Лиза Клайпес - Обвенчанные утром Страница 7

— Черт возьми, Ратледж, рассказывайте дальше. Я хочу знать, во что влипла моя семья, и почему мне так не повезло, что я стал работодателем самой сварливой и назойливой гувернантки в Англии.

— Кэт нет надобности работать. Она женщина со средствами. Я положил на её имя достаточно денег, чтобы она могла заниматься тем, чем пожелает. Она четыре года проучилась в пансионе, и осталась там ещё на пару лет — преподавать. В конце концов, однажды она пришла ко мне и сказала, что приняла предложение стать гувернанткой в семье Хатауэй. Полагаю, в то время вы были во Франции с Уин. Кэт прошла собеседование, она понравилась Кэму и Амелии, а Беатрис с Поппи определённо в ней нуждались, и никто не задавал вопросов по поводу отсутствия у неё опыта.

— Разумеется, нет, — едко ответил Лео. — Моя семья никогда не стала бы беспокоиться по поводу такой мелочи, как отсутствие опыта. Я уверен, что они начали собеседование с вопроса о том, какой её любимый цвет.

Гарри не сумел сдержать улыбку:

— Без сомнения, вы правы.

— Почему тогда она пошла в услужение, если ей не нужны деньги?

Гарри пожал плечами.

— Она хотела почувствовать, что такое семья, даже если не была её частью. Кэт считает, что собственной семьи у неё никогда не будет.

Лео изумлённо посмотрел на Гарри, пытаясь понять, о чём тот говорит:

— Ей ничего не мешает завести семью, — заметил он.

— Думаете ничего? — насмешка мелькнула в решительных зелёных глазах Гарри. — Вы, Хатауэи, не сможете понять, каково это — вырасти в полном одиночестве, с людьми, которым на тебя наплевать. И, само собой, тебе не остаётся ничего иного, кроме как прийти к выводу, что ты не достоин любви и в этом только твоя вина. И это чувство постепенно овладевает тобой до такой степени, что ты оказываешься в плену у него, как в тюрьме, и, в конце концов, возводишь защитные барьеры внутри себя, не пуская никого, кто желает войти.

Лео внимательно слушал, понимая, что Гарри говорит не только о Кэтрин, но и о самом себе. И молча признал, что зять прав: даже испытывая жуткое отчаяние, Лео всегда знал, что у него есть семья, которая любит его.

Впервые он полностью осознал, чтό Поппи сделала для Гарри, как она пробилась сквозь невидимые стены тюрьмы, которую он описал.

— Благодарю, — тихо сказал Лео. — Я знаю, что вам было нелегко об этом говорить.

— Совершенно верно, — и сохраняя полнейшую серьезность, Гарри пробормотал: — Я хочу кое-что прояснить, Рэмси: если вы причините Кэт хоть малейший вред, я убью вас.

Поппи, в ночной рубашке, сидела на кровати с романом. Она услышала, как кто-то зашёл в элегантно обставленные личные апартаменты и, улыбнувшись, посмотрела на своего мужа. Её пульс начинал частить от взгляда на него, такого смуглого и красивого. Гарри был человеком-загадкой, его считали опасным даже люди, утверждавшие, что хорошо его знают. Но в обществе Поппи он расслаблялся и показывал нежную сторону своей натуры.

— Ты говорил с Лео? — спросила она.

— Да, любимая, — Гарри снял сюртук, повесил его на спинку кресла и подошел к постели. — Он хотел поговорить о Кэт, как я и думал. Я рассказал ему всё, что мог, о нашем с ней прошлом.

— Что ты обо всём этом думаешь? — Поппи знала, что муж умел ловко угадывать мысли и мотивы других людей.

Гарри развязал галстук, который теперь свободно повис на шее.

— Мне ясно то, что Рэмси переживает за Кэт сильнее, чем ему хотелось бы. И мне это не нравится. Но я не стану вмешиваться, пока Кэт не попросит о помощи.

Он легко и чувственно коснулся обнажённой шеи жены, отчего Поппи задышала чаще. Он осторожно ласкал кожу, под которой бешено бился пульс. Глядя, как постепенно румянец проступает на её лице, он хрипло сказал:

— Отложи книгу.

Пальчики на ногах Поппи поджались под простынями.

— Но я ведь как раз дошла до самого интересного, — сдержанно ответила она, подразнивая его.

— Это и вполовину не так интересно, как то, что сейчас произойдёт с тобой.

Стянув с неё покрывала нарочито неторопливым движением и оттого заставив её задохнуться, Гарри опустился на неё… и книга упала на пол, всеми забытая.

Глава 4

Кэтрин надеялась, что Лео, лорд Рэмси, будет держаться подальше от Гемпшира ещё довольно долго. Вероятно, когда пройдёт время, они смогут притвориться, что того поцелуя в саду никогда не было.

Но, между тем она не переставала задаваться вопросом… почему он это сделал?

Скорее всего, он просто развлекался за её счет, обнаружив ещё один способ лишить её душевного равновесия.

Если бы жизнь была справедлива, мрачно размышляла Кэтрин, Лео оказался бы толстым, низкорослым, рябым и лысым. А вместо этого он был здоровым красивым мужчиной, ростом в целых шесть футов. У него были тёмные волосы, светло-голубые глаза и ослепительная улыбка. Хуже всего то, что Лео вовсе не выглядел повесой. Он выглядел здравомыслящим, чистым, честным, самым приятным джентльменом, которого можно было когда-либо надеяться встретить.

Иллюзия пропадала, как только он открывал рот. Лео был совершенно безнравственным типом, способным бесцеремонно выражать свои мысли при любых обстоятельствах. Он не проявлял уважения ни к кому, и менее всего к самому себе. За год, прошедший с их первой встречи, он продемонстрировал почти все нежелательные качества, которыми мог обладать мужчина, и при любой попытке исправить его, вёл себя ещё хуже. Особенно, если исправить его пробовала Кэтрин.

Лео, человек с прошлым, никогда, даже из приличия, не пытался это прошлое скрывать. Он честно признавал своё былое беспутство, пьянство, привычку волочиться за каждой юбкой и драки, непозволительное поведение, которое не раз едва не подводило семью Хатауэй к катастрофе. Из всего этого можно сделать лишь единственный вывод: ему нравится быть негодяем, или, по крайней мере, обладать репутацией оного. Он в совершенстве освоил роль пресыщенного аристократа, в его глазах отражался цинизм человека, который в возрасте тридцати лет уже всё испытал.

Кэтрин не хотела иметь дела с мужчинами, и меньше всего с тем, от кого исходило такое опасное очарование. Такому мужчине не стоило доверять. Его чёрные дни, скорее всего, ещё впереди. А если нет… то вполне вероятно, что такое мрачное будущее ожидает её.

Примерно неделю спустя после того, как Лео уехал из Гемпшира, Кэтрин гуляла с Беатрис. К сожалению, их прогулки никогда не были такими, как хотелось бы Кэтрин. Беатрис не гуляла, она исследовала. Ей нравилось заходить в самую гущу леса и изучать там разнообразную растительность, плесень, гнёзда, паутину и земляные норы. Ничего не приводило младшую представительницу семейства Хатауэй в больший восторг, чем чёрный тритон, гнездо ящерицы, кроличий садок или следы барсука.