Кэтлин Вудивисс - Приди, полюби незнакомца Страница 73

— Вы случайно не знали убитую?

Хорэс высокомерно отмахнулся.

— Вы что, Эштон, взяли на себя обязанности шерифа, что допрашиваете меня?

— Да вовсе нет. — В душе Эштон посмеялся над напыщенными манерами коротышки. — Шериф Коти показал мне тело, и мне тогда же почудилось что-то знакомое, только я не мог сообразить, где видел эту бедняжку. А когда встретился с вами, вспомнил. — Эштон заметил нервное подергивание век Тича, его короткие руки прижались к потному лбу. — Я ошибаюсь или действительно Мэри одно время была в услужении у вашей сестры?

Прикрыв глаза, Хорэс молча выругал себя за то, что приехал сюда. Это было так давно, он думал, все уже забыли. Стараясь не показать волнения, он взял легкий тон:

— Ну и что? Вы же не собираетесь повесить на меня это убийство? — Хорэс тревожно взглянул на Эштона.

— Хорэс, честно говоря, я не понимаю, чего вы так волнуетесь. Меньше всего я думал о вас. Девушку, может, вы слышали, изнасиловали, а я просто не могу представить, чтобы вы были на это способны.

Хорэс нашел повод оскорбиться этим заявлением.

— Вы что хотите сказать, что я не мужчина? — Голос его окреп. — Я заставлю вас...

Видя, что привлекает внимание собравшихся, Хорэс умолк. Ловя на себе их взгляды, Хорэс вытянул короткую шею, поднялся на носках, затем вновь опустился — точь-в-точь петушок, готовый закукарекать... или взорваться, что, пожалуй, точнее соответствовало его нынешнему положению. Если он будет хвастать своими подвигами, в которых другие могут усомниться, это наверняка вызовет у