Синтия Райт - Огненный цветок Страница 68

Наконец к типи подошла Сильная и позвала свою новую подругу:

— Огненный Цветок! Ты больна?

Мэдди приподнялась на корточки и отодвинула затвор типи.

— Так это правда? У меня новое имя!

Сильная улыбнулась:

— Тебе оно нравится?

— Это самое замечательное имя, которое я когда-либо в жизни слышала!

— Все восхищаются твоими волосами. Люди не могли не дать тебе имя в честь твоих волос, прекрасного лица и фигуры, все говорят, что ты красива, как цветок, а волосы у тебя похожи на огонь. Лучше я объяснить не могу. — Вдруг она встревожилась: — А может быть, ты хотела бы имя, которое прославляло бы твой ум? Ты не обиделась?

— Конечно же нет! Я никогда и не мечтала, что буду принята твоим народом и даже заслужу имя. Я высоко ценю это. Я польщена.

Сильная вежливо кивнула и замолчала. Она явно не понимала, почему Мэдди находится все еще в типи, хотя пришло время войти, но хорошие манеры удерживали ее от прямых расспросов.

— На берегу ручья выросла новая земляника, — сообщила она. — Обычно в такие жаркие дни ее много. Женщины только что заметили ее, она краснеет в траве после дождя. Мы идем собирать ее.

— Если я потороплюсь и оденусь, можно мне пойти с вами?

— А почему я здесь, — посмеиваясь, ответила Сильная. — Не торопись, не нужно. Ягоды растут для всех нас.

Накинув рубашку и с трудом влезая в потрепанное красное ситцевое платьишко, Мэдди поинтересовалась:

— А как на вашем языке будет «земляника»?

— Вазустека, — ответила Сильная, наблюдая с интересом, как подруга пытается одеться без посторонней помощи.

— Ва-зу-сте-ка! — медленно повторила Мэдди. — Мило!

— Ух!.. — не вытерпела Сильная. — Ты никогда не думала, что твоя одежда…

— Нелепа? — весело докончила Мэдди. — Когда я жила в городе, где все одевались так же, я не думала об этом, но после того как мы приехали на Запад, мне стало все труднее и труднее носить мои платья. Я не понимаю, почему они сделаны так, что женщина не может одеться сама. Ты поможешь мне? — Она повернулась спиной и умоляюще взглянула через плечо.

Сильная в замешательстве смотрела на застежку. И, правда, только белые могли придумать такую глупость! Мэдди подлила масла в огонь, весело описав корсет — эту муку белых женщин, на которую они пошли добровольно, и закончила кратким описанием полной фривольности — шелковых чулок!

К тому времени, когда она закончила, Сильная справилась с застежкой на спине Мэдди, и обе они задыхались от смеха.

— По крайней мере, у меня теперь есть это, — сказала Мэдди, взяв мокасины, которые подарил ей Голодный Медведь. — Я никогда не смогу больше втиснуться в мои туфли на высоких каблуках и с острыми носами!

— Ты сегодня очень веселая, — заметила Сильная, выбираясь из типи.

— Удивительный день!!! — Она подняла лицо к утреннему небу и сразу же заметила яркую радугу. Ее чистые краски казались покрытыми дымкой, и она протянулась дугой от восточного горизонта до Вир Ватта.

— Смотри! Радуга! — Мэдди с детской радостью подняла руку и показала.

— Нет! — закричала Сильная. Она оттянула вниз руку Мэдди, пока та не успела вытянуть палец. — Ты не должна!

— Что ты имеешь в виду? Я ничего не сделала плохого!

Уязвленная и удивленная, она хотела освободить руку и снова показать Сильной радугу.

— Это викмунке, — распекала ее Сильная, — то есть ловушка. Она окружает землю и держит ее. Великий Дух нарисовал ее на небе, чтобы поймать в ловушку дождь и принести его нам!

— Это? — чуть надувшись, спросила Мэдди. Она впервые удивилась тому, что умные люди могут верить в такую чепуху.

Многие из их историй, объясняющих существование различных животных и явлений природы, напоминали басни, увлекательные, но, тем не менее, слишком примитивные, чтобы в них мог поверить человек, обладающий знаниями. Мэдди покровительственно посмотрела на Сильную.

— А почему, скажи, я не могу показать на твою драгоценную ловушку-радугу?

— Потому, что мой народ считает это опасным. Викмунке так сильна, что, если ты покажешь на нее, твои пальцы могут покрыться язвами и распухнуть.

Увидев, что Сильная говорит совершенно серьезно, Мэдди устыдилась своего снисходительного поведения. Даже если объяснения лакота несколько детские, они более увлекательные, чем уроки, преподанные ей в детстве. Они знали столько, сколько им нужно, чтобы жить своей идиллической жизнью…, но что с ними будет, если им придется жить в мире белых?

От этой мысли по спине Мэдди пробежала дрожь дурного предчувствия.

Увидев над Бир Баттом дугу радуги, Лис благодарил судьбу за свою жизнь. Прохладная, приятная вода поддерживала его на плаву, она ласкала его обнаженное тело. Он поднял руку, поднес ко рту сливу и откусил половину. Сок брызнул ему на бороду и в воду. Лис почувствовал, как рыбка скользнула по его ягодицам, но был слишком расслаблен, чтобы уклониться. Он лежал на воде, прищурившись, улыбаясь и думая, как далеко простирается Бир Батт.

— Мне бы хотелось, — услышал он голос поблизости от устья ручья, — чтобы время остановилось и моя жизнь навсегда осталась такой, как сейчас!

— Ты не это имеешь в виду, Голодный Медведь, — ответил Лис, удивленный и довольный. — Ты можешь пропустить много удовольствий, если проведешь всю жизнь, лежа на спине в прохладной воде!

Воцарилось долгое молчание. Легкий ветерок обдувал их мокрые тела, и настроение изменилось.

— Вероятно. Я знаю, что должен прямо смотреть в лицо трудностям, которые ждут впереди, но трудно чувствовать себя отважным, как я обычно чувствую себя перед битвами, когда я могу ясно увидеть свое… как вы это называете?

— Будущее?

— Да. — Голодный Медведь легко подплыл к Лису и дотронулся рукой до щеки друга.

— Я знаю, что ты тоже можешь видеть наше будущее, поэтому и отказался ответить на вопрос Безумного Коня.

— Если бы я был уверен, что мои знания помогут народу лакота, я бы передал ему их, — сказал Лис. — Но мне неизвестны планы Синих курток, а то, о чем я могу догадываться, только еще больше опечалит Безумного Коня и ваш народ. Тяжело видеть, как все изменилось с тех пор, как я жил среди вас. Вы столько потеряли.

Голодный Медведь резко поднялся на ноги. Вода доходила ему до груди, и он, быстро рассекая ее, двинулся к берегу, говоря:

— Ты находишь эти изменения печальными, но жизнь в агентстве была бы гораздо печальнее! Она, — Голодный Медведь обернулся к Лису, сверкнув глазами, — просто жалкая!

Оба мужчины сидели вместе на берегу, под кружевом солнечного света, пробивающегося сквозь листву деревьев, нагишом, с мокрыми волосами. У Лиса они, высыхая, завивались у основания шеи, волосы Голодного Медведя, как чернильные струйки, стекали по смуглой спине.