Джулиана Гарнетт - Прекрасная колдунья Страница 72

Джина изумленно уставилась на нее, едва веря своим ушам.

— Ты в самом деле думаешь так, Элспет?

— Да. В самом деле. Под его грубоватой внешностью скрывается добрая душа. Он действительно такой, как ты всегда говорила. Я должна была больше доверять твоей интуиции.

Джина нахмурилась.

— А я вот не уверена, что была права. Временами он бывает просто невыносим! Ты знаешь, он считает меня ужасной лгуньей и устраивает мне сцены из-за этого.

— Ну еще бы! Могу себе представить. — Элспет откинулась на стуле и улыбнулась. — Боюсь, что тебе придется попросить у него прощения.

— Попросить прощения?!

Джина никогда в жизни не просила ни у кого прощения. Разве что у Элспет, да и то с трудом.

— Если хочешь, чтобы ваши отношения наладились, подумай об этом, и ты наверняка найдешь способ. — Она помолчала, снова глядя на свои руки. — А насчет этого пророчества…

— О, я знаю, что ты скажешь! Но я уверена, что однажды он все же согласится выполнить свое обещание.

Элспет улыбнулась.

— Я собиралась сказать совсем не о том. Повтори мне это пророчество, Джина. Повтори в точности то, что сказала цыганка.

И Джина медленно, с полузакрытыми глазами произнесла эти слова, навек запечатленные в ее памяти: «Отважный воин явится тебе в лесу. Грифон — наполовину лев, наполовину орел. И он вернет тебе то, что ты утратила».

— Вот видишь? В пророчестве сказано, что тебе будет возвращено то, что ты утратила. А что ты утратила, дитя? Подумай хорошенько!

— Мой дом. Родителей. Мое детство!

Покачав головой, Элспет мягко сказала:

— Твои родители навек ушли из этого мира, и детство тоже нельзя вернуть. А что еще ты потеряла?

— Мое наследство. Отцовские дворцы, земли, слуг, которые исполняли каждое мое желание…

— Да, и это все исчезло. Но на свете есть вещи, более важные, чем дворцы и земли. Мир, счастье, покой — вот что ты потеряла. Словно ветер песков унес их из твоих рук. Но дуют другие ветры. Эти ветры лижут бесплодные скалы и сгибают высокие деревья… Ты утратила больше, чем просто наследство. Даже имя твое было отнято у тебя! Подумай о своем настоящем имени, дитя. Вспомни его. Вспомни, что оно означает. И тогда, мне кажется, ты узнаешь истину.

Джина, не мигая, смотрела на нее и не понимала, о чем говорит Элспет. Даже ее дар не пришел ей сейчас на помощь. Она ощущала только давящее чувство печали и отчаяния; это было похоже на вопль осиротевшего ребенка среди разрушенных родных стен… Джина с усилием оттолкнула от себя страшную картину, не в силах вынести захлестнувшую сердце тоску. А вспомнить так и не смогла. Или просто не хотела вспоминать? Это было бы слишком тяжело…

— Я не помню своего имени! — сказала она упорно, и Элспет, вздохнув, погладила ее по голове.

— Ты вспомнишь его. Когда придет время. А теперь, я думаю, мне нужно найти лорда Рональда и спросить, могу ли я приготовить для тебя укрепляющее снадобье! Ты не должна рисковать, дитя мое. А может, приготовить тебе и другое снадобье? Оно избавит тебя от ребенка, если вдруг он зародился в эту ночь…

Джина некоторое время молчала. Конечно, она не хотела сейчас ребенка — ведь это ужасно усложнило бы ее жизнь! Но ей не хотелось и разрушать то, что могло бы связать ее с Рональдом навсегда. После долгого молчания она посмотрела на Элспет.

— Я не буду делать ничего, что может причинить вред ребенку! — твердо сказала девушка. — Что сделано, то сделано, и я не могу изменить это сейчас. Я доверяю свое будущее Богу и судьбе. — И еще немного помолчав, добавила тихо: — Я только должна предотвратить будущий риск.

Элспет взяла ее руки в свои и крепко сжала.

— Я знала, что ты сделаешь правильный выбор. Что же касается будущего, то не всегда мы властны над ним. Но рано или поздно все как-то разрешится.

— Этого я и боюсь, — вздохнула Джина. — Все в конце концов разрешается, но всегда не так, как я предполагаю… Когда я впервые встретила Рона, я понятия не имела, что окажусь в Уэльсе вместо Аравии!

— Ветры судьбы всегда переменчивы…

Джина улыбнулась.

— Ты начала говорить в точности как Бьяджо. Наверное, вы слишком много времени проводили вместе в последнее время.

— Да, кстати, — вспомнила Элспет, — мне нужно разыскать его и убедиться, что он не натворил тут каких-нибудь глупостей. Он дерзок, неосторожен и никогда не думает перед тем, как что-нибудь сказать.

Когда Элспет ушла, Джина забралась с ногами на широкую кровать у дальней стены и прижала колени к груди. Ей о многом надо было подумать, и в первую очередь — разобраться в себе. Никогда она не предполагала, что одна-единственная ночь может так необратимо все изменить в жизни мужчины и женщины. Ее тревожила возможность появления ребенка и в то же время наполняла душу каким-то неизведанным, окрьшяющим волнением…

Джина все еще сидела посреди кровати, когда вернулся Рон. К тому времени уже стемнело, но ей не хотелось зажигать свечу. Она услышала за дверью его шаги, потом слова, которыми он обменялся с часовым, наконец дверь открылась, и Рон вошел в комнату.

— Сидишь в темноте, цветочек?

Дверь хлопнула за его спиной, а через секунду на столе вспыхнул яркий огонек. Рон поднял свечу, и Джина почему-то вспомнила, как впервые увидела его в чаще леса. Тогда тоже был полумрак, и бледные отсветы играли на его лице.

Рон зажег еще несколько свечей, мягкий свет отогнал прочь темные тени, а Джина все сидела и молчала. Она была рада видеть его, но боялась, что если заговорит, все очарование будет разрушено. Так нередко бывало. Может, Элспет права? Может, ей действительно следует попросить у него прощения? Должен же кто-то сделать первый шаг к примирению…

Рон приблизился к постели. Лицо его было в тени, и Джина могла разглядеть только общие очертания фигуры. Даже без своей тяжелой кольчуги Рон был крупным мужчиной — широкоплечим, с сильными мускулистыми руками. На нем была белая рубашка и черная куртка из тонко выделанной кожи. Его темные плотно облегающие штаны были заправлены в сапоги, а широкий кожаный пояс украшен золотыми бляхами с изображениями грифонов. За поясом торчал кинжал с отделанной драгоценностями рукояткой. Что и говорить, вид внушительный. И надменный свыше всякой меры! Как всегда. Можно было только удивляться, как это он не надел еще золотую корону и не объявил себя королем Уэльса…

Джина снова почувствовала себя задетой, и это раздражение должно было как-то проявиться. Подойдя к постели, Рон протянул ей руку, но она отпрянула, недоверчиво глядя на него. Ну конечно! Сиятельный лорд решил отдохнуть от дел и немного позабавиться с жалкой пленницей! Рональд насмешливо улыбнулся.

— Бедный цветочек! Ты, очевидно, так сильно скучала по мне, что потеряла дар речи?