Сюзан Робинсон - Леди Смелость Страница 6

Продолжая сидеть прямо и неподвижно перед лордом Монфором, Нора окинула взглядом окрестности. Церковные шпили, за которые опускалось солнце, и ужасная вонь, поднимавшаяся от грязной дороги, говорили о том, что они наконец достигли Лондона. Заставляя себя держать глаза открытыми, несмотря смыкавшую веки усталость, она смотрела перед собой не произнося ни слова, пока вдруг не заметила, что они скачут совсем не к Уайтхоллу.

— Милорд, дворец…

— Заперт сейчас крепче, чем пояс целомудрия, — ответил Кристиан. — Мы едем ко мне. Ну-ну, не кукситесь. Мой отец дома, так что вашей добродетели ничто не угрожает. Хотя я и так бы на нее не посягнул, учитывая вчерашнюю ночь.

Нора прикусила губу. Очень скоро она поняла, что ей лучше не отвечать на его язвительные замечания, так как это только подливало масла в огонь. Поэтому она ничего не сказала в ответ на его слова о вчерашней ночи, когда пышногрудая служанка в придорожной харчевне отвоевала его у трех своих товарок. Все это было так отвратительно. Служанки даже устроили шуточную дуэль между собой за право провести с ним ночь.

Тихо вздохнув, Нора обратилась мыслями к своей встрече в лесу с Черным Джеком и лордом Монфором, которого разбойник называл Кит. Какой же она выказала себя трусихой! При виде ужасной силы мужчин, их ярости, крови она мгновенно перестала что-либо соображать. Всю свою жизнь она совершенно не выносила зрелищ насилия и жестокости, и, когда этот мальчик приставил ей к груди нож, она тут же поникла, как роза на ветру. Если бы только это был не лорд Монфор, кто бы напал на разбойников. Вот он-то действительно являлся украшением двора; об этом говорила сама королева Мария. По существу, у лорда Монфора при королевском дворе был собственный двор из громогласных, грубых, заносчивых молодых аристократов, которых мало что могло привлечь в пожилой и фанатично верующей королеве. Кристиан де Риверс был неофициально признанным кронпринцем удовольствий и граф-маршалом молодых повес, таких же жестоких и необузданных, как и те, что бесчинствовали когда-то в Англии во времена Плантагенетов.

И этот кронпринц явно от нее устал. Нора знала, что он о ней думает. Мышь. Это было прозвище, данное ей блестящими придворными дамами и тут же подхваченное джентльменами. Она чувствовала, как он мысленно произносит «мышь» при каждом взгляде на нее. К счастью, делал он это не слишком часто.

Они выехали на Стрэнд, тянущуюся вдоль Темзы лондонскую улицу, где располагались роскошные особняки герцогов и епископов. Между двумя мужчинами, скакавшими за ними, ехал, привязанный к своей лошади словно поросенок, которого везут на рынок, мальчик по имени Блейд. В первую же ночь их путешествия он попытался сбежать. Она не знала, что сделал с юношей лорд Монфор, но Блейд вернулся к ним бледный, дрожащий и больше не делал попыток сбежать. Хотя, конечно, если бы ее, как Блейда, притащили бы назад на веревке и со связанными руками, она вне всякого сомнения тоже вела бы себя смирно.

Через ворота, над которыми развевался штандарт со вздыбленными драконами Монфоров, они въехали в выложенный каменными плитами двор. Прямо перед ними веером распростерлись широкие белые ступени лестницы. Навстречу им тут же поспешили, держа в руках факелы, люди в красных с серебром ливреях. Лорд Монфор что-то резко сказал одному из них, и Блейда тут же стащили с лошади и куда-то унесли.

Продолжая щуриться от яркого света факелов, Нора вдруг почувствовала, что лорда Монфора уже нет у нее за спиной. Она бросила взгляд вниз и увидела, что он стоит подле коня и протягивает к ней руки. Он что-то проговорил, но она, засыпая на ходу, ничего не поняла из его слов, и он рассмеялся.

Внезапно ее подняли в воздух, и в следующее мгновение она оказалась в объятиях лорда Монфора. Она хотела сказать ему, что вполне может идти сама, но он уже взбегал по ступеням, крепко прижимая ее к своей прикрытой шелком мускулистой груди. Он внес в тускло освещенный холл, и краем глаза она заметила черно-белые плиты мраморного пола, полированые дубовые панели стен и еще одного Кристиана де Риверса. Определенно это был двойник лорда Монфора.

Рука, поддерживающая ее под ноги, упала, и Нора поспешила выпрямиться. Когда она твердо встала на ноги, лорд Монфор отошел от нее и преклонил колени перед человеком, который встретил их в холле. У Норы едва не отвисла челюсть. В последние два дня ей не раз приходилось видеть, как склонялись перед лордом Монфором многие из мужчин и почти все женщины тогда как он, подобно королю, лишь слегка кивал в ответ на эти знаки почтения. И вот сейчас, у нее на глазах, он с непередаваемым изяществом и смирением ребенка поверг себя к ногам этого человека.

— Сир, — сказал он.

Глаза Норы совершенно округлились, когда она увидела, что лорд Монфор целует руку своему двойнику.

— Что ты опять натворил, Крис?

— Совершил рыцарский подвиг, милорд отец. Я спас вороненка по имени Элеонора Бекет от разбойников.

Граф Вастерн, от которого, как видела сейчас Нора, Кристиан унаследовал свои широко расставленнье глаза и звучный голос, нахмурился.

— Ты нашел Черного Джека?

— Вам не о чем беспокоиться, — ответил Кристиан. Он поднялся с колен и кивнул в сторону Норы. — Она помешала мне прикончить негодяя. Я не убил ее за это лишь потому, что тогда мне пришлось бы взять на себя заботу о ее двух щенках и обезглавить ее слуг.

Больше всего на свете Норе хотелось в этот момент просочиться сквозь щели между мраморными плитами пола. Внезапно двери распахнулись, и в холл вошли три старика в длинных плащах и плоских шляпах, какие обычно носят купцы или священники. Двое из них, лысые, приземистые, не привлекли бы к себе ничьего взора, но внешность третьего была весьма примечательной. Он был высокого роста, с длинной редкой бородкой, седыми волосами и изборожденным морщинами лицом, на котором выделялись сверкающие глаза. Прошмыгнув через холл, троица мгновенно скрылась где-то в дальних комнатах.

Как крысы, кинувшиеся в укрытие, подумала про стариков Нора. Она бросила взгляд на Кристиана де Риверса, но тот не обращал на нее никакого внимания, глядя пристально на своего отца. Граф Вастерн, как показалось Норе, кивнул, но так незаметно, что она не была полностью уверена, видела ли она это на самом деле. Кристиан вдруг повернулся и направился к ближайшей лестнице. Коснувшись рукой перил, он оглянулся.

— Сир, прошу вас, устройте эту леди в своих апартаментах. Она, конечно, настоящая конфетка, засахаренный лепесток розы, нежная и свежая, как бутон, но сейчас ей нужна только постель. Одинокая, увы.

И с невинной улыбкой на губах он начал подниматься по лестнице.