Патриция Райс - Под защитой любви Страница 7

Выстирав и отжав свою одежду, она развесила ее на веревке, натянутой между очагом и спинкой стула. Ее расческа пропала вместе со всем остальным, но в комоде Джека нашлась щетка. Это была старинная вещица с изящной гравировкой в виде трех букв «ДМЛ», очевидно, чьих-то инициалов. Кто-то богатый и утонченный владел когда-то этой щеткой. Может, Джек? Едва ли. Фейт видела не так уж много аристократов, но подозревала, что никто из них не расхаживает со щетиной на лице и нечесаными волосами. Насколько она помнила, они пудрили волосы, носили шелк и кружева, башмаки с красными каблуками и полосатые чулки.

Она улыбнулась, представив себе джентльменов, облаченных во все это великолепие, и благородных дам в роскошных платьях, приседающих и кланяющихся друг другу. У нее никогда не было пышной юбки с кринолином, но мать научила ее делать реверансы, к их обоюдному веселью. Фейт ужасно тосковала по матери, и прошли годы, прежде чем она смирилась с ее смертью.

Другое дело смерть отца. Все случилось так неожиданно, так нелепо, что Фейт не могла взглянуть правде в глаза. И никогда не сможет. Ее отец был глубоко верующим человеком, ученым и джентльменом, который отказался от прав, дарованных ему при рождении, во имя своего призвания. Какой безумец мог ненавидеть его до такой степени, чтобы убить?

Боль, которую она испытала в то ужасное утро, нарастала с каждым днем. Когда отца внесли в дом, она сразу поняла, что он мертв. Ей даже не позволили остаться на похороны, а выпроводили из общины, вручив узелок с вещами и горсть монет, собранных среди прихожан. Такое количество денег у людей, никогда не имевших лишней копейки, так поразило Фейт, что она безропотно уступила уговорам отправиться в Лондон на поиски родных. Один из мужчин подвез ее на своей телеге до почтового тракта и объяснил, как найти последователей Уэсли, которые жили дальше по дороге. К ночи, добравшись до места, Фейт обнаружила, что семья, к которой ее направили, переехала. Она переночевала у соседей и наутро поняла, что предоставлена самой себе. Ей следовало вернуться назад, но она была испугана и одинока и не могла забыть, как ее выставили из дома. В любом случае она ничего не теряла. Они недолго жили в этой общине и не успели обзавестись ни друзьями, ни имуществом. Даже дом они снимали.

Лошадиное ржание вывело Фейт из задумчивости. Вскочив со стула, она бросилась к очагу и подбросила топлива в огонь. Скоро вернется Джек. С еще мокрыми после мытья волосами она набросила на плечи плащ и вышла наружу вылить грязную воду и набрать свежей. Заглянув к лошадям, Фейт обнаружила, что Джек прикрепил к стойлам ведра с водой и подбросил в кормушки свежего сена. Она погладила каждую лошадь по бархатистому носу, почесала за ухом кошку и поспешила назад.

Замесив тесто для лепешек, Фейт добавила в него сыр, который нашла в темном углу буфета и мелко натерла. Сунув противень с лепешками в железную духовку, встроенную в очаг, она поставила жариться бекон, добавив в жир муку, чтобы получился соус, сожалея, что нет лука или хотя бы картошки. Что ж, придется довольствоваться тем, что есть. Может, Джек принесет кролика. При мысли о жарком из свежего мяса в животе у нее заурчало. За весь день она съела всего лишь ломтик сыра.

Пока еда готовилась, она заплела волосы в косу и перевязала обрывком тесемки, который обнаружила в сундуке. Затем быстро переоделась в успевшую высохнуть одежду, сложив рубашку и чулки Джека, чтобы постирать их при первой же возможности.

Когда совсем стемнело, Фейт зажгла лампу и оглядела плоды своих трудов. Чай заварился, лепешки испеклись, нарезанная толстыми ломтями ветчина прожарилась до хрустящей корочки. Но Джека все не было.

Неизвестно, когда он вернется. Зачем пропадать хорошей еде? Она всегда сможет приготовить еще, если понадобится. Положив на тарелку несколько лепешек и пару ломтиков ветчины, девушка села за стол. Чай был несладкий, но крепкий и душистый, и Фейт с наслаждением глотнула горячий напиток, произнеся благодарственную молитву.

