Ханна Хауэлл - Обещание горца Страница 7

Бетия неохотно кивнула.

– Поэтому я бегу к семье за защитой и поддержкой. И еще потому, что люди в Данкрейге слишком запуганы, чтобы помочь мне. Даже если бы Уильям убивал нас у всех на виду.

– Ты утверждаешь, что твоя сестра и ее муж были недавно убиты, хотя замок и так находился в руках Уильяма?

– Ну да.

Бетия сделала большой глоток из бутыли с вином и передала ее Эрику.

– Боюсь, Сорча и ее муж были… не очень осмотрительны. Может, из-за того, что они недавно поженились, и почти сразу же появился малыш. – Она пожала плечами. – Что бы это ни было, но они словно не замечали, что из их земель высасывают все соки, замок рушится и власть украдена другим. Страх завладел людьми Данкрейга, все видели, что Роберт и Сорча слишком слабы, чтобы защитить их от Уильяма. Я не знаю, понимал ли это Роберт. Может быть, он был запуган Уильямом так же, как и все остальные.

– Горькие слова.

– Очень, – согласилась Бетия, всхлипывая. Печаль переполняла ее. – Временами я ненавижу их за наивность и беспечность, которые привели их к гибели. Они оставили меня мужественно переносить страдания, не имея ничего в утешение.

Эрик подвинулся к ней и обнял за худенькие плечи. Ему было приятно, что чопорная боязнь прикосновений быстро исчезла вместе с ее болезненной подозрительностью. Она нуждалась в помощи и была достаточно мудра, чтобы понять это.

– Однако тебе нужно простить им слепоту и слабость. Они все же позвали тебя приглядеть за Джеймсом.

– Да, позвали. Сначала я не сознавала этого. Только когда их хоронили, поняла, что Сорча просила меня соблюдать осторожность. Она хотела, чтобы я присмотрела за сыном. Странная просьба, думала я, пока не увидела, как обстоят дела в Данкрейге. Я бы хотела, чтобы она успела сказать мне, что ее насторожило. Это можно было бы использовать как доказательство вины Уильяма.

– Больше никто не высказывался против него или его сыновей!?

– Нет. Говорю вам, все запуганы до смерти.

– Кто может винить их за это, если они знают, что Уильям отравил их хозяина и его жену? Ведь если он смог безнаказанно убить знатных особ, ему ничто не помешает убить простого человека.

– В этом заключается горькая правда, – вздохнула девушка. – Единственный, кто мог бы занять место лорда – беспомощный младенец. Полагаю, они не могут быть уверены, что мне удастся собрать достаточную силу и выступить против Уильяма.

– А тебе удастся?

– Да. Моя семья примет во внимание мои слова и станет действовать незамедлительно, чтобы защитить малыша. Сорча была всеобщей любимицей. Многие будут разгневаны ее убийством. Наши союзники присоединятся к нам.

– Такие как Макмилланы?

– Да, – девушка подавила зевок. – Многие будут жаждать восстановления прав ее сына.

Бетия закончила есть, затем дала малышу немного козьего молока из быстро исчезающих запасов.

– Когда Сорча была представлена ко двору, было ясно, что ее замужество принесет нашему клану новых влиятельных союзников. Но Сорча хотела только Роберта, нашего дальнего родственника. Тем не менее, у нее было много друзей, ее красота и обаяние помогли родителям завести полезные связи. Сорча завоевала столько сердец! Ничего удивительного, что люди захотят помочь нам отомстить за ее смерть.

Джеймс крутился на одеяльце, сонно посасывая палец. Бетия начала поглаживать его по спине.

– Наверное, ты тоже завоевала немало сердец, – пробормотал Эрик, не в силах противиться желанию прикоснуться к ее волосам. Бетия оставила их распущенными, и они спускались волнами до ее бедер.

– Но я не была при дворе.

– Почему? Ты была больна?

Бетия подоткнула одеяльце заснувшему малышу.

– Нет. Было решено, что все деньги пойдут на наряды для Сорчи, чтобы она могла блистать при дворе. Хотя все понимали: она будет блистать, даже одетая в лохмотья. Сорча умела покорять людей одной своей улыбкой.

Девушка смущенно улыбнулась Эрику и продолжила:

– Боюсь, у меня слишком острый язык, я не могу обуздать свой характер и не доверяю другим с той же четкостью, что и Сорча. Она видела в людях только хорошее.

Эрику не нравилась картина, нарисованная его воображением со слов Бетии. Сорча, очевидно, была любимым ребенком, ее считали лучшей из них. Даже Бетия рассказывала о ней так, как будто она была святая. Девушку просто оставили в тени сестры, где она и жила всю свою жизнь. Эрик подозревал, что маленькой и болезненной Бетии приходилось бороться не только за выживание, но и за то, чтобы ее просто заметили.

– Это удивительно, что кто-то может сохранить сердце столь чистым, а глаза – незамутненными и тенью подозрения к людям. Но ее святость не спасла ей жизнь, не правда ли? – В голосе Эрика прозвучали злость и нотка сарказма.

Бетия нахмурилась:

– Нет, не спасла. Они с Робертом были очень похожи: оба красивые, доверчивые и обаятельные. Жаль, что они оказались не способны прожить долгую жизнь в нашем жестоком мире.

– Ты права, но толика осмотрительности спасла бы их. Если кто-то собирается пройти по жизни, имея при себе только красоту и обаяние, ему понадобится сильный, осторожный и строгий спутник.

Бетия слабо улыбнулась. Ее печаль быстро возвращалась.

– Мы отправили двух невинных, беззащитных ягнят в волчье логово.

Девушка легко коснулась ярких кудрей спящего мальчика.

– Этот малыш будет под присмотром. Его научат прикрывать свою спину. У парня такой же милый характер, что и у его матери. Я не хочу сломать его, лучше закалю.

– Но почему ты? Я думал, твои родители сами захотят заботиться о парнишке.

– О, родители полюбят его, потому что он частица Сорчи, но, – она насупилась, чувствуя себя немного виноватой за то, что собиралась сказать, – они растили и Сорчу тоже, не так ли? Они так ревностно берегли ее от всех невзгод, что думали, будто другие станут поступать так же. Они никогда не учили ее осторожности, подозрительности, умению разбираться в людях. Так они растили Сорчу, и так они попытаются растить Джеймса. Нет, я расскажу Джеймсу о том, что иногда за улыбкой скрывается ложь или, что еще хуже, кинжал, нацеленный тебе в сердце. Может быть, Боуэн поможет.

Бетия почувствовала, что пальцы Эрика крепко сжали ее кудри, и с любопытством взглянула на него. Возможно, это был подходящий момент попросить его прекратить ласкать ее волосы, но слова не шли с языка. То, как он перебирал пальцами прядки, ласкал, подносил к лицу, чтобы вдохнуть их аромат или поцеловать, было приятно, но вместе с тем слишком волнующе. Бетия печально призналась себе, что не хочет, чтобы Эрик останавливался. С ее стороны было довольно распутно позволить едва знакомому мужчине вести себя с ней так раскованно, но, вздохнула она, он так красив! Если она не позволит ему пойти дальше этого, то ничего дурного не произойдет, не так ли?