Сьюзен Джонсон - Нежнее шелка Страница 7

Капитан собирался отвезти принцессу в маленький чайный домик, где в прошлом году провел месяц, ожидая, когда один из его кораблей войдет в порт. Домик находился в стороне от торной дороги, далеко от тех мест, где обычно собираются европейцы, и хозяйка относилась к нему с нежностью. Вспомнив о тех неторопливых весенних днях, которые он провел там с Оен и ее персоналом, он слегка улыбнулся в темноте. Быть может, у него найдется немного времени, чтобы побыть там до того, как шелк его прибудет в Осаку. Постельные таланты Сунскоку впечатляют — иногда просто восхищают, но наивность тоже неплохо взбадривает. А в Оен неиспорченность и чувственность очаровательно сочетались.

Может быть, неожиданное появление этой принцессы послужит весьма своевременным противоядием от бесполезного копания в прошлом. Он словно ожил; давно с ним такого не бывало, чувства его воскресли, по жилам, переливаясь и играя, энергично устремилась горячая кровь. Так на него действовали только секс и сражение, вызывая нетерпеливое, беспокойное волнение и побуждая к сверхактивному действию.

А в настоящий момент сражение неизбежно, разве что он ошибся в своих предположениях и догадках. Жаль, что принцесса запретна. Как было бы удобно! Бросив на нее взгляд, Хью почувствовал, что укрепился в своем сопротивлении практицизму и здравому смыслу. Напомнив себе, что воспользоваться дамой, попавшей в беду, недостойно, не говоря уже о том, что это осквернит его дружбу с ее отцом, усилием воли он подавил в себе вожделение.

Но ее необычайная красота не давала покоя. Он вспомнил, как увидел ее впервые прошлым летом — в бледно-зеленом кимоно, с завязанными сзади, как положено молодой девушке, длинными волосами. Уже тогда он решил, что она чересчур соблазнительна. А сегодня, даже в крестьянской одежде, миловидность ее лица и изящество фигуры подействовали на него так возбуждающе…

Прошлым летом не побоялась попросить того, что ей хотелось — принять участие в торговле оружием, — толково и уверенно, точно так же, как разговаривала с ним сегодня вечером. Она, конечно, не приказала ему, но настояла выслушать себя.

«Интересно, в постели она такая же властная? — размышлял он, распаляясь все сильнее. — В постели она тоже все берет на себя, как было вечером? Или подчиняется, как и положено японской женщине?»

Он тихонько ругнулся. Ему теперь все время, как наваждение, представлялась принцесса у него в постели, а это разжигало его до предела.

— Хозяин, вы будете ругаться… — В комнату вошел Пэдди. — Но слуги только что сбежали.

«Ничто так не очищает голову, как приближение смерти», — мрачно подумал Хью, гибко вскакивая на ноги.

— Люди на месте? — Голос его звучал твердо.

— Ага. Гейша вас заложила, это уж точно.

— Или кто-то из слуг. Не имеет значения. Сначала стреляй, потом задавай вопросы. И никаких турниров. — Хью погрозил Пэдди. — Понял? У нас спенсеровские винтовки, это большое преимущество. И чтоб никого не ранили.

— Разве только они ворвутся в дом.

— Нельзя допустить это, что бы ни случилось.

— Понял. — Пэдди кивнул в сторону матраса. — Будить ее?

Капитан покачал головой:

— Она будет только мешаться. Я стану охранять эту дверь. А ты займи позицию на веранде. — Их способность защищаться не вызывает у него сомнений. Ружья против мечей, что корабль против лодки. — Когда все кончится, переберемся в безопасное место. Подойдет и чайный домик Оен. А ты с остальными двинешь на корабль.

— Вы придете к нам через пару дней?

— Нет, не приду, пока не погрузитесь и не будете готовы поднять якорь. Дашь мне знать.

Вдруг Хью поднял руку — слабый звук тихих шагов означал, что в изгороди, окружающей сад, проделана брешь. Подскочив к двери на веранду, он стал на краю крыльца, жестом велев Пэдди затаиться слева. Со своего места Пэдди подал знак соседу — стрелять на поражение. А тот — следующему, и таким образом приказ Хью обошел всю цепочку защитников дома.

Когда замаячила первая смутная фигура, Хью выстрелил, шум выстрелов внезапно перерос в непрестанный гул — это люди Хироаки волна за волной с боевыми кличами бросились на резиденцию. Нападающие не свернули и не побежали под градом пуль. На этот раз они продолжали наступать, несмотря на потери; очевидно, исполняя приказ Хироаки, скорее всего опасались гонений, которые последуют в случае неисполнения задания. Значит, кому-то стало известно, что принцесса здесь, понял Хью, твердо держа палец на курке и осыпая смертоносным огнем нападающих, вооруженных мечами. Нельзя сказать, что нападения на иностранцев были редкостью. Иностранцы вызывали у местных недовольство и негодование. Но в прошлом при столкновении с истребительным огнем самураи бежали, чтобы сразиться в честном бою в следующий раз. Эти воины не бежали с поля брани.

Пронзительный крик Тама заставил его резко обернуться.

— Пэдди! — крикнул он, бросаясь к двери спальни. — Прикрой меня! — Отбросив ружье, устремился в дверь, припал к полу, вскинув револьверы. Но он опоздал. Принцесса стояла над телом того, кто на нее напал. Даже в потемках можно различить, что человек уже мертв — разрублен от плеча до бедра смертельным ударом кеса-гири.

— Он проник через крышу! — Она указала вверх; голос ее перекрыл шум стрельбы.

— Хорошая работа! — Он сказал бы и больше — что-то вроде «Как вам это удалось?» — если бы не крики атакующих, которые возобновили штурм дома. Сунув револьверы обратно в кобуры, он схватил ее за руку и жестом отослал Пэдди. — Я переведу ее в безопасное место! — заорал он.

— Я сама могу себя защитить! — возразила Тама, упираясь ногами.

«От одного человека — возможно, но не от оравы, окружившей дом», — усомнился он мысленно.

— Вот и чудненько, — пробормотал он, волоча ее через татами.

— Пустите меня!

Он ощутил тайфун у своего уха — это принцесса занесла над ним меч. Круто развернувшись, он выбросил вперед руку и выбил катана — длинный меч — из ее рук.

— Глупая тварь!.. — рявкнул он, сгреб ее в охапку и двинулся к коридору. — Не мешай мне, черт бы тебя побрал!

«Как посмел он ударить меня?! — кипела она, вырываясь из его рук. — Как посмел прикоснуться ко мне без разрешения?!»

По крайней мере теперь она хоть не пырнет его, думал он, пусть уж лучше молчит, как камень, чем расчленит этим чудовищным лезвием. Пускай себе обижается, но он все равно перенесет ее в безопасное место. Это ведь из-за нее на них напали, можно не сомневаться. Им даже известно, в какой комнате она находится.

Чуть ли не боком он протиснулся и пересек коридор, вошел в гостиную, направился прямо к токономе — нише, где прислуга устроила себе святилище, и поставил Тама на ноги.