Лаура Кинсейл - Цветы из бури Страница 69

— Идем, — сказала Мэдди, держась на дистанции, которая оберегала даже простую сиделку от вспышки эмоций. — Пора возвращаться.

Кристиан потянулся к ней. Свет позади него вдруг приобрел неожиданный оттенок. Ветер шевелил маргаритки, которые герцог держал в руках. Он сделал предложение без какого-либо выражения на лице, без угрюмости и без улыбки. Неожиданность встряхнула Мэдди. Столь странной казалась яркость маргариток посреди мрачного ландшафта, что Мэдди почувствовала себя смущенной, не способной дать подходящий ответ. Ее щеки, разгоряченные ветром, казалось, вспыхнули еще сильнее.

— Чего ты от меня хочешь? — крикнула она. — Я не уступчивая женщина.

Мэдди выхватила цветы из рук герцога и бросила их по ветру. Порыв подхватил их, несколько раз перемешал, потрепал стебли и расшвырял вдоль дороги.

— Ты грубый. И надоел мне со своим вниманием, вызванным бездельем!

Он заколебался, повернул голову и нахмурился. Затем краска бросилась ему в лицо. Самолюбие.

— Прошу… прощения, — его лицо приняло каменное выражение. — Тиммс! Капризная…

Последний слог слова прозвучал как стон и смех одновременно. Кристиан отвел взгляд, все еще пытаясь говорить, но не смог продолжить, будто слова, которые ему хотелось произнести, ускользали. Его губы скривились, и он воскликнул:

— Идиот!

— Ты не идиот, нет! Ты безнравственный человек. Я знала это с первого дня нашего знакомства. И ты становишься все хуже и хуже. Твои поцелуи и объятия! — Мэдди распалялась все сильнее. — Ты отвратителен.

Герцог огляделся по сторонам. Его глаза прищурились на ветру, раздувавшем рубашку и волосы.

— Этого между нами быть не может, понятно? — добавила Мэдди напоследок, говоря вслух о том, о чем раньше боялась подумать. Я родилась Другом, Жерво. А ты дворянином.

Ответом ей было молчание.

— Ты даже не знаешь, что произойдет из-за меня? Не знаешь. Ты никогда не задавался этим вопросом. Друзья отрекутся от тебя.

Он ничего не отвечал. Сейчас его отличала гордая слепота: взгляд, направленный в никуда, как в суде лорда-канцлера.

— Я не стану другом! — воскликнула Мэдди, взбешенная молчанием герцога. — Я буду одна!

— Нет, — неожиданно ответил тот, повернулся и протянул ей свою руку ладонью вверх. — Девочка-Мэдди. Со… мной.

Она посмотрела на его руку. Острая ноющая боль пронзила Мэдди, уничтожила все слова, отказы и объяснения. Она бросилась прочь от Кристиана, побежала по полю, скользя на зеленом торфе, но не упала. Упало только ее сердце.

Хуже всего было то, что Кристиан заставил Мэдди думать об этом. Он наполнил ее голову фальшью и фантастикой. Она мечтала уже не только о саде, который ей не принадлежал, но и о жизни здесь вдвоем с Жерво… А даже с папой. Мэдди работала бы в доме и саду, а герцог с папой занимались бы своими цифрами и уравнениями. Иногда она представляла себе Жерво таким, каким знала его одну короткую ночь перед несчастьем — веселого, уверенного в себе, мудрого. Но чаще всего перед глазами возникал нынешний Жерво. Мэдди могла взять его за руку. Действительность вела к безобразным или к очень уж смущающим видениям.

Весь день Мэдди интенсивно заботилась о герцоге. Она проветривала спальни, чистила отделанную дубовыми панелями гостиную. Брунгильда ей помогала. Мэдди заговорила с Жерво только однажды, когда нашла его в холодном, пыльном кабинете священника, где он пытался при помощи старинного пера писать какие-то математические знаки. Свечи у него не было, свет падал из заросшего плющом окна. Обнаружив Кристиана в таком неуютном месте, Мэдди резко приказала ему идти на кухню, чтобы они с Брунгильдой могли привести кабинет в порядок.

Мэдди не проводила его взглядом, когда он уходил, и немедленно занялась уборкой. Брунгильда появилась на пороге, затем вдруг развернулась и исчезла. Вернулась она через четверть часа с метлой и стала подметать под столом и вокруг книжных шкафов.

— Я могу высказать свое мнение, миссис, если хотите.

— Да? — отозвалась Мэдди, заинтересовавшись, куда клонит служанка.

— Нельзя с ним так разговаривать. Кому-то, может быть, все равно, а есть люди очень обидчивые.

Мэдди прикусила губу, продолжая вытирать пыль. Брунгильда мела мусор.

— Вы старше меня, — продолжала служанка. — Вам лучше знать. Может, вы не видите, как он смотрит на вас.

Мэдди развернула листы бумаги, найденные в ящике стола и положила их рядом с пером.

Брунгильда наклонилась.

— Он любит вас, — сказала она в мусорное ведро. — Вы не должны быть так холодны с ним.

— Нужно принести сюда свечи, — произнесла Мэдди как можно более спокойно. — Есть здесь ножницы? Хочу немного освободить окно.

— Да, миссис, — ответила Брунгильда.

Вечером пришла мать Брунгильды со свежей форелью, пудингом и сливками для какао Жерво, потому что «мистер Лангленд особенно любит их, как сказала моя девочка». Пышная деревенская женщина села и начала чистить рыбу.

— Вы пойдете в церковь или часовню, миссис?

— Разве Брунгильда не сказала ничего?

— О, да, говорила. Значит, в часовню.

— Есть здесь где-нибудь поблизости молитвенный дом?

— Большая часовня за Стрэндом. Около семи миль отсюда.

Мэдди улыбнулась.

— Вы не хотите посмотреть нашу новую городскую церковь? Чудесное здание с огромным органом. Герцог ценил ее. Ему пришлось обратиться к члену приходского правления, чтобы передать свою библиотеку Механическому Обществу. Должна сказать, это были мудрые люди. А член приходского правления вообще редкий человек. Никто не станет спорить. Орган — настоящее чудо.

Мэдди осторожно резала овощи.

— Какой герцог?

— Герцог Жерво. Мне неудобно говорить, но многие называли его настоящим бездельником, негодяем, колючим, как иголка, хотя я ручаться не могу. Вся земля в округе принадлежит ему. Но это раздражает крупных фермеров, которые считают, что распорядились бы ею лучше. Лично я не знаю. Не люблю перемены. У меня уже не тот возраст. Но я не хочу сказать, будто мне нравится, что старинное имение разрушается. Преподобный Дарэм ваш родственник?

— Он друг Франсуа Лангленда, — ответила Мэдди.

— Как интересно вы говорите. Называете своего собственного мужа его христианским именем.

Мэдди поклонилась.

— Так нам наказывают. Не раздавать комплиментов, не лгать и звать мужчину хозяином дома, даже если он таковым не является.

Женщина захихикала.

— Вы не зовете своего мужа хозяином?

Мэдди опустила лицо и пробормотала:

— Нет.

— Правда, моя девочка говорит, что он очень симпатичный парень, настоящий джентльмен.

— Да, — подтвердила Мэдди.

— Но немного помешанный.