Мое любимое чудовище - Элизабет Хойт Страница 60

Вместе с Молл они решительно направились к столу, за которым уже сидели Джон, чета Уорнер и, к сожалению, ее брат. Просто дальше от Ричарда сесть было уже некуда. Подняв голову, Лили заметила, что Аполлон задумчиво сдвинув брови, смотрит на барона.

Черт бы побрал его проницательность!

— Мисс Беннет! — воскликнул симпатичный мистер Уорнер, когда дамы подошли к столу, тотчас же поднялся со своего места, и его примеру, хоть и гораздо медленнее, последовали Джон и Эдвин. — И мисс Гудфеллоу! Ваше представление вчера вечером — это потрясающий успех. Мы с миссис Уорнер получили огромное удовольствие. Вы, должно быть, очень гордитесь своим братом: ведь, насколько я понял, именно он является драматургом.

Он повернулся к Эдвину, которого похвала явно застала врасплох, и ослепительно улыбнулся.

— Так и есть, — добавил Джон. — Мистер Стамп хорошо известен в театральных кругах благодаря своему интеллекту и остроумию. Мне довелось играть в двух его пьесах.

— Это чудесно, — воскликнула миниатюрная миссис Уорнер. — Вы очень талантливы, мистер Стамп. Лично я не смогла бы написать ни строчки, не говоря уж о целых пяти актах.

Лили поймала на себе взгляд брата и заметила в нем чувство вины. Ей давно уже пора было привыкнуть, что за проделанную ею работу восхваляют Эдвина, и все же Лили по-прежнему испытывала боль, хотя и совсем незначительную — словно укол в сердце.

На узком лице Эдвина возникло какое-то странное выражение, и он внезапно, раскинув руки, воскликнул:

— Господа! Прошу минуточку вашего внимания!

Все присутствующие разом повернулись к нему: одни настороженно, другие — выжидательно.

Среди большого количества слушателей ее братец чувствовал себя как рыба в воде. Отвесив поклон, он начал пробираться в центр столовой.

— Я получил много хвалебных отзывов о пьесе, которой вы имели возможность насладиться вчера вечером. Но сейчас я хочу представить вам истинный талант, настоящего автора этого шедевра. — Эдвин театрально выдержал паузу, а затем повернулся к Лили и отвесил поклон. — Пьесу «Исправившийся мот» написала моя сестра, мисс Робин Гудфеллоу!

Лили не смогла скрыть удивления и с мгновение, широко раскрыв глаза, смотрела на брата, пока Эдвин не улыбнулся и, взяв за руку, не вывел ее на середину столовой.

Гости повставали со своих мест и принялись аплодировать, и Лили не оставалось ничего иного, кроме как снова и снова приседать в реверансе. В дальнем конце помещения лакей постучал мистера Грейвса по плечу и что-то зашептал ему на ухо, после чего хозяин дома развернулся и вышел.

Посреди царившего вокруг оживления Лили спросила у брата:

— К чему все это?

Эдвин пожал плечами и печально взглянул на нее. Лили показалось, что он уже сожалеет о своем поступке.

— Пришло время, — шепнул он ей на ухо, поскольку аплодисменты не прекращались. — И, несмотря на мой эгоизм и мелочность, я действительно люблю тебя, сестренка.

Глаза Лили наполнились слезами, и она порывисто обняла брата, а поверх его плеча смогла разглядеть в толпе Аполлона. Он аплодировал вместе со всеми и был очень горд за нее.

Аполлон с удовольствием наблюдал, как зарделась и обрадовалась Лили: наконец-то обрела признание. Ему хотелось подойти к ней, заключить в объятия, сказать теплые слова, но они еще не достигли той степени близости, чтобы он мог публично заявлять на нее свои права, пока, поэтому он воспользовался моментом и незаметно выскользнул из столовой.

В коридоре сновали лакеи, не обращая на Аполлона никакого внимания. Он прошел по коридору и свернул за угол. Кабинет его дяди располагался в дальнем крыле дома на том же этаже, где проживали в своих апартаментах члены семьи.

Аполлон был почти у цели, когда его окликнули.

— Мистер Смит.

Развернувшись, Аполлон увидел озадаченно взиравшего на него Грейвса.

— Вы не заблудились, мистер Смит? Боюсь, в этой части дома нет ничего интересного, только мой кабинет.

— Прошу прощения, — беззаботно ответил Аполлон. — Должно быть, я свернул не туда.

— Несомненно. — Взгляд пожилого джентльмена стал более пристальным, и он вскинул голову. — Простите, мистер Смит, мы, случайно, не встречались раньше?

— Не думаю, сэр, — выдержав взгляд дяди, ответил Аполлон.

В конце концов, он сказал правду, потому что не помнил, чтобы кто-то из родственников отца приезжал к ним, разве что дед, чтобы сообщить о его зачислении в Харроу.

— Странно, — пробормотал хозяин дома, когда они шли обратно. — Что-то в вас напоминает мне… — Он осекся и покачал головой. — У меня такое чувство, будто я где-то вас видел.

Он замедлил шаг, когда они дошли до конца коридора, и Аполлон, несмотря на то что ему ужасно хотелось бежать отсюда без оглядки, последовал его примеру.

— Старый граф, мой батюшка, — вдруг сказал Грейвс, — был очень крупным мужчиной и здоровым как бык. В детстве я очень его боялся. Ни я, ни мой брат не унаследовали его телосложение, но, говорят, мой племянник почти его копия. Немного похож на него и мой сын Джордж.

Он взглянул на Аполлона, и в глазах его полыхнул страх. Больше он ничего спросить не успел: кто-то его окликнул.

Оба обернулись на этот звук и на фоне освещенного солнцем окна увидели мужской силуэт.

— А, Вэнс, — откликнулся Грейвс и повернулся к спутнику. — Прошу прощения, мистер Смит.

— Конечно, — обрадованно отозвался Аполлон, в то время как его дядюшка направился к слуге. До него донесся их тихий разговор.

— Надеюсь, у вас все под контролем? — спросил Уильям Грейвс.

— Как вы и приказывали, сэр, но если я мог бы…

Вэнс наклонился к хозяину и что-то зашептал на ухо, при этом повернувшись таким образом, что Аполлон смог разглядеть его лицо и увидел огромное багровое родимое пятно на левой щеке.

Сливаясь с полумраком коридора и ощущая, как заколотилось сердце, он отступил назад. Это лицо ему знакомо: видел четыре года назад в таверне Уайтчепела.

Прежде чем вернуться в столовую, Аполлон дождался, пока мужчины зайдут в кабинет. Значит, это человек состоит на службе у его дяди. Нет, в такие совпадения он не верил. А может, он и есть убийца? Мог ли Грейвс нанять Вэнса для такой работы? Но зачем?

Когда Аполлон вошел в столовую, гости все еще завтракали.

— Узнали что-нибудь? — как бы между прочим поинтересовался герцог Монтгомери, намазывая маслом гренок, когда он опустился на стул рядом.

— В уборной? — Аполлон изобразил удивление, словно вопрос сбил его с толку.

— Да будет вам! Не пытайтесь меня обмануть: бесполезно.

Он с хрустом вонзил зубы в гренок, а Килбурн со вздохом осознал, что, хоть он и не доверяет герцогу, в данный момент это его единственный союзник.