Покончив с едой, Фейт вымыла посуду и задвинула чайник в глубь просторного очага, где долго сохранялось тепло. Там же стоял чугунок с лепешками, окруженный раскаленными углями. Даже если они подсохнут, их можно будет размягчить в соусе. В любом случае она не может больше поддерживать огонь. Джеку не понравится, если она изведет все его топливо.

Завернув несколько горячих кирпичей в кусок фланели, найденный все в том же сундуке, Фейт положила их в изножье постели Джека. Будь у нее мыло, она могла бы постирать простыни, но придется отложить это до лучших времен, если таковые наступят. Вначале нужно добиться, чтобы он позволил ей остаться.

Сделав все, что было в ее силах, чтобы придать жилищу Джека уютный вид, Фейт сняла свежевыстиранные корсаж и юбку и постелила себе у очага, там же, где спала прошлой ночью. Джек забрал старый плащ, которым она укрывалась накануне, но она обнаружила в алькове еще один. Он был сшит из плотной шерсти отличного качества на атласной подкладке. Оставалось только гадать, почему он не надел его, если предполагал провести на холоде целый день.

Свернувшись под теплой шерстью, она потерлась щекой о гладкую поверхность атласа. Будь она богатой, носила бы только такие великолепные ткани. Вздохнув, она закрыла глаза и тут же забылась сном. Ей снились шелковые простыни, нарядные туалеты и галантные джентльмены.

Войдя в дом, Джек сразу понял, что он не один. Вместо леденящего холода и застоявшейся вони, исходившей от грязной посуды, его встретили тепло и восхитительные ароматы. Он перекусил в гостинице, но в животе по-прежнему урчало от голода.

Уронив на пол тяжелый узел, Джек осторожно приблизился к очагу. Девочка спала на том же месте, что и вчера. Он нахмурился при виде черного плаща, укрывавшего ее миниатюрную фигурку. Неужели догадалась? Если так, его укрытие окажется под угрозой. Это было лучшее место из всех, что он сменил за долгие годы.

Мрачные мысли отступили, когда он обнаружил не успевшую остыть сковороду с ветчиной, плававшей в густом соусе, и открыл чугунок с еще теплыми лепешками. Он готов был поспорить на все свои богатства, что малышка легла спать голодная, лишь бы оставить ему щедрую порцию еды, и чувствовал себя чертовски виноватым, что даже не вспомнил о ней, когда угощался мясным пирогом в гостинице.

Как он ни подогревал в себе раздражение из-за непрошеного вмешательства в его жизнь, запах свежеиспеченного хлеба заставил его улыбнуться. Окунув лепешку в соус, Джек откусил кусок и закатил глаза, наслаждаясь вкусом сыра и ветчины. Никогда в жизни он не ел ничего вкуснее.

Наполнив тарелку, он уселся на стул поближе к еще теплившимся углям и с жадностью набросился на еду, запивая крепким чаем. Вообще-то Джек предпочитал кофе, но в последнее время он был слишком занят, чтобы купить зерна. Откинувшись на стуле и прихлебывая горячий напиток, он задумчиво смотрел на маленькую фигурку, свернувшуюся у очага. До чего же надо умаяться, чтобы не слышать, как он стучал сапогами, стряхивая снег, и гремел сковородкой и тарелками. На фоне черного плаща лицо девочки казалось особенно бледным. Она закуталась до подбородка. Видимо, причесалась, и непокорные пряди больше не торчали во все стороны. Глядя на густые ресницы, лежавшие темными полукружиями на бархатистых щеках, Джек размышлял о том, каково это — спать сном праведника. Военная служба развила в нем способность спать вполглаза, что оказалось просто неоценимым даром для его нынешнего занятия. Он не имел ни малейшего желания быть схваченным во сне и оказаться на виселице. Если он не поостережется, то утащит это невинное создание за собой. Придется все-таки отправить ее дальше, когда потеплеет. Ну, а до той поры ее присутствие позволит ему совершать отдаленные вылазки, так что она не будет подвергаться особой опасности. Совсем неплохо, когда кто-то присматривает за лошадьми, пока его нет.