Знатная леди - Хейер Джорджетт Страница 63

– Вот как? – рассерженно заявила мисс Фарлоу. – Я не считаю себя посетителем, леди Уичвуд! Вы уже несколько раз входили в комнату Эннис, хотя кое-кто может подумать, что у меня на это больше прав, поскольку я – ее кровная родственница. Я вовсе не хочу сказать, будто вы нежеланный посетитель, поскольку уверена в том, что она всегда рада видеть вас.

Сэр Джеффри счел своим долгом оскорбиться и резко заявил, что леди Уичвуд единственная, кто достоин решать, кому можно, а кому нельзя навещать Эннис; и добавил для вящей убедительности, что если миледи прислушается к его совету, то не позволит кузине ни на шаг подойти к Эннис, поскольку именно ее бесконечная болтовня и утомила его сестру.

Сообразив, что зашла слишком далеко, мисс Фарлоу поспешила уверить его, что не имела намерения проявить ни малейшего неуважения к леди Уичвуд, но не смогла преодолеть искушения и добавила со своим раздражающим сюсюканьем:

– Что же до того, будто это мой визит утомил дорогую Эннис, смею предположить, что во всем виновата Лусилла. Если мне будет позволено высказать свое мнение, то вы сделали большую ошибку, позволив ей навестить…

– Быть может, мы перейдем в гостиную? – голосом, исполненным негромкой властности, перебила ее леди Уичвуд. – Полагаю, вы и сами устали, Мария. Пожалуй, вам лучше прилечь. Мы не должны забывать о том, что прошло всего несколько дней после того, как вы сами были больны.

Признав поражение, мисс Фарлоу наконец удалилась, но сделала это столь неохотно и неторопливо, что все еще пребывала в пределах слышимости, когда сэр Джеффри сказал:

– Отличная работа, Амабель! Бог ты мой, какая пустомеля! Даже хуже! И у нее еще достало наглости заявить, будто это Лусилла утомила Эннис! Давненько я не сталкивался с такой недоброжелательностью. Скорее всего, ваш визит пошел моей сестре на пользу, дорогая.

– Разумеется, – согласилась леди Уичвуд. – Не переживай и не хмурься, дорогой. Ты не должен забывать о том, что бедная Мария с ума сходит от ревности. Кроме того, нужно сделать скидку на то, что она совсем недавно оправилась от инфлюэнцы, а эта болезнь делает людей сварливыми и раздражительными. Но давайте не будем более говорить о ней. Я как раз хотела предложить тебе сыграть в триктрак[43], пока Лимбури не принес нам чай.

Но едва они разложили доску, как ее пришлось вновь убрать, потому что к ним пожаловал новый посетитель в лице лорда Бекенхема. Он явился справиться о здоровье мисс Уичвуд. Он-де только сегодня прослышал о том, что она занедужила, поскольку ему пришлось уехать в начале недели в метрополию. Лорд принялся нудно объяснять, что остановился в «Шипе» пообедать, перед тем как продолжить путешествие, перечислил причины, подтолкнувшие его к этому шагу, подробно изложил, как услышал печальные новости и как не стал дожидаться следующего дня, чтобы узнать, как чувствует себя мисс Уичвуд. Он даже боится представить, что думают о нем она и ее светлость из-за того, что он не навестил их еще несколько дней тому.

Лорд остался у них на чай и к тому времени, когда наконец покинул их, успел надоесть сэру Джеффри до тошноты. Выпроводив гостя за порог, он сообщил супруге, что, если сегодня ему придется выслушивать еще чью-либо болтовню, он предпочтет сразу же отправиться в постель.

Глава 15

На следующее утро мисс Уичвуд заявила, что чувствует себя намного лучше. Джарби позволила себе не согласиться, поскольку, на ее взгляд, хозяйка выглядела просто ужасно, и отчаянно воспротивилась ее желанию встать с постели.

– Я должна это сделать! – раздраженно возразила мисс Уичвуд. – Как я могу вновь стать самой собой, если ты намерена держать меня в постели, что мне уже смертельно прискучило? Кроме того, сегодня утром навестить меня придет брат, и я не позволю ему застать себя изнемогающей в кровати, словно уже лежу на смертном одре.

– Посмотрим, что скажет доктор, – заявила Джарби.

Но когда доктор Тидмарш пришел осмотреть свою пациентку, причем в тот самый момент, когда от нее уносили почти нетронутый завтрак, он вызвал нешуточное раздражение Джарби тем, что сказал, что мисс Уичвуд вполне может на часок-другой покинуть постель, перебравшись на софу, и что это пойдет ей на пользу.

– Не думаю, что ей стоит наряжаться по такому случаю, но пульс у нее нормальный еще со вчерашнего дня, так что не будет вреда, если она накинет пеньюар и немного посидит.

– Да благословит вас Господь, доктор! – провозгласила мисс Уичвуд.

– Ага, вот это уже больше похоже на вас, сударыня! – смеясь, ответил тот.

– Прошу прощения, сэр, – возразила Джарби. – Мисс Уичвуд ничуть не похожа на себя. И я считаю своим долгом сообщить вам, что вчера за ужином она проглотила всего три ложки свиного холодца, а сегодня на завтрак выпила только чай с гренкой.

– Что ж, в таком случае мы должны раздразнить ее аппетит, правильно? Я не стану возражать, если она съест кусочек курицы или кусочек вареной баранины, если захочет.

– Но мне совершенно ничего не хочется, – призналась Эннис. – Я полностью потеряла аппетит. Но кусочек курицы я съесть все-таки попытаюсь, обещаю вам.

– Вот это правильно! – одобрительно отозвался он. – Я слышу голос разумной женщины, коей всегда вас полагал, сударыня.

Мисс Уичвуд могла быть разумной женщиной, но болезнь заставила ее почувствовать себя одной из тех глупых, плаксивых созданий, коих она презирала всей душой. Они постоянно валялись на диванах, сжимая в ослабевших ладонях флакончики с нюхательными солями, и вечно нуждались в какой-нибудь сильной натуре, которая давала бы им советы и наставляла их. Она слышала, что инфлюэнца часто повергает своих жертв в глубокое уныние, и теперь она знала, что это правда. Еще никогда она не погружалась в депрессию, сожалея о том, что вообще родилась на свет, и не имела сил стряхнуть с себя черную меланхолию. Она говорила себе, что это гнетущее состояние вызвано болезнью и что, лежа в постели и жалея себя, она лишь дает пищу своему унынию. Поэтому она решила не поддаваться соблазну остаться в кровати, заставила себя встать и обнаружила, что ноги странным образом не держат ее. «Словно из них вынули кости», как сказала она Джарби, пытаясь скрыть за неловким смехом страх, и с благодарностью оперлась на сильную руку горничной, неверной походкой направляясь к туалетному столику. Взгляд, брошенный ею в зеркало, отнюдь не улучшил ее настроения.

– Господи помилуй, Джарби! – ахнула она. – На кого я похожа! Пожалуй, надо срочно посылать тебя за баночкой румян.

– Я не стану покупать для вас ничего подобного, мисс Эннис. И ни на кого вы не похожи. Просто осунулись, чего вполне следовало ожидать после тех злоключений, что выпали на вашу долю. Когда я вас хорошенько расчешу и заколю волосы под тем кружевным чепчиком, который вы купили на прошлой неделе, вы сами себя не узнаете.

– Я и сейчас себя не узнаю, – отозвалась мисс Уичвуд. – Ну хорошо! Не думаю, что мой вид имеет какое-либо значение. Сэр Джеффри никогда не замечает, как выглядят женщины – хорошо или плохо, но я жалею о том, что не попросила тебя накрутить мне волосы на папильотки вчера вечером.

– Знаете, мисс, то, как выглядят ваши волосы, тоже не имеет значения, потому что я все равно заправлю их под чепец, – ответила ее бессердечная горничная. – Сейчас так тепло, что вы вполне можете облачиться в тот пеньюар, что сшили сами и который надевали всего два или три раза, – тот самый, атласный, расшитый голубыми цветами и кружевными оборками. В нем вы будете чувствовать себя прежней, не правда ли?

– Очень на это надеюсь, но сильно сомневаюсь, – откликнулась мисс Уичвуд.

Однако, надев дорогой пеньюар и завязав под подбородком ленты чепчика, она вынуждена была признать, что выглядит не так уж и плохо.

Сэра Джеффри допустили к ней вскоре после того, как часы пробили одиннадцать пополудни, и он не только отметил, что выглядит сестра далеко не лучшим образом, но и был настолько шокирован ее бледностью и темными кругами под глазами, что позабыл все данные ему предписания и воскликнул: