Кэндис Проктор - Шепот небес Страница 7

Харрисон вышел из кареты и подождал, пока конюх поможет его сестре. Затем Филиппа взяла брата под руку, и они направились к дому. Харрисон сгорал от нетерпения, желая поскорее увидеть девушку, которая должна стать его женой.

Проходя через сад, Джесси услышала стук копыт и шум подъезжающего экипажа.

– О Боже, – прошептала она, догадавшись, что гости уже приехали.

Подхватив юбки, она побежала к дому. На усыпанной гравием подъездной дорожке Джесси увидела высокого стройного джентльмена в цилиндре и фраке и изящно одетую даму с кружевным зонтиком. Экипаж, в котором они приехали, тем временем двинулся в сторону конюшен.

– Джесси! – обернувшись, воскликнула гостья.

На изящный наряд Филиппы, сшитый из желтой тафты, и белую манишку Харрисона падали последние лучи заходящего солнца. Джесси два года не видела друзей детства, и ее сердце наполнилось радостью, затмившей собой скорбь и печаль, которые она испытала на могиле отца.

Расправив выпачканную могильной травой юбку, Джесси распахнула объятия и бросилась к Тейтам. Филиппа со звонким смехом устремилась ей навстречу.

– Ты совсем не изменилась, Джесси! Как я рада, что ты наконец вернулась! – воскликнула она.

Девушки крепко обнялись. Отстранившись немного, Джесси внимательно взглянула на подругу. Она тоже почти не изменилась за два прошедших года. Филиппа, всегда тихая, спокойная, сдержанная и скромная девушка, обладала теми качествами, которых Джесси, по ее мнению, не хватало в жизни.

– Я тоже очень счастлива, что наконец-то вернулась домой!

– С возвращением, Джесмонд, – промолвил Харрисон, выступая вперед. Подойдя к Джесси, он взял в свои ладони ее руки и заглянул ей в глаза.

Высокий ростом и тоньше в кости по сравнению с Уорриком, Харрисон всегда держался самоуверенно, исполненный чувства собственного достоинства, воспитанного в нем с детства. Джесси улыбнулась, разглядывая знакомые черты лица – тонкий аристократический нос, серые глаза, аккуратно подстриженные усики и бакенбарды. На мгновение ей показалось, что она никуда не уезжала из родного края.

Харрисон всегда называл ее полным именем – Джесмонд, даже в детстве. Она как-то давно, много лет назад, летом накануне гибели Сесила, спросила его, почему он не зовет ее, как и все, – Джесси. Стоял теплый солнечный день, и они играли на усыпанном галькой берегу в Блэкхейвен-Бей. Тринадцатилетний Харрисон свысока посмотрел на девятилетнюю Джесси, стоя рядом с ней по колено воде.

– Джесси – мужское имя, – с серьезным видом заявил он. – Так нельзя называть девочку. Ты и без того ведешь себя порой как мальчишка.

– Неправда! – воскликнула Джесси и сильно толкнула его руками в грудь. Харрисон закачался и, потеряв равновесие, упал в набежавшую волну.

– Ну что я говорил! Девочки не толкаются и не дерутся. Они послушные и не спорят со старшими.

Но Джесси оставалась заядлой спорщицей. Харрисон же упорно продолжал называть ее Джесмонд.

– Ты совсем не изменился, Харрисон, – произнесла она. – Тебе еще не надоело называть меня полным именем?

Он засмеялся, и Джесси подумала, что вот сейчас он обнимет ее, как сделала его сестра. Но Харрисон вел себя, как всегда, сдержанно и лишь крепче сжал ее пальцы в своих ладонях. Его взгляд, устремленный на Джесси, выражал торжественность и строгость. Джесси внезапно охватила робость. А что, если сейчас он поцелует ее? Но Харрисон внезапно выпустил ее руки и отступил.

– Ты, наверное, ходила на могилу отца, – промолвил он, взглянув в ту сторону, откуда пришла Джесси. – Поверь, я очень сочувствую твоему горю.

– Спасибо, Харрисон, – прошептала Джесси, чувствуя, как комок подступает к горлу.

Она еще не готова говорить о своей утрате. Во всяком случае, с Харрисоном. Она знала, что в его присутствии ей следовало вести себя сдержанно и казаться сильной и невозмутимой. Одним словом, Джесси должна скрывать свои истинные чувства.

Пока Беатрис здоровалась с гостями и усаживала их в большой, украшенной лепниной гостиной, где стояли беломраморный камин, персикового цвета диваны, обитые дамастом, и французская мебель орехового дерева, Джесси успела переодеться. Спустившись к гостям, она поняла, что Уоррик еще не появлялся.

– Где он ходит? – недовольным тоном прошептала Беатрис, когда слуга объявил, что ужин подан.

– Не беспокойся, он обязательно придет, – успокоила ее Джесси, понизив голос. – По-видимому, он где-то задержался по делам.

Ноздри Беатрис раздувались от еле сдерживаемого гнева.

– Его братья никогда не вели себя столь возмутительным образом!

Джесси глубоко вздохнула. Подобные замечания матери всегда больно ранили ее сердце. Сесил, Рид, а также две ее старших сестры, Кэтрин и Джейн, умерли в подростковом возрасте и оставили по себе память как о послушных, смирных детях с уравновешенным характером. Их смерть являлась источником постоянной печали Беатрис и ее сетований на судьбу. Ее огорчало, что из шести детей в живых остались только двое младших, самых бестолковых и неудачных.

– Не переживай, мама, – повторила Джесси. – Уоррик непременно приедет, он просто немного запаздывает.

Беатрис разгладила свою юбку из черного шелестящего бомбазина, расшитого бисером.

– Его поведение просто возмутительно, – не унималась она.

Джесси не успела возразить матери, как к ним подошел Харрисон и, предложив опереться на его руку, повел хозяйку дома в столовую. Обе девушки последовали за ними.

Джесси уже успела поспорить с Харрисоном, которому она пыталась доказать, что девочки должны получать такое же образование, как и мальчики, и доесть суп, когда наконец появился Уоррик.

– Ты не права, – возражал ей Харрисон. – Я охотно признаю, что среди женщин порой встречаются даровитые и очень умные особы, но факт остается фактом: большинство представительниц прекрасного пола не способны и не склонны к наукам. Введение обязательного образования для них – пустая трата государственных средств.

– Склонность и способность к обучению проявляются постепенно. Чем образованнее женщина, тем большую тягу к наукам она испытывает, – возразила Джесси, непреклонно отстаивая свою точку зрения.

Харрисон покачал головой.

– Женскую натуру невозможно изменить, Джесмонд. Да и зачем ее менять? Вы, милые дамы, достойны нашего восхищения и обожания.

Харрисон хотел сделать комплимент дамам, но его слова рассердили Джесси. Ее лицо вспыхнуло от досады.

– Беда в том, сестренка, что ты не учитываешь основной закон, по которому живет наше общество, – раздался с порога голос Уоррика. Он стоял в дверном проеме столовой, прислонившись к косяку. В его руке поблескивал стакан с бренди. – Миром правят мужчины. Только за ними признается право вносить вклад в развитие общества. Что же касается женщин, то им отводится роль благодарных восторженных наблюдательниц. Они призваны украшать мир и, конечно, производить потомство.