Вирджиния Хенли - Желанная Страница 7

— Ах ты, маленький дьяволенок! Зачем испортил мой рисунок?!

Паж, запинаясь, что-то врал и отнекивался. Брайенна сообразила, что таким способом она ничего не добьется. К тому же ей стало жаль его. Жизнь пажа при королевском дворе нелегка. Вставать в четыре утра, бегать по поручениям, выполнять приказания, пока не почувствуешь, что детские ножки вот-вот отвалятся, получать в награду тычки и затрещины. А в десять лет, когда пажи становятся оруженосцами, начинаются истинные мучения.

Брайенна выпустила мальчишку и сунула ему в рот засахаренную миндалину.

— Кто-то велел тебе сделать это? Курносый дьяволенок кивнул.

— Как тебя зовут?

— Рэндел.

Имя и рыжие кудряшки были почему-то смутно знакомы.

— Ты брат Элизабет Грей? Малыш настороженно кивнул.

— Если кто-нибудь прикажет тебе снова испортить пергамент, ты ведь не сделаешь этого, правда?

— Это была принцесса Изабел, — выпалил паж, подтвердив подозрения девушки.

Но бежали минуты, и она знала, что давно пора одеться и идти. Брайенна сунула мальчишке булочку и подтолкнула его к порогу. Адель протянула ей костюм из темно-серого бархата, но Брайенна, покачав головой, выбрала бледно-лиловое нижнее платье и темно-фиолетовую тунику. Пока Адель заплетала правую косу, Брайенна занималась левой. Натянув чулки с кружевными подвязками, девушка надела мягкие замшевые сапожки для верховой езды и, захватив сиреневые перчатки, вышитые золотой нитью, выпила чашку медового кваса, чмокнула Адель в щеку и опрометью побежала по коридору в покои Джоан Кент.

Камеристка Джоан Глинис была валлийкой, и ее темные волосы и смуглая кожа резко контрастировали с цветом лица белокурой Джоан. Глинис считалась неиссякаемым источником сведений обо всем, творящемся в Виндзоре, и, кроме того, была так суеверна, что служила объектом постоянных шуток.

Увидев, что волосы Джоан распущены по плечам, Брайенна удивилась:

— Нельзя же в таком виде ехать на охоту!

— Я преследую другую добычу, — рассмеялась Джоан. Но, тем не менее схватила серебряную сетку в виде шапочки, и Брайенна помогла ей подобрать вьющиеся локоны. Подруги, придерживая подолы юбок, помчались по коридору, как мальчишки-сорванцы, в королевские апартаменты, выходившие на террасу.

Спальня и гардеробная принцессы Изабел были завалены платьями, которые хозяйка раздраженно разбрасывала по полу. Заметив роскошные наряды подруг, она позеленела от зависти. Горничная и камеристка едва удерживались от слез. Одна держала лазурно-голубое платье, другая предлагала модный костюм из черного бархата.

Из всех Плантагенетов лишь Изабел унаследовала от матери цвет лица и темные волосы. В общем, она была бы довольно привлекательной, если бы не постоянная капризная гримаса, сильно портившая ее наружность.

Джоан подмигнула Брайенне:

— Вам очень пойдет лазурь, ваше высочество. Брайенна, позабыв о том, как злилась на принцессу за ее злую выходку, искренне согласилась с подругой:

— Очень яркий цвет, ваше высочество, и так прекрасно контрастирует с темными волосами!

Изабел тут же выбрала черный бархат. Джоан подавила смешок — на таком фоне потеряется смуглое лицо принцессы, а издали оно может показаться грязным. С хорошо отрепетированной наивностью Джоан вздохнула.

— Жаль, что король запрещает вам далеко отъезжать от замка. В такую солнечную погоду хорошо бы помчаться галопом, куда глаза глядят.

Изабел вспыхнула:

— Что ты имеешь в виду? Куда хочу, туда и еду!

— О, конечно, ваше высочество, я вовсе не хотела сказать, что Его Величество держит вас на коротком поводке! Просто вашему брату, принцу Лайонелу, почему-то позволено добираться даже до Беркхемстеда! По-моему, это несправедливо, ведь он моложе вас.

— Лайонел просто на стенку лезет, чтобы стать таким же искусным в воинском деле, как принц Уэльский. Поэтому вечно старается попасть в Беркхемстед, в замок нашего брата.

Леди Элизабет Грей сказала с сожалением:

— Все мужчины считают, что ратные подвиги — единственное, ради чего стоит жить. Мой брат начал тренироваться с затупленным мечом, когда ему исполнилось семь.

— А мой брат Эдуард, — гордо объявила принцесса, — взял в руки настоящее оружие, когда ему еще не было десяти.

— Но принц Эдуард в десять лет уже выглядел шестнадцатилетним, — заметила Брайенна.

— Да, — согласилась Изабел, — это кровь Плантагенетов. Мой отец — лучший воин во всем христианском мире, а Эдуард с шестнадцати лет побеждал на турнирах.

— Мужчины думают только о том, как совершенствоваться в умении драться, — пожаловалась Элизабет.

— Значит, от нас зависит, чтобы они задумались о чем-то ином, — вставила Джоан.

Рот Изабел капризно скривился.

— Ну вот, теперь, когда у Эдуарда своя армия, все привлекательные молодые люди отправились в Беркхемстед. Ваш брат Эдмунд тоже там, насколько мне известно.

Джоан немедленно поймала принцессу на слове. Она давно подозревала, что Изабел неравнодушна к молодому повесе графу Кенту.

— Да, мой братец служит под началом вашего. А знаете, он тайно влюблен в вас, ваше высочество. Какая жалость, что мы не можем навестить их.

Она вздохнула с преувеличенной покорностью.

«Господи, прости ее ложь», — подумала Брайенна.

Камеристка заплела волосы Изабел и уложила косы короной, закрепив их усеянными драгоценными камнями шпильками. Заметив красивые охотничьи перчатки Брайенны, принцесса выбрала для себя самую неподходящую пару, расшитую жемчугом и лунными камнями.

К тому времени, когда дамы вышли во двор, конюхи терпеливо ждали их с уже оседланными лошадьми. Сокольничьи, принесшие хищных птиц, стояли за конюшнями. У каждого сокола на лапах были путы с двумя колокольчиками с вырезанным именем хозяина.

Соколиная охота подчинялась строгим правилам этикета. Только членам королевской семьи позволялось держать соколов, считавшихся благородными птицами, ценившимися выше орлов.

У Брайенны был кречет, у большинства молодых дам — ястребы-перепелятники, но Джоан предпочитала крохотную пустельгу, возможно, потому, что сама была мала ростом. Изабел посадила на запястье большого сокола, но только как символ ее высокого положения. Сама она была не очень искусна в соколиной охоте.

Не успели грумы, сопровождавшие дам, сесть в седло, как Изабел властно приказала: — Едем в Беркхемстед! Грумы обменялись тревожными взглядами. Брайенна и Джоан торжествующе переглянулись. Однако они не проскакали и двух миль, как принцесса разозлилась, потому что сокол, вцепившись когтями в перчатку, оторвал несколько жемчужин. Отдав хищника груму, она приказала остальным сделать то же самое. Им не удастся преодолеть такое большое расстояние с сидящими на запястьях птицами.