Линда Ли - Пурпурные кружева Страница 61

Какие слова смогут загладить ее вину перед ним? Простого извинения, понимала Лили, будет недостаточно.

В конце концов она занялась уборкой своей комнаты, а потом принялась составлять список первоочередных дел по дому. Пора от залатывания мелких дыр перейти к серьезному ремонту Блэкмор-Хауса, решила девушка. К тому времени, как с уборкой комнаты было покончено, а первый лист исписан, солнце склонилось к горизонту. Морган, однако, так и не появился.

Лили бессильно опустилась в старое глубокое кресло в гостиной. На ней был ее любимый наряд – широкая юбка из тонкой ткани с затейливым рисунком, которую она купила, когда путешествовала по полной загадок Индии, и свободная, навыпуск блуза из мягкой, хорошо драпирующейся ткани.

При звуке чьих-то шагов Лили встрепенулась – она надеялась, что это Морган. Девушка знала, что Кэсси уже спит, Роберт закрылся в своей комнате.

Но в следующее мгновение в гостиную заглянула Пенелопа.

«Именно это мне сейчас и нужно, – подумала Лили, вздохнув, – услышать какую-нибудь колкость от Пенелопы».

– В чем дело, дорогая? – спросила она.

Девочка посмотрела на Лили. Ее маленькое личико было огорченным.

– Пенелопа! – На этот раз очень нежно окликнула племянницу Лили и привстала, чтобы подойти к ней.

Девочка, однако, так ничего и не ответила, а, опустив голову, отвернулась и убежала. Лили услышала, как она стала подниматься по лестнице. Скоро шаги Пенелопы затихли на втором этаже.

Стон разочарования и огорчения вырвался из груди Лили. Ну что же ей делать? Если она действительно хочет стать матерью этим детям, то должна заботиться о них. Повинуясь какому-то инстинкту, в существование которого никогда прежде не верила, Лили встала и направилась к лестнице. Ей было ясно, что Пенелопа хотела что-то сказать. Хорошее или плохое – не важно, но она непременно это выяснит, решила девушка.

Подойдя к спальне племянницы. Лили постучала.

– Пенелопа, – тихо позвала она.

– Уходи, – прозвучал в ответ голос девочки.

Честно говоря, Лили предпочла бы поступить именно так – немедленно уйти, но слова Моргана до сих пор звучали у нее в ушах. Уступить своему желанию – значило подтвердить, что он прав: она не способна быть хорошей матерью. И Лили решительно взялась за дверную ручку.

Пенелопа сидела у туалетного столика и расчесывала длинные волосы. Их глаза встретились в зеркальном отражении трюмо.

– Пенелопа!

– Что?

Сидевшая на пуфике Пенелопа казалась спокойной и умиротворенней. Она почти ничем не напоминала ту встревоженную девочку, которую Лили только что видела внизу, в дверном проеме гостиной.

– Ничего, – ответила Лили и почувствовала себя ужасно глупо. – Спокойной ночи.

Девушка вернулась в свою комнату, массивная деревянная дверь захлопнулась за ней. Как бы она хотела разрушить невидимый барьер, который разделял их с Пенелопой! Инстинкт подсказывал Лили, что, несмотря на внешнее нежелание девочки сблизиться с ней, в каменной стене непонимания, которой с самого начала окружила себя ее старшая племянница, появились трещинки. Иногда Лили это отчетливо ощущала. Но порой, как, например, только что в спальне Пенелопы, девушка с огорчением думала, что, должно быть, просто обманывает себя и все между ними остается по-прежнему. Пенелопа, как и Роберт, не хочет принять ее.

Лили задумчиво бродила по своей комнате, прикасаясь то к боа из птичьих перьев, то к ажурной шали. Взгляд случайно упал на драгоценную фарфоровую чашку. Как всегда, глядя на свое сокровище, Лили вспомнила о прошлом – счастливом и полном надежд. Теперь у нее больше не было ни счастья, ни надежд. Казалось, все это покинуло ее навеки.

Все потеряно!..

«А это значит, – подумала девушка, и руки ее задрожали от волнения, – что мне больше нечего терять».

Мысль эта заставила ее гордо выпрямиться и расправить плечи. Ей больше нечего терять. А раз так, то она знает, что ей следует предпринять.

Лили заспешила. Она плеснула в лицо водой и придирчиво посмотрела на себя в зеркало.

– Ты можешь сделать это, Лили Блэкмор, – твердо сказала она и решительно направилась к двери, однако, уже взявшись за ручку, вдруг неожиданно остановилась и вернулась к шкафу.

Перебрав массу туалетов, она нашла наконец платье с манишкой довольно строгого фасона, прелестный шелковый шарфик и великолепно гармонировавшие с этим туалетом перчатки, туфли и шляпку. Вполне сдержанный наряд, надев который она сможет произнести слова официального извинения, подумала Лили.

Да, она действительно собралась посетить флигель Моргана Элиота. Чтобы принести своему работнику извинение. Чтобы сказать, как сожалеет о своей несдержанности. Она просто должна это сделать!

Облачившись в скромное платье, надев перчатки и шляпку, Лили снова посмотрела в зеркало – никто не решился бы отрицать, что выглядела она совсем как настоящая леди.

Девушка едва не рассмеялась – такое удовольствие доставил ей результат ее усилий. Сердце выпрыгивало из груди, когда она вышла через заднюю дверь во двор. Было уже почти совсем темно, только где-то вдали догорал закат. Пробираясь в потемках по запущенному дворику, Лили почувствовала, что ее щеки зарделись от смущения.

«Неужели я настолько наивна, что надеюсь на прощение Моргана? – Внезапная мысль заставила ее похолодеть. – Нет, лучше не думать об этом. Я должна извиниться перед ним и сделаю это».

Чем ближе Лили подходила к флигелю, тем неувереннее становилась ее походка. Она не бывала в этом маленьком домике со времен своего детства. Ее охватили воспоминания. Сладкие воспоминания о прежних счастливых днях, когда она еще не знала, как неудачно сложится ее судьба. Все было так чудесно – она и Клод, их родители, и друзья. Балы и приемы. Блестящее общество и прекрасные надежды. Но все это в прошлом. И никакие воспоминания не могут изменить ее жизнь, от них ей становится только хуже.

Лили вдруг пришло в голову, что она до сих пор не знает, что сказать Моргану.

– Я ужасно сожалею, – прошептала она в сгущавшуюся темноту, потом подумала и сочинила другую фразу: – Пожалуйста, простите меня.

Нет, все не то! Она не станет умолять его о прощении… Или все-таки станет:

– Мистер Элиот, – сделала новую попытку Лили, – пожалуйста, примите мои самые искренние извинения за мое непростительное поведение.

Но ей сразу стало ясно: если она действительно бросит Моргану эту сухую фразу, тот ни за что не простит ее. А он должен простить. Должен!

Продолжая мучительно раздумывать о том, что же все-таки сказать, Лили подошла к флигелю. Ее нерешительные шаги замедлились еще больше, а сердце затрепетало от волнения. Но пути к отступлению не было, и она, гордо приподняв подбородок, поднялась по деревянным ступенькам на крошечную веранду и остановилась перед дверью. В домике было темно, слишком темно. Сердце Лили упало.