Джейн Остен - Разум и чувства Страница 7

День отъезда пришел также внезапно, как и приглашение из Девоншира. Не прошло и двух недель, как миссис Дэшвуд получила первое письмо от сэра Джона Миддлтона, как всё уже было готово к отъезду. Дом был убран, столовое серебро, скатерти и маленькое фортепиано Марианны доставлены, оставалось только прибыть самим хозяйкам.

Как это часто бывает перед отъездом, радостное ожидание сменилось у дам ностальгией и две из них самые чувствительные, мать семейства и Марианна, даже всплакнули на дорожку.

– Милый, мой милый Норланд! – шептала Марианна, гуляя в одиночестве у порога отчего дома в последний вечер перед отъездом. – Мы еще не уехали, а я уже скучаю по тебе! Есть ли еще такое место на земле, где я снова смогу почувствовать себя дома. Милый сердцу уголок, возможно, я последний раз вижу тебя в сумерках вечернего сада и больше никогда не переступлю твоего порога. Тенистые аллеи, завтра вы будете также встречать тихим шелестом первые звезды, но всё это будет уже без нас, и ни один лист не упадет с этих густых крон от того, что нас здесь больше нет. Мы больше никогда не увидим вас, но кто ещё кроме нас сможет восхититься вами!

Глава 3

Рано утром подали экипаж. Миссис Дешвуд с тремя дочерями, наспех простившись с Джоном и Фанни, отправились на Запад. Первую половину пути их одолевали тягостные чувства от этого поспешного и равнодушного прощанья, которое перечеркнуло последние десять лет их счастливой жизни, но чем ближе они подъезжали к Девонширу, тем легче становилось на душе. За окном кареты проносились сочные зеленые луга и перелески в легкой осенней дымке, а сам Бартон-Вэлли, как только они въехали туда, привел их в настоящий восторг. Первозданные густые леса и простор лугов, не знавших острой косы, сразу покорили впечатлительных леди. Проехав еще около мили, они, наконец, достигли собственного дома, который просто утопал в зелени. Высокая ограда была так плотно увита жимолостью и плющом, что они не сразу заметили среди бойкой листвы романтичную калитку, которая, казалось, сама приглашала усталых странниц войти.

Что касается самого дома, Бартон Коттеджа, то он был довольно маленький, но весьма уютный. Это был, в общем-то, обычный летний дом со всеми недостатками временного жилья: старая черепичная крыша, ставни, непокрашенные в зеленый цвет, как это приличествует особняку, и густо увитые плющом стены. Маленький коридор вел прямо через дом в такой же маленький сад. Справа и слева от него располагались крошечные гостиные, не больше восьми шагов в длину и столько же в ширину, за ними ютились подсобки, кладовые и узенькие лестницы на чердак. В доме были еще четыре спальни, для каждой из хозяек, и еще две комнатки на чердаке. Коттедж не выглядел старым и запущенным, даже наоборот, он содержался достойно, но, по сравнению с Норландом, он был невероятно беден. На глаза у леди Дэшвуд навернулись слезы, но, увидев своих слуг, она быстро смахнула слезинки и решила, что будет выглядеть счастливой. Тем более, хорошая погода располагала к безмятежности и тихому счастью в гармонии с природой. Стоял ранний сентябрь, теплый и сухой, и солнечные лучи сквозь едва желтеющую листву освещали их новое пристанище, которое они выбрали себе сами.

Осмотревшись, миссис Дешвуд пришла к выводу, что всё не так уж и уныло. Во всяком случае, место для строительства их коттеджа было выбрано идеально. Он находился в низине и был защищен от ветров высокими холмами, некоторые из них были распаханы, другие поросли высокой травой и лесом. Деревушка Бартон как раз находилась на одном из этих холмов и была видна из окон коттеджа, как на ладони. Чудесный вид на бескрайнюю долину, которая, казалось, начиналась прямо у порога их дома и заканчивалась где-то за горизонтом, завораживал романтично настроенных юных леди, а гряда холмов, тянущаяся по другую сторону от коттеджа, вселяла в них чувство защищенности. Наиболее высокие из них растворялись в голубой дали. Но это был уже не Бартон, а совсем незнакомая им местность.

Размером дома и его обстановкой миссис Дэшвуд, как не странно, осталась вполне довольна. Теперь интерьер Норланда, созданный ею, представлялся ей вычурным. Правда, и здесь она испытала непреодолимое желание добавить уюта, и даже пересчитала деньги, специально отложенные на всякие милые безделушки, но в последний момент решила обустроить дом по-новому.

– Что касается дома, то он находится в хорошем состоянии, хотя и маловат для нашей семьи, – сказала она Элинор. Но сейчас осень, и уже поздно говорить о каком-то ремонте. Может быть, весной… Когда у меня будет достаточно денег, я, вероятно, кое-что здесь переделаю. Эти гостиные, обе, конечно, малы, для тех вечеров, которые я собираюсь давать для своих друзей. У меня есть мысль, одну гостиную разделить пополам, а затем соединить с коридором и второй гостиной. Тогда получится просторный зал, потом мы отдельно у входа пристроим еще одну художественную гостиную, и вместе со спальнями и комнатками под крышей – все это составит очень даже уютный коттедж. Еще мне бы хотелось, чтобы лестницы стали изящнее. Но не всё сразу. В общем-то, заменить лестницы будет несложно. Всё упирается в деньги. К весне будет видно.

Забавно было слышать всё это от женщины, которая рассчитывала жить всего на пятьсот фунтов в год и при всех своих прочих достоинствах не смогла сэкономить в жизни ни одного пенса. А поскольку до весны было еще далеко, новые хозяйки коттеджа решили создать уют исходя из своих нынешних финансовых возможностей: расставили книги на полках, распаковали инструмент Марианны и водворили его на самое видное место, а в гостиной развесили рисунки Элинор. На следующее утро к ним заглянул владелец этого коттеджа – сэр Джон Миддлтон, подтянутый джентльмен лет сорока. Он поинтересовался, как дамы добрались, всего ли у них в достатке, и сообщил, что его дом и сад всегда к их услугам. Они виделись лишь однажды, много лет назад он приезжал к ним в Стэнхилл, но его кузина была еще так молода, чтобы почти не помнила этой встречи. Сэр Миддлтон держался непринужденно, но сразу стало понятно, что ему не безразлична судьба дальних родственниц. Он честно признался, что хотел бы поселить их у себя, но поскольку дамы сразу решили жить самостоятельно, то он пригласил всех ежедневно обедать у него, пока они не обживутся на новом месте. Так как его приглашение звучало искренне, они охотно приняли его. А всего через час после ухода сэра Джона, из Бартон-Парка в коттедж доставили огромную корзину, полную фруктов из его сада. Он также взялся доставлять все их письма, приходящие почтой, пообещал каждый раз пересылать им свои свежие газеты и на словах передал просьбу леди Миддлтон. Она хотела познакомиться с семейством Дэшвуд, как только это будет удобно.