Томас Шерри - Ночные откровения Страница 66

— А зачем ты заставлял меня слушать свои песни? Исполнитель из тебя никудышный.

— В спальне миссис Дуглас работал взломщик сейфов. Нужно было тебя отвлечь.

— Мог бы и сказать — я подержала бы ему фонарь.

— Я не мог сказать: ты казалась очень довольной пребыванием в дядином доме.

— Вот и дурак. Избежал бы мучений супружеской жизни.

Маркиз постукивал ручкой по письменному столу. Сейчас ему почему-то приходили на ум только удивительно радостные мгновения: их дрема бок о бок в поезде; изобилующий ляпсусами монолог Элиссанды на тему варенья, вызывавший на лице Вира улыбку чуть ли не весь следующий день; незабываемая вчерашняя ночь.

— Ну, я бы не относил наш брак к категории мучений. Скорее, скажем, обуза.

Через всю комнату пролетел какой-то пятнистый снаряд. Керамический горшочек ударился о каминную полку, грунт и растущая в нем орхидея вывалились на пол с глухим шлепком.

— Прими мое искреннее сочувствие, — язвительно бросила жена. — И мои глубочайшие соболезнования.

Его идеальной спутнице неведом гнев. Ее голос никогда не будет сочиться сарказмом. Понятное дело: она ведь не настоящая. Воображаемому совершенству легко не испытывать сильных эмоций — одни лишь улыбки да нежные объятия.

Вир всматривался в реальную женщину, сидевшую на подоконнике — немало пережившую, но не сломленную. Вот ее чувства были сильными: и гнев, и разочарование, и отчаяние — и любовь.

Захватив со стола бутерброды, маркиз подошел к жене.

— Не стоит морить себя голодом. Тебе никакой пользы, и тете не поможет.

Элиссанда скривилась, словно тарелка была полна живых скорпионов. Но, как только Вир подумал, что еда тоже отправится на пол, женщина взяла блюдо.

— Спасибо.

— Я позвоню, чтобы принесли свежий чай.

— Нет нужды быть со мной таким милым — я не оценю.

О, ему лучше знать.

— Неправда: я никогда не встречал человека, более благодарного за сущие пустяки.

Элиссанда одарила мужа сердитым взглядом и решительно отвернулась к окну.

* * *

С вечерней почтой пришло письмо от тети Рейчел.

Дорогая Элиссанда,

по пути в Лондон я повстречала в поезде свою школьную подругу. Вообрази мою радость! Мы решили остановиться в Эксетере и осмотреть достопримечательности. Миссис Халлидей хотела бы познакомиться с тобой. Она предлагает, чтобы ты села сегодня вечером на семичасовой поезд из Пентона и вышла на станции Куин-стрит. Мы будем ждать возле замка Ружмон[51].

Твоя любящая тетя.

P.S. Приезжай одна, подруга не любит незнакомцев.

P.P.S. Надень свои лучшие драгоценности.

Элиссанда растерянно протянула письмо мужу.

— Но у меня нет драгоценностей.

Совершеннейший парадокс, учитывая, что дядя нажил состояние на бриллиантах. Понятное дело, Дуглас не хотел, чтобы у племянницы имелись хоть какие-то украшения: их можно было легко унести и без труда сбыть.

— У меня кое-что осталось от матери, — сказал маркиз. — Подойдет.

Элиссанда потерла висок. До сих пор она даже не чувствовала, что голова уже давно наливается болью.

— Выходит, я отправлюсь в Ружмон и покорно отдам драгоценности твоей матери?

— Не ты — мы. Я тоже там буду.

— Ты же видел письмо — мне следует явиться одной.

— Для дяди создадим видимость, словно ты одна. Но я буду рядом и присмотрю за тобой.

— Но если мы поедем вместе…

— Ты отправишься семичасовым, как велел дядя. А я собираюсь уехать в Эксетер более ранним поездом и посмотрю, что можно предпринять.

Элиссанда не ожидала, что маркиз уедет раньше. Она не хотела оставаться одна. Ей хотелось… ей было нужно… Да какое значение имеют ее желания? Если муж может сделать в Эксетере что-то, что поможет вернуть тетю Рейчел целой и невредимой, пусть едет, когда считает необходимым.

— Хорошо.

Вир легонько коснулся ее рукава.

— Если кто-то и может с ним справиться, так это ты.

— Хорошо, — повторила Элиссанда, задвигая подальше воспоминания о том, что произошло при ее последней встрече с дядей.

Маркиз внимательно посмотрел на жену.

— У меня есть еще время до отъезда. Давай помогу тебе подготовиться.

Глава 19

В две минуты девятого Элиссанда вышла на станции Квин-стрит. Вполне вероятно, Эксетер — обычное, славное местечко. Но сегодня вечером в сумерках незнакомого города притаилось знакомое зло. И путнице ничего так не хотелось, как укрыться в здании вокзала и отправиться домой с первым же обратным поездом.

Она осмотрелась, надеясь углядеть мужа — своего единственного союзника. Однако в потоке людей, заходящих на станцию и выходящих из нее, не было никого, похожего на маркиза ростом или фигурой.

Сердце вдруг замерло. Возле второго от нее столба стоял дядя, изучая в оранжевом свете фонаря железнодорожное расписание. Его коричневый костюм явно был сшит на человека на двадцать фунтов тяжелее и дюйма на два пониже. Волосы, выкрашенные под седину, добавляли добрый десяток лет. И еще отрасли усы, которые Дуглас раньше тщательно брил.

Но Элиссанда узнала бы своего мучителя в любом обличье по внезапно застывшей в жилах крови.

«Если кто-то и может с ним справиться, так это ты».

Она не может, но должна. У нее нет выбора.

Еще раз оглядевшись по сторонам — ни следа лорда Вира — и мысленно вознеся молитву об успехе предприятия, маркиза направилась к дяде.

— Прошу прощения, сэр. Вы не подскажете, как пройти к замку Ружмон?

Мужчина, которого она всю свою жизнь знала, как Эдмунда Дугласа, засунул расписание в карман.

— И тебе добрый вечер, дражайшая Элиссанда. Ты точно приехала одна?

— Мне бы хотелось иметь в этом мире много друзей. Но вы, сударь, позаботились о том, чтобы у меня не было никого, кроме тети.

— А как же твой обожаемый муженек?

— Вас развлекает мой брак с идиотом?

— Не могу отрицать, в этой ситуации определенно что-то есть, — ехидно хихикнул дядя. — Твой супруг, без сомнения, величайший кретин со времен недоделанного Клавдия[52], и наградит тебя выводком полоумных детишек. Помимо этого, я доволен, что ты так счастливо и выгодно устроилась.

— Вы действительно выглядите довольным. Похоже, жизнь беглого преступника вам по душе.

Дуглас казался слегка удивленным едкими словами. Затем его лицо посуровело:

— Наоборот, она меня страшно утомляет. Я слишком стар, чтобы постоянно переезжать, да и твоя тетя тоже — нам пора осесть в уюте и спокойствии. Так что, почтительная племянница, тебе предстоит сыграть свою роль и обеспечить соответствующее нашим преклонным летам достойное положение.