Мэри Патни - Обретенное счастье Страница 7

– Помогите, умоляю!

Охранники сбили рабыню с ног, она замолчала, но все равно продолжала отчаянно сопротивляться, пока ее не оглушили сильным ударом по голове.

Гэвин инстинктивно бросился на ее защиту, но холодный голос султана остановил его.

– Неужели вас заинтересовала какая-то рабыня?

Вспомнив, где он находится, Гэвин остановился, сжав кулаки.

– Да. Могу ли я купить ее?

– Мне казалось, вы не одобряете рабство.

– Не одобряю. Я хотел бы вернуть ей свободу.

Он понял свою ошибку, когда увидел злорадные огоньки в глазах Хасана. Проявить интерес – значит дать своему противнику преимущество.

Султан отдал какой-то приказ на местном диалекте. Телохранители понимающе кивнули и потащили женщину назад под навес, где содержали рабов для продажи. Она бросила полный отчаяния взгляд на Гэвина и исчезла из виду.

Стараясь изобразить полнейшее равнодушие, Гэвин спросил:

– Можно мне поговорить с продавцом? Наверняка цена такой своенравной женщины невысока, и возможно, мы сумеем договориться.

– Наши законы запрещают продавать рабов христианам, – усмехнулся Хасан, – но я попытаюсь вам помочь. А теперь нам пора возвращаться.

Гэвин молча занял место на носилках, размышляя о словах султана. Он должен выждать – наверняка султан сам заговорит об этой женщине. По дороге во дворец он пытался представить, что за история с ней приключилась.

На пышном приеме, устроенном в тот же вечер, присутствовала добрая половина знати Мадуры. Прием продолжался так долго, что казалось, ему не будет конца. Гэвина усадили с правой стороны от султана. С другой стороны рядом с ним сидел Шень Ю. Китайский министр что-то вежливо нашептывал ему, а Гэвин думал: интересно, какие чувства испытывает султан, видя, как уважительно относятся его приближенные к иностранному гостю? Он предполагал, что под твердой рукой Хасана прячется гнездо скорпионов – соперничающие группировки, борющиеся за его расположение.

Он пил рисовое вино и пробовал разные экзотические блюда, острые и пряные, а Хасан в это время задавал ему наводящие вопросы и рассуждал о том, как могла бы «Эллиот-Хаус» послужить интересам Мадуры. Султан, как выяснилось, был очень хорошо информирован и вопросы задавал умные. Постепенно Гэвина начала привлекать мысль о развитии широких торговых связей с этим островом. Выгоды, которые сулило ему это предложение, были огромны, но султану он не доверял.

Во время бесконечной перемены блюд в зале появились девушки, гибкие и грациозные, как газели. Оркестр, состоящий в основном из ударных инструментов, тихо наигрывал в противоположном конце зала. Теперь музыканты заиграли громче, выбивая на барабанах зажигательный ритм. Женщины быстро задвигались по кругу. Плавные движения и нежные всплески рук были совсем не похожи на западные танцы, но любой человек, будь то европеец или житель Востока, не мог остаться равнодушным, созерцая красоту и грацию придворных танцовщиц.

Хасан повернулся к гостю:

– Вы хотели бы, чтобы кто-то из этих девушек навестил вас этой ночью?

Несмотря на годы, прожитые на Востоке, христианское воспитание ограждало Гэвина от подобного вида развлечений, а сводничество никогда не привлекало его.

– Нет, благодарю, ваше величество. Мне предстоит поразмыслить о вашем предложении, и это лучше сделать в одиночестве.

– Вы опять думаете о той рабыне? – Султан Хасан лениво улыбнулся. Он выпил немало вина для человека, который называл себя мусульманином. Тем не менее его речь оставалась четкой, правда, время от времени в его голосе прорывалось легкое раздражение.

Воспользовавшись благоприятным моментом, Гэвин ответил:

– Как я уже говорил вам, я хотел бы ее купить, но не как наложницу. В этом смысле она мне неинтересна. – И тут же он понял, что это не совсем так. Даже синяки и ссадины не смогли испортить ее красоту. Она принадлежала к тому типу женщин, которые всегда действовали на него возбуждающе и мимо которых не смог бы пройти равнодушно ни один мужчина.

– Вы… не знаю, как это по-английски? Что-то вроде пуританина, да, капитан?

– Возможно, – согласился Гэвин, – но вы ищете честного и трудолюбивого работника, а это как раз добродетели, свойственные пуританам.

– Ваша взяла. – Хасан щелкнул пальцами, и раб, стоящий за его спиной, подал хозяину два многогранника размером в два квадратных дюйма – это были игральные кости, высеченные из бивня слона. На каждой из двенадцати сторон был изображен какой-нибудь символ, выгравированный золотом. – Как видите, на Мадуре игральные кости имеют уникальную форму. Не хотите попытать удачу?

– Пуритане не одобряют азартные игры, – сухо ответил Гэвин. – Особенно если не знают правил.

– У этой старинной кости двенадцать граней. В паре ими пользуются для азартной игры или гаданий. А одну применяют в игре, которую мы называем «Singa Mainam», или «львиная игра».

Хасан бросил игральную кость на стол.

– Когда воин хочет выбрать капитана для главного корабля, он бросает кость пять раз. Каждый символ означает либо силу, либо ум, либо смелость – качества, которыми должен обладать настоящий лидер. Здесь есть еще шпаги, шахматы, плавание, меткая стрельба, ныряние и борьба с драконом. Вот этот символ означает поединок без оружия, а этот, наоборот, сражение на кинжалах. Не мы, а боги решают, какой нам выпадет символ.

Он снова лениво улыбнулся.

– Эта игра существовала задолго до того, как ислам пришел на острова и мы стали цивилизованными людьми. Но мы свято храним наши традиции, и «львиная игра» до сих пор не утратила своего значения в нашей жизни.

Не понимая, куда клонит султан, Гэвин пожал плечами:

– Мадура стоит особняком среди всех островов.

– Так будет продолжаться и впредь. Мы не станем пушечным мясом для Европы. – В голосе султана зазвенел металл.

Этот человек одновременно восхищал и пугал Гэвина. Он поднял бокал с вином и провозгласил тост:

– Пусть ваша земля всегда будет защищена от вторжения европейцев, ваше величество.

Хасан улыбнулся и поднял свой бокал в знак признательности. После этого разговор зашел о каких-то пустяках. Тем не менее Гэвин вздохнул с облегчением, когда банкет наконец закончился. Следуя за слугой по коридорам роскошного дворца, он размышлял о том, что этот слуга просто еще один раб. Но тогда почему султан платит им деньги, если рабы и так доступны?

Его мысли опять вернулись к европейской рабыне. Может быть, она лежит сейчас в темной камере и молится о том, чтобы он ей помог? Или она уже потеряла всякую надежду? Он надеялся, что Сурио хоть что-то разузнает об этой женщине. Он попросил своего друга потолкаться среди слуг дворца и выяснить все, что можно, о настоящей жизни Мадуры.