Дебора Мартин - Пиратская принцесса Страница 7

— А, ну да, — кивнул генерал. Он потягивал пунш маленькими глотками, скользя взглядом по лицам и нарядам собравшихся с легким пренебрежением. — Насчет этого у креолов целый свод правил. Традиции блюдут свято и заносчивы, знаете ли, чертовски.

«Заносчивы — не совсем точное слово, — подумал Саймон. — Высокомерные снобы, свихнувшиеся на идее своего псевдоевропейства!»

— Надеюсь, тебе удалось передать ей все, что я просил? — спросил генерал, прерывая его размышления,

— Да.

Генерал, видимо поняв, что майор не желает вдаваться в детали, добавил:

— Смелая девочка, правда? Встать над целой толпой разъяренных мужчин и объяснить им, какие они на самом деле дураки.

Саймон усмехнулся, вспомнив, как Камилла урезонивала своих соотечественников.

— Не знаю, храбрость это или мадемуазель Гирон просто не удержалась и высказала наконец все, что накопилось у нее на душе.

Он даже не предполагал, как много эти слова говорят о его отношении к новой знакомой, пока генерал не пробурчал себе под нос:

— Что и говорить, решительная особа.

Вот именно. Решительная. Это как раз про нее.

Саймон вспомнил, какой нагоняй получил за то, что поначалу отказался танцевать с ней. Большинство других женщин молча проглотили бы обиду. Но только не Камилла Гирон. Она ясно дала понять, что просто так его не отпустит. И сделала это на удивительно правильном английском.

Жаль, что с собственным дядей она ведет себя не столь решительно. Этому человеку не помешала бы хоть малая толика ее искренности. Саймон сжал в кулаке бокал с пуншем. Он, конечно, вряд ли простит Фонтейну наглость, которую тот себе позволил, но еще больше злило его отношение этого высокомерного хама к племяннице. Она не заслужила того, чтобы быть униженной перед лицом незнакомого человека.

— Я смотрю, мадемуазель Гирон не на шутку растревожила тебе душу, — проворковал генерал вкрадчивым голосом, который появлялся у него в те моменты, когда его начинали интересовать чужие секреты. — Что-то я не припомню, чтобы раньше ты выпивал больше одного стакана пунша на подобных мероприятиях, а нынче уже третий приканчиваешь.

Только теперь Саймон заметил, что лакает пунш, как заядлый пьяница, дорвавшийся до дармовой выпивки. Он осторожно поставил недопитый стакан на стол, про себя кляня генерала за проницательность.

Да, Камилла Гирон растревожила его душу, и не на шутку. Он не мог оторвать от нее глаз с той секунды, как поймал ее взгляд через весь зал. Как все креолки, она носила платье, которое с тем же успехом могло быть на ней просто нарисовано, поскольку повторяло малейшие изгибы ее тела с изумительной точностью. Ему доставляло болезненное наслаждение представлять то, что находится под этим платьем. Такую же боль он испытывал от желания взять в ладони ее пышные волосы орехового цвета и погрузить в них лицо.

Трудно выкинуть из головы такие возмутительные мысли, но он с этой задачей справился, прекрасно понимая, что эта девушка создана не для него. Что-то отличало ее от остальных — как королеву, которая по ошибке очутилась где-то в неподобающем месте, но все равно всем ясно, что она королева.

Н-да, только королевы ему сейчас в жизни и не хватало, особенно креольской. Если бы он тогда отказался с ней танцевать!..

Он помрачнел. Надо было крепче держать оборону. Черт подери, с ней потанцевать — все равно что в аду побывать. Он потратил целую вечность, разглядывая ее. Кожа ее была как тончайший фарфор, который обожала его мать и так и не смог купить отец. Он замечтался: а какова она на ощупь — там, на скрытых округлостях… кремовая и мягкая кожа обнаженного покатого плеча… гладкая и нежная — на внутреннем сгибе… туго натянутая, розовая — на изящной пяточке. Мучительное желание дотронуться до нее губами, проверить, какая она на вкус, заставило его поцеловать руку Камилле в перчатке. Хотя он бы предпочел, чтобы рука была обнаженной.

Саймон схватил отставленный было бокал и допил. Его брат Нейл всегда обвинял его в излишней романтичности, но эти беспочвенные мечты о недосягаемой креолке и вправду походили на наваждение. Следующим моим шагом, подумал он, будут глупейшие ухаживания, будто я какой-нибудь французишка.

Саймон со стуком поставил бокал на стол. Генерал взглянул на него и сказал:

— Позволь на правах старшего дать тебе совет, друг мой.

— Какой еще совет? — резко спросил Саймон, очнувшись.

— Если ты намерен и дальше ухаживать за мадемуазель Гирон, то приготовься к некоторому сопротивлению со стороны ее семейства. Судя по тому, что рассказал Бернард, месье Фонтейн этого не потерпит. Он не слишком жалует американцев.

— Не волнуйтесь, в мои планы не входит ухаживать за креолкой.

— Ну, раз так… — вздохнул генерал, и глаза его насмешливо сверкнули. — Я бы лично не возражал против этого. Было бы намного проще управлять территорией, если бы у нас состоялось хотя бы несколько смешанных браков. И, насколько мне известно, моя жена ждет не дождется увидеть вас в обществе молодой особы женского пола, будь то креолка или американка. Ей просто не терпится женить вас.

— Я не ищу жену. И очень сомневаюсь, чтобы мадемуазель мечтала заполучить в мужья «американского дикаря».

Генерал понимающе улыбнулся, а Саймон тяжело вздохнул. Меньше всего прельщала его перспектива иметь Уилкинсона в роли свата. Хватит и того, что жена его постоянно подсовывает ему каких-то девиц. Миссис Уилкинсон решила женить его едва ли не с первого дня их знакомства, особенно после того, как он признался генералу, что собирается подать в отставку по окончании срока службы в Новом Орлеане.

Но у него сейчас не было времени на то, чтобы заниматься обольщением женщины, тем более креолки. Он и его солдаты здесь задерживаться не станут: только убедятся, что присоединение бывшей французской территории к Соединенным Штатам прошло успешно. Была у него и личная цель, достижению которой девушка только помешала бы.

Вспомнив об этом, он наклонил голову почти к самому уху генерала и снизил голос до шепота:

— Вы намекнули, что хотите поговорить насчет завтрашнего дня. Сейчас самое время, лучше не придумаешь, — он окинул взглядом комнату. — Почему бы нам не прогуляться, пока все спокойно.

Генерал кивнул и последовал за Саймоном в небольшую боковую комнатку. Когда они зашли и прикрыли за собой дверь, генерал спросил:

— Все готово?

— Да. Мы встречаемся с Зэном в десять утра. Тогда обо всем и договоримся.

— А Робинсон?

Тень пробежала по лицу Саймона при мысли о Гарри Робинсоне.

— Мы вместе с ним идем к Зэну.

— Вы думаете, Робинсон вам верит?

— Думаю, да. Сами знаете, как это бывает. Когда люди слышат, что я провел детство среди «дикарей», они начинают думать, что я не имею ни малейшего представления о морали. И после визита Нейла, когда он удачно ввернул историю о том, каким образом я умудряюсь жить не по средствам, Робинсон, видимо, держит меня за дьявола в военной форме.