Дженнифер Блейк - Узник страсти Страница 7

Она тихо сказала что-то кучеру, затем запахнула поплотнее свой шерстяной темно-синий плащ, чтобы не было видно маскарадного костюма, который все еще был на ней, и забралась внутрь. Она похлопала по карману плаща, чтобы убедиться, что полумаска на месте, и после этого села и откинулась на подушки кожаного сиденья. Экипаж рывком тронулся с места. Аня смотрела в окно, но ничего не видела. Ее мысли бесцельно блуждали, и она не пыталась сосредоточиться, так как не хотела в этот момент думать о том, что собиралась сделать.

Жан… Его семья – истые креолы – владела плантацией, которая граничила с землей, выигранной ее отцом в покер. Они были недовольны присутствием здесь американцев, и между двумя владениями почти не было никакого общения, хотя их соединял целый ряд тропинок и дорога, шедшая вдоль реки. Несмотря на это, каждая семья всегда знала, что происходит у соседей, больны они или здоровы, случилось у них горе или произошло какое-то радостное событие. Причина была проста: большинство рабов на этих двух плантациях были связаны между собой кровными узами, и многие тропинки были протоптаны именно ими в ходе их постоянных походов друг к другу в гости.

Затем однажды утром, катаясь на пони, почти через два года после того как отец вступил во владение своей плантацией, Аня улизнула от мальчика с конюшни, который выполнял роль ее грума. Она разрешила своему пони зайти достаточно далеко в направлении соседней плантации и сама все время с любопытством вглядывалась туда, чтобы увидеть то, что можно было увидеть. Она не обращала внимания на то, куда направляется ее лошадь, и вскоре заблудилась.

Нашел ее Жан, который тоже сбежал от присмотра и прогуливал теперь уроки. Он отвел ее к себедомой, познакомил со своими maman и pere[7], grand-mere[8] в кружевном чепце и tanteCici[9], которая из-за больной ноги была прикована к креслу, со своими кузенами, которые жили вместе с ними, и со своим учителем-шотландцем, который его разыскивал с самого утра.

Его семья отнеслась к ней так, как будто она была самой бесстрашной юной леди – ведь она одна преодолела те несколько миль, которые отделяли одно имение от другого. Они кормили ее конфетами и dragees, засахаренным миндалем, и позволили ей выпить маленький стаканчик вина.

Они сообщили в «Бо Рефьюж», чтобы ее отец и мачеха не беспокоились, но настояли на том, чтобы она пообедала с ними. День был объявлен выходным, уроки отменены, и она вместе с Жаном и его кузенами играли в разные игры и катались в тележке, которую возил ручной козлик, пели и танцевали под музыку, которую играла тетушка Сиси. В конце концов Жан, которому самому тогда было всего десять или одиннадцать, проводил ее домой и решительно настоял на том, чтобы поддержать ее в тот момент, когда объясняла своему отцу, как вышло, что она заблудилась. Задолго до того как вечер закончился, она уже влюбилась в него. И потом никогда не переставала его любить.

Как-то раз Аня пригласила Жана в «Бо Рефьюж», чтобы познакомить с отцом, мачехой и малышкой Селестиной. И хотя Жан рассказал ей о больной ноге своей тетушки и об одном из своих кузенов, который «отставал в развитии», а также объяснил присутствие в их доме старого джентльмена, который был другом его отца и жил вместе с ними в домике для гостей, где на чердаке была сова, и писал книги о привидениях, она не рассказала ему тогда о дяде Уилле. Она рассказала ему о нем гораздо позже, когда была уже уверена в том, что он не бросит ее в ту же минуту, когда узнает об этом.

Уильям Гамильтон, дядя Уилл, брат ее отца, приехал к ним однажды без всякого предупреждения. Он был моложе Натана на год. Его жена и двое детей погибли во время пожара, который охватил их дом поздно ночью. Дядя Уилл остался в живых, но он не мог простить себе, что не спас семью. Так как Натан был единственным родственником, Уилл приехал к нему, чтобы пожить в месте, где ничто не напоминало бы ему о случившейся трагедии.

Поначалу казалось, что с ним все в порядке, хотя он и не пытался преодолеть охватившую его глубокую депрессию. Но во сне он всегда стонал и плакал. Затем наступило время, когда он, уже проснувшись, лежал и кричал до тех пор, пока не охрипнет. Он начал бродить по дому по ночам и стучать кулаками по стенам. Однажды он попытался перерезать себе вены кухонным ножом, и когда Натан бросился к нему, чтобы остановить, он напал на своего брата. А после того, как он взломал замок шкафа, где Натан хранил свои ружья, схватил охотничье ружье и стал угрожать им мадам Розе, а затем прострелил себе ногу, отец Ани решил изолировать его.

В те времена душевнобольных, для которых жизнь оказалась слишком тяжелой, держали в приходских тюрьмах вместе с преступниками, так как специальных помещений тогда еще не было. Но тюрьмы не были идеальным решением, так как несчастные часто становились жертвами других заключенных или, наоборот, сами представляли собой немалую опасность для своих более слабых сокамерников.

Натану Гамильтону была невыносима сама мысль о том, что его брат будет вынужден вести подобное существование. Он приготовил для него комнату в здании, где работали хлопкоочистительные машины, небольшом приземистом строении, находившемся на довольно приличном расстоянии от дома, так, чтобы крики бедняги никого не беспокоили. В комнате был установлен камин и прорублены высокие окна для доступа воздуха, которые были забраны прочными железными решетками. Из мебели в комнате стояли кровать, обеденный стол со стулом, кресло, шкаф и умывальник. Но, кроме того, там были ножные кандалы на длинной цепи, прочно закрепленной в стене рядом с кроватью.

В этой комнате вместе с парой сильных слуг, крторые ухаживали за ним, дядя Уилл провел четыре долгих года. Он не жаловался на свое заточение, хотя иногда начинал умолять, чтобы его отпустили побродить по болотам с ружьем и ножом. Но однажды ночью он повесился на веревке, которую дюйм за дюймом терпеливо свивал из хлопковых волокон, которые во время обработки хлопка залетали к нему в комнату через окна.

С тех пор комната пустовала, но, как и все остальное в «Бо Рефьюж», содержалась она в образцовом порядке: пол подметался, на кровати были установлены новые веревочные сетки, замок и кандалы были смазаны, а дымоход камина вычищен.

Иногда, когда места внизу не хватало, туда складывали кипы хлопка. Как-то раз туда поместили буйного раба, который забил до смерти свою жену, и держали его там, пока он не успокоился. Сейчас комната была пуста.

Экипаж свернул в темную улочку на окраине города. На ней стояли ряды домов настолько узких, что пуля, выпущенная из ружья у парадной двери, прошла бы полностью через расположенные одна за другой две комнаты и вылетела бы через черный вход. Перед одним из таких домов экипаж остановился. Аня вышла, быстро поднялась по узким ступенькам и постучала в дверь.