Патриция Райс - Любовь навеки Страница 65

Грэм не мог отвести глаз от жены.

– Правда? – с иронией спросил он. – Странно но меня никогда не посещают подобные мысли.

Гай рассмеялся.

– В таком случае с тобой все в порядке, старина, – сказал он. – А я уже было подумал, что ты – конченый человек.

Видя, что его друг продолжает стоять у входа в палатку, даже не пытаясь позвать жену, чтобы потребовать от нее вознаграждения за свои труды, Гай возмутился:

– Чего ты ждешь? Она готова стать твоей, ты страстно хочешь обладать ею! Что мешает вам любить друг друга?

В этот момент Пенелопа, подняв глаза, увидела, что муж пристально смотрит на нее. Кровь прилила к ее щекам. Если бы она обладала таким же живым воображением, как Долли, то уловила бы в пылком взгляде Грэма жгучее желание.

Передав малышей матерям, Пенелопа поспешно встала и вышла из палатки. Стараясь на ходу заколоть выбившиеся из прически пряди, она направилась к стоявшим под деревом мужчинам. Догадавшись, что Грэм явился, чтобы потребовать обещанное вознаграждение, Пенелопа чувствовала, как у нее трепещет сердце, и, забыв обо всем на свете, как будто не замечала, что рядом с ними находятся Долли и Гай.

– Теперь ваша очередь исполнять мои желания, не так ли? – спросил Тревельян, беря жену за руку.

Пенелопа догадалась, о чем идет речь. Кивнув, она увидела, как просиял взгляд мужа, и у нее перехватило дыхание.

День пролетел незаметно. Пенелопа и Грэм веселились от души. Они перепробовали все блюда в палатках, где продавали горячие закуски и кондитерские изделия. Несмотря на то что у Грэма был всего лишь один здоровый глаз, он победил в соревновании лучников, однако благородно уступил свой приз тому, кто показал второй результат в стрельбе. Гай сорвал банк в петушиных боях, поставив на одного из бойцовских петухов, и на выигранные деньги купил для Долли брошь с праздничной символикой, чтобы она могла заколоть свой шарф, который постоянно развязывался.

Они видели, как утомленная миссис Хенвуд в перепачканном платье уводила с праздника сонную Александру, и от души посмеялись, наблюдая за тем, как Девер стал жертвой борьбы за мяч, упав прямо в грязную лужу.

Веселье подходило к концу, но никто не спешил разъезжаться. Четверым молодым людям повсюду, где бы они ни появились, оказывался восторженный прием.

Грэм совсем забыл о своей хромоте и больше не опирался на трость, небрежно помахивая ею. Он использовал ее теперь для того, чтобы отгонять снующих повсюду мальчишек, которые носились с такой скоростью, что могли сбить с ног взрослого человека. Время от времени, когда Пенелопа протягивала руку, чтобы купить очередную безобразную поделку местного умельца на благотворительном базаре, Грэм легонько бил ее тростью по пальцам.

В конце концов, когда ей это надоело, она выхватила трость из рук мужа и убежала прежде, чем он успел отобрать ее. Вокруг раздался веселый смех.

В быстро сгущающихся сумерках Пенелопа пробиралась сквозь толпу, слыша за собой тяжелые шаги мужа. Забежав за палатки, она направилась к церкви. Она не сомневалась, что он догонит ее, и надеялась найти спасение внутри.

Тревельян настиг виконтессу, когда та уже вбежала сквозь боковые двери в неосвещенную церковь и поравнялась с первыми рядами скамеек. Обхватив мощной рукой жену за талию, Грэм прижал Пенелопу к себе. Задыхаясь от смеха, она спрятала трость за спину, но Грэм, наклонившись, ее отобрал.

Однако, завладев своей добычей, он не выпустил Пенелопу из объятий. Когда Грэм еще крепче обнял ее, Пенелопа почувствовала, как бешено бьется ее сердце.

Не проронив ни слова, он припал к ее губам. Пенелопу охватило смешанное чувство тревоги и радости, и она не сопротивлялась его ласке.

Сладкая истома разлилась по всему ее тещ, Поцелуй становился все более страстным и ясным. У Пенелопы перехватило дыхание.

Встав на цыпочки и обвив руками шею мужа, она ответила ему с не меньшим пылом. Почувствовав это, Грэм застонал от наслаждения, гладя ладонями ее спину. Он боялся напугать ее силой своей страсти, но не мог выпустить из объятий Он вдыхал исходивший от нее аромат, и у него шла кругом голова от того, что она отвечала на его ласки.

И только когда язык Грэма проник в рот Пенелопы, она опомнилась. Она знала, куда все это может завести. Опыт общения с Чедуэллом многому научил ее и, не желая повторять своих ошибок, она отшатнулась от мужа. В конце концов, они находились в церкви!

Прежде чем Грэм успел прийти в себя, Пенелопа уже выбежала на улицу через другую дверь. Услышав ее звонкий смех, виконт бросился вслед. Дверь вела в небольшой притвор, заканчивавшийся винтовой лестницей. Грэм поднялся по ней с завидной ловкостью и оказался на открытой площадке колокольни, залитой лучами заходящего солнца. Остановившись у перил, он залюбовался открывшимся перед ним видом на живописные окрестности.

Переведя взгляд на стоявшую у стены Пенелопу, он увидел, как от волнения и бега грудь ее вздымается и опускается. Солнечные лучи играли в ее золотистых волосах, шелковистые пряди которых падали ей на плечи. Сквозь тонкую ткань платья отчетливо виднелись очертания ее стройного тела, Грэма бросило в жар.

Подойдя к одной из свешивавшихся веревок, он раскачал колокол. И прежде чем Пенелопа успела вскрикнуть от изумления, раздался колокольный звон. Тогда Грэм тронул вторую вереску, и над укрытой сумерками землей поплыли мелодичные звуки.

Еле сдерживая смех, Пенелопа ухватилась за третью веревку и тоже начала звонить. Услышав это, толпа людей устремились к церкви. Пенелопа бросила взгляд вниз, на людей, бегущих через лужайку, а затем перевела его на Грэма, лицо которого скрывала тень. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и увлек к лестнице.

Торопливо спускаясь вниз, они слышали встревоженные крики приближающихся к храму людей. Спустившись в церковь, Пенелопа и Грэм упали на колени перед алтарем и замерли. В этот момент первые добежавшие с факелами в руках ворвались внутрь здания, однако перед их глазами предстала мирная картина. Они увидели лишь усердно молящихся у амвона виконта и виконтессу.

Священник, протиснувшись сквозь толпу, вышел вперед и, бросив сначала подозрительный взгляд в сторону винтовой лестницы, внимательно посмотрел на лорда Тревельяна и его жену.

Закончив молитву, Грэм поднялся с колен и помог встать жене.

– Наши молитвы будут услышаны, вот увидите, дорогая, – сказал он, стараясь, чтобы голос донесся до столпившихся вокруг людей.

Пенелопа едва сдержала рвущийся из груди истерический смех.

Священник поджал губы, догадываясь, что слезы, выступившие на глазах Пенелопы, были слезами веселья, однако на следующий день окрестные усадьбы облетел слух о том, что Пенелопа плакала в церкви совсем по другой причине. Вспомнив, как ласково Пенелопа обращалась с; детьми, женщины решили, что леди Тревельян, должно быть, очень страдает от того, что у нее нет ребенка. По мнению местных кумушек, она и ее муж просили Бога о том, чтобы он дал им ребенка, а колокольный звон означал, что Всевышний услышал их. Люди говорили, что отсутствие детей у четы Тревельян связано, наверное, с травмами, полученными лордом в результате несчастного случая, и никто не заподозрил Грэма и Пенелопу в том, что это они устроили переполох, ударив в колокола. Да и кому пришло бы в голову, что леди Тревельян могла взобраться на колокольню? Зачем ей надо было пачкать свои атласные туфельки?