Эйлин Драйер - Леди Искусительница Страница 66

Он засмеялся и поставил ее на ноги.

— В кровать, юная леди. Завтра у нас напряженный день.

Но Кейт не могла спать. Она знала, что Гарри все еще болезненно возбужден, даже после того, как они забрались в кровать и он пристроил ее у своего плеча. Она начинала понимать, что Гарри скорее будет ждать вечно, чем решится напугать ее. А она не может допустить этого. Она должна быть храброй.

Кейт взглянула на него и увидела, что его глаза закрыты. Но она знала, что он не спит. Его сердце все еще учащенно билось, а грудь оставалась липкой от пота. Он не сможет уснуть, пока не получит облегчения. Кейт поразилась, осознав, что сама хочет принести ему облегчение. Пока они лежат рядом.

Прежде чем она сумела убедить себя отказаться от этого, она протянула руку и положила ладонь туда, где бугрились его брюки, в которых по его настоянию он ложился в постель.

Гарри подскочил.

— Что за…

Он хотел отодвинуть ее, но она отталкивала его руку.

— Пожалуйста, Гарри. Не запрещайте мне. Я хочу этого.

Его пальцы теперь лежали поверх ее пальцев. Кейт чувствовала, как шевелится его пенис и продолжает увеличиваться под ее ладонью.

— Вы уверены?

Она начала водить рукой вверх-вниз, измеряя длину.

— О да.

Она дрожала и знала, что он ощущает это. Ее пальцы были холодными. Но то, что она держала его в своей руке, давало непривычное ощущение власти. Она была главной. Она могла сделать ему приятно или больно. Это зависело от нее.

Она взялась за первую пуговицу на его брюках и расстегнула ее.

— Вы надеваете брюки, чтобы не пугать меня вашим… мм…

— Достоинством.

В голосе Гарри прозвучал знакомый юмор.

— Именно.

Вторая и третья пуговицы были расстегнуты. Гарри застонал — это ободрило ее. Все еще дрожа, Кейт расстегнула брюки. Он удобно лег в ее руку, горячий и твердый, бархатный и гладкий одновременно. Живой. На пульсирующем кончике в форме сливы дрожала капля жидкости. Ее пальцы сами собой задвигались и скользнули к его основанию. Она была заворожена непривычной тяжестью, происходящей в нем жизнью.

Это был не Мертер. Она никогда не смогла бы ошибиться.

Она почувствовала, каким хриплым стало дыхание у Гарри, как он напрягся, как его сердце застучало чаще.

— Как вы? — спросила Кейт и хихикнула.

— А вы?

Он тоже хохотнул, но его голос был напряженным, как и его тело.

Она просунула руку глубже, под мошонку и почувствовала, насколько она тверда и полна жизненных сил. Кейт обследовала ее контуры — дыхание у Гарри прервалось. Так, значит… все зависит от нее.

Кейт немного изменила позу, освободила другую руку, взяла в нее его пенис и медленно стала водить по нему, тогда как другая ее рука оставалась на мошонке. Она сжимала и разжимала мошонку, пока не услышала его стон. Пока ее собственное тело не начало отзываться на то, что происходило с ним. Ей захотелось наклониться и лизнуть там. Но она лизнула его грудь. Она провела языком вокруг его соска и с удовольствием заметила, как он сморщился. А когда Гарри начал гладить ее, она остановила его.

— Нет, — сказала она, — теперь моя очередь.

Гарри тихонько засмеялся. А она вдруг поняла, как приятно доставлять наслаждение тому, кто не требует наслаждения, но заслуживает его. Кейт закрыла глаза, смакуя звуки, издаваемые Гарри, вкус соли на его коже, запах мужчины и мускус возбуждения. Она сильнее сжала пальцы и двигала ими, улыбаясь, когда тело Гарри выгибалось, а в его горле рождались гортанные стоны удовольствия, пока наконец он не кончил прямо в ее руку.

Поняв, что он освободился, Кейт улыбнулась и поцеловала его в грудь.

— Гарри, — призналась она немного позже, лежа рядом с ним и положив руку ему на сердце, — спасибо вам. Я думаю, этой ночью вы изменили мою жизнь.

Гарри прижался к ней головой.

— Я знаю, что вы изменили мою.

На следующий день Кейт уже после полудня смертельно устала от изучения дядюшкиной жизни. Это занятие не только задерживало отъезд в Исткорт, но и представлялось совершенно бесполезным. Другого такого зануду, наверное, невозможно сыскать, думала она, откладывая папку с увещевательными письмами, на этот раз к аристократам по поводу недопустимости урезания церковной десятины. Слова «пример моего славного герцогского рода» мелькали в них чаще, чем «искренне ваш».

Гарри трудился рядом с ней. На другом конце длинного стола Грейс укладывала в ящики все, что они уже просмотрели, и разговаривала с Би, которая в углу вышивала на скатерти пчелок. Кейт могла бы посчитать эту сцену не лишенной очарования, если бы не беспокойство, что они окружены врагами.

Еще одна проблема заключалась в том, что она не знала, куда бы хотела отправиться, будь у нее возможность. В парк или в кровать. Ее тело еще покалывало от воспоминаний. Каждый раз, когда она просматривала скучное письмо или еще более скучную проповедь, перед ней вставало лицо Гарри в момент наивысшего экстаза. Ее собственное тело узнало силу своего желания и радостно откликалось в ответ.

Все было удивительным. Таким новым, что перехватывало дыхание. Как будто она только сошла с корабля и шагнула в мир, в существование которого не верила. Не будет ли слишком банально сказать, что все краски стали ярче? Звуки мелодичнее? Каждая черточка лица Гарри еще более неотразимой?

Да, думала она, улыбаясь сама себе. Несомненно. С этим ничего не поделаешь. Она это чувствует.

— Поразительно, — сказала она, переворачивая письмо к оступившемуся духовному лицу, — дядя Хиллиард обладал потрясающим талантом даже грех делать скучным. — Неудивительно, что Диккан сбежал.

Гарри ухмыльнулся:

— Я рад, что вы сказали это. Я не переставал думать о том, как мне повезло, что я никогда не жил в его доме. Пусть наш дом не был великолепным, вы не станете отрицать, что он был славным.

Кейт засмеялась, а потом задумалась.

— Хаос. Вот что я запомнила. Совершеннейший хаос. — И еще — в нем всегда звучал смех. — Хотя должна признать, что когда я обустраивалась в Исткорте, я кое-что позаимствовала у вашей матери. По большей части кое-что из устройства кухни.

Она отложила в сторону еще одну папку. Гарри поднял на нее глаза.

— Расскажите мне об Исткорте.

Кейт помолчала, прервала работу, не убирая руку с ящика.

— Мне кажется, он вам понравится. Усадьба старая, построенная без четкого плана, все там теплое и желтое, из котсуолдского камня; мансардные окна, небольшой сад. Когда я увидела ее, я почувствовала, что в первый раз в жизни пришла домой.

Кейт помнила все до мелочей, как в первый раз вышла из кареты и подняла глаза на дом, неопрятный, приветливый и безобразный, как старенькая бабушка, и подумала — наконец-то. Это был один из немногих случаев, когда она позволила себе заплакать.