Линси Сэндс - Леди и рыцарь Страница 7

– Роберт!

– Да?

– Перестань успокаивать меня.

Беспокойство Розамунды исчезло, как только открылась дверь. Вздохнув, она села на кровати, глядя на сестру Юстасию, которая несла платье, аккуратно перекинутое через руку.

– Все складки разгладились, к счастью, – сообщила монахиня и стала закрывать дверь кельи, но остановилась, услышав в коридоре голос аббатисы. Когда Адела подошла к двери, Розамунда и Юстасия уже с любопытством ожидали ее. Адела лишь взглянула в лицо Розамунды и тут же поспешила к ней.

– О, мое дорогое дитя, – успокаивающе прошептала она, садясь на кровать рядом с девушкой и обнимая ее. – Все будет хорошо, вот увидишь. Господь выбрал для тебя особую стезю, и ты должна доверять ему.

– Да, и сестра Юстасия так сказала, – прошептала Розамунда. Глаза ее наполнились слезами. Как ни странно, слезы появились лишь в последний момент, когда аббатиса стала утешать ее. Так было всегда. Хотя и Юстасия, и аббатиса заменили девочке умершую мать, именно к аббатисе Розамунда бежала, чтобы перевязать разбитую коленку и излить обиды. Розамунда могла вытерпеть все, что угодно, с вызывающим выражением лица и мрачной улыбкой, пока не появлялась аббатиса: при виде доброго лица Аделы Роза-мунда тут же давала волю слезам.

– Ну-ну, полно, дитя мое. Не плачь. Ты должна довериться Господу. Он избрал для тебя этот путь, и для этого, конечно, есть причина.

– Я плачу не потому, что боюсь будущего, вернее, почти не из-за этого. Я больше жалею о том, что остается позади.

Аббатиса растерянно покачала головой:

– Что остается позади?

– Мне придется покинуть вас, мою единственную семью. Кроме моего отца, конечно, – тут же добавила Розамунда.

Юстасия и Адела растерянно переглянулись, и глаза их тоже наполнились слезами. В суете они как-то не подумали о предстоящем расставании.

– Ну… – Сестра Юстасия в отчаянии озиралась, стараясь не смотреть на молодую девушку, которая была ее ученицей с самого юного возраста. Маленькая Розамунда цеплялась за юбки Юстасии и бродила за ней, как только начала ходить. Монахиня научила ее всему, что знала сама, и лицо Юстасии сейчас было печально при мысли о разлуке.

– Да, – горестно пробормотала Адела, глядя в пол; ее глаза тоже были полны слез. Она полюбила Розамунду с рождения. Рыжие кудри малышки и прелестная улыбка тронули ее сердце так, как ничто не трогало. Вопреки традициям она сама руководила обучением девочки. Шаг за шагом она вела ее к знаниям, приучая к терпению и обуздывая нрав, свойственный всем рыжеволосым. Ее усилия были вознаграждены по заслугам. В Розамунде было все, что она хотела бы увидеть в своей дочери. Болезненно поморщившись, аббатиса встала.

– Каждый птенец когда-нибудь должен покинуть свое гнездо, – сказала она, направившись к двери, но вдруг остановилась и растерянно оглянулась. – Я даже не представляла, что ты когда-нибудь покинешь нас, Розамунда. Меня не предупредили. – Адела горестно вздохнула. – Полагая, что тебе это не понадобится, я не рассказывала тебе о браке и о супружеском ложе.

– О супружеском ложе? – Розамунда тревожно нахмурилась, заметив смущенный румянец на щеках Аделы.

Аббатиса растерянно посмотрела на нее, потом резко отвернулась.

– Сестра Юстасия расскажет тебе, – вдруг сказала она. – Но только поторопитесь, сестра. Король очень спешит завершить это дело.

Юстасия оторопело смотрела на закрывшуюся за аббатисой дверь.

Глава 2

– Супружеское ложе…

Услышав эти слова, Розамунда обернулась к Юстасии. Сестра Юстасия расправила плечи; ее лицо было полно решимости. Но прежде чем она продолжила, Розамунда спросила:

– Может, я оденусь, пока ты будешь объяснять?

Юстасия заморгала, потом вздохнула и кивнула:

– Да, пожалуй, так будет лучше. Твой отец, похоже, торопится.

Встав с постели, Розамунда торопливо сняла штаны, в которых работала в конюшне. Юстасия забрала их у нее и стала аккуратно сворачивать. Собравшись с духом, она произнесла:

– Супружеское ложе может быть неприятным испытанием, но это твой святой долг как жены.

– Неприятным? – Розамунда, развязывавшая шнуровку своей туники, замерла и растерянно посмотрела на монахиню. – Насколько неприятным?

Юстасия поморщилась:

– Очень неприятным, насколько я понимаю. Моя мать, бывало, проводила в постели полдня после того, как мой отец исполнял свой супружеский долг.

Глаза Розамунды округлились:

– Ну тогда это, должно быть, очень изнуряющее занятие.

– О да, – решительно кивнула Юстасия. – И шумное.

– Шумное? – Оторопев, Розамунда вновь опустилась на кровать.

– Ты же должна переодеваться, – напомнила ей монахиня. Розамунда вскочила и вновь стала нервно возиться со шнуровкой. – Когда я была ребенком, мы с сестрой однажды ночью подслушивали у дверей родительской спальни, – призналась Юстасия, покраснев при виде удивленно изогнувшихся бровей Розамунды. – Я была непослушным ребенком, вечно проказничала. Почти как кое-кто из моих знакомых, – многозначительно добавила она, что заставило Розамунду усмехнуться. – В общем, мы слушали и…

Юстасия молчала до тех пор, пока Розамунда не стала снимать тунику через голову, потом продолжила:

– Там было столько шума! Кровать скрипела, а мои родители стонали и кричали.

Сняв наконец тунику, Розамунда от удивления открыла рот:

– Кричали?

– Да, – скривилась Юстасия.

– Ты уверена, что речь идет о постели? Может, они делали что-то другое?

Юстасия на мгновение задумалась, потом покачала головой:

– Нет, говорю же тебе, кровать скрипела.

Розамунда рассеянно мяла в руках тунику, раздумывая над словами подруги. Потом, направившись к умывальной миске с водой в углу комнаты, она освежила лицо.

– Вот. – Юстасия протянула ей белое платье. Розамунда начала торопливо одеваться и через минуту уже принялась затягивать шнуровку на лифе. Взглянув на нее, Юстасия нахмурилась и схватила гребень. Встав позади Розамунды, она расчесывала волосы девушки до тех пор, пока те не превратились в сверкающее облако, покорно лежавшее на ее плечах. Отложив гребень, она подтолкнула девушку к двери:

– Нам лучше поторопиться. У твоего отца чуть ли не пена шла изо рта от нетерпения.

– Но ты не рассказала мне…

– Расскажу по дороге, – заверила ее Юстасия. Выйдя с девушкой в коридор, она тяжело вздохнула и повела ее вниз. – Как я уже сказала, супружеские отношения не очень приятные, но теперь это твой долг. Однако бывают моменты, когда они запрещены. Например, когда у женщины… – Резко остановившись, она во все глаза уставилась на Розамунду. – Ведь у тебя сейчас не женское время?