Патриция Кэбот - Пьянящий аромат Страница 60

— Зачем это?

— Ну, потому что она сегодня говорила мне, что считает вас очень привлекательным, — без зазрения совести солгала Пегги. — К тому же она находит, что вы забавный.

Алистер приосанился.

— Правда? И привлекательный?

— О, весьма!

Когда закончился их тур, Алистер поклонился Пегги, а затем подошел к Энн, которая страшно удивилась тому, что такой видный джентльмен пригласил ее на танец. Такое событие с ней случилось впервые в жизни.

Оставшись без партнера, Пегги осмотрела зал, ее глаза искали один черный фрак в целом море вечерних нарядов. Она мгновенно обнаружила Эдварда, танцевавшего с огромной незнакомой дамой и выглядевшего совершенно несчастным. Пегги прыснула в кулачок. Она знала, что бал — это огромная трата денег, но — ах! — ей так нравился этот праздник!

Почувствовав, что прическа под диадемой сбилась, Пегги решила воспользоваться несколькими минутами свободы и поспешила наверх в свою комнату, где Люси уложила локоны, немного растрепавшиеся во время вальсирования. Освежившись и перекинувшись с камеристкой несколькими словечками, Пегги вышла из Розовой комнаты, спеша вернуться в зал. В коридоре она услышала незнакомые голоса. Одна из спален неподалеку от комнаты Пегги на вечер была преобразована в гардеробную для леди, и несколько дам только что вышли из нее, тихонько переговариваясь между собой. Охваченная внезапным приступом стеснительности, Пегги нырнула в дверной проем, чтобы не вступать в разговоры со светскими дамами, — она особенно этого не хотела после выпитого ею шампанского.

— Не может такого быть, — вскрикнула одна из дам. — Просто отказываюсь верить!

— Арабелла уверяет, — твердо сказала другая гостья.

— Но откуда она об этом знает?

— Она заявляет, что Эшбери, когда все происходило, был там. В Венеции.

— Если это правда, то почему Эдвард ничего не знает?

— А может, и знает.

— Тогда с какой стати он позволил сестре этой шлюхи переехать сюда жить?

Пегги почувствовала, как забилось ее сердце. Говорили о ней!

— А что он мог сделать? Правда это или нет, но мальчик все же новый герцог Роулингз. И говорят, он бы никогда не приехал без тетки.

— Эдвард больше всего на свете боится, что ему навяжут этот титул…

— Но то, что лорда Джона убил любовник его жены — это уж слишком! Так бывает только в романах!

— И все же это правда. С какой стати Эшбери такое выдумывать?

Первая дама фыркнула:

— Арабелла ревнует. Даже дураку понятно, что лорд Эдвард положил глаз на эту сестричку.

— Она не выдумывает, — раздался голос пожилой дамы. — Я вспоминаю, что-то похожее говорили, когда умер лорд Джон…

— Боже! Вы понимаете, что это значит? А то, что мальчик может оказаться вовсе и не Роулингзом!

Голоса дам растаяли вдалеке. Стоя в тени, Пегги вся дрожала.

Не может быть. Не может быть. Как могла виконтесса быть такой жестокой? Рассказать всем… всем! Кто-нибудь обязательно проговорится Эдварду, и что тогда? О Господи!

Слепо бредя по галерее с поникшей головой, Пегги миновала парадную лестницу и направилась в сторону служебной. Ей нужно было немного побыть одной, чтобы не слышать сплетен и не видеть многозначительных взглядов. Она инстинктивно направилась в оранжерею, выбрав кружной путь через кухню, где все были слишком заняты приготовлением еды, чтобы обращать внимание на нее.

В сумраке оранжереи — только лунный свет пробивался внутрь сквозь стеклянную крышу — Пегги стало немного лучше. Она шагала по дорожкам между кадками с цветами, вдыхая аромат роз, перемешанный с запахом торфа. Было необычно видеть такие прекрасные цветы, когда за окнами повсюду лежал снег. Сюда едва доносился звук оркестра из Большого зала. Временами из соседнего коридора слышались звон бокалов и взрывы смеха.

Как далеко она теперь от тихой жизни в Эпплсби! Там было два платья, здесь двадцать, там заботы, где бы раздобыть деньги на еду, здесь — боязнь переесть. Это ее первый бал, первый вечерний «выход в свет». А она спряталась среди лилий и папоротников! Но она не может, не смеет вернуться в зал, где виконтесса распускает эти слухи. А если кто-нибудь передал их лорду Эдварду? Что он на это скажет? Как поступит?

Раздавшийся поблизости звук заставил Пегги остановиться и поднять глаза. В тени куста рододендронов виднелось что-то большое, темное. Пегги услышала хриплое дыхание. Господи Боже, взмолилась она про себя, чувствуя, как покрывается гусиной кожей. Это великан-людоед из книжек Джереми…

— Мисс Макдугал! — Великан, оказывается, знал ее имя, но его голос был не знаком девушке. — Как кстати, что я набрел на вас здесь среди других диких цветов.

Пегги прищурилась в темноту. Ее первым побуждением было бежать, но не хотелось без крайней нужды демонстрировать трусость.

— Кто это? — пролепетала она. — Покажитесь.

Повинуясь, великан вышел на лунную дорожку, и Пегги с удивлением обнаружила, что перед ней граф Дерби.

— Ох, это вы? — сказала она.

Граф сделал еще один шаг вперед и подтвердил:

— Да, я. Простите за беспокойство. Вы ждали еще кого-то?

Пегги заморгала.

— Нет.

— Я спросил только потому, что странно видеть вас здесь, когда в разгаре танцевальный вечер. — Что-то в поведении графа показалось Пегги необычным. Но она никак не могла понять, что именно. — Вы точно никого не ждете? Возлюбленного, например?

Пегги почувствовала, как загорелись ее щеки.

— Конечно, нет! — воскликнула она.

— Значит, мы встретились совершенно случайно, — подытожил граф.

Пегги из-под ресниц разглядывала графа. Это был крупный мужчина моложе средних лет, однако черты его лица уже начали расплываться — сказывался распутный образ жизни. Когда-то Дерби был мускулистым. Теперь же мускулы превратились в жир, шея стала непомерно толстой и отчетливо проявился животик. Глядя на графа, Пегги подумала о его старшем сыне, двадцатилетнем оболтусе, который уже успел обидеть всю женскую часть персонала Роулингза. Яблоко от яблони, сказала себе Пегги, и, насторожившись, отступила.

— Вы ведь молчунья, правда, малышка? — Лорд Дерби приблизился еще на шаг. — Мне нравится это в женщинах, не люблю всякие пересуды, смешки.

— Лорд Дерби, — проговорила Пегги, продолжая пятиться. Почему-то ей стало страшно. — Я… я как раз собиралась в бальный зал. Может быть, вы меня проводите?

— К чему спешить? Мне здесь нравится. Приятно и тихо. — Он говорил, проглатывая буквы, поэтому получилось: «прятно и тхо».

До Пегги дошло, что гость, должно быть, здорово пьян, если забрел так далеко от накрытого стола.

— Тогда, может, подождете здесь, а я схожу и принесу вам еще выпить? Хотите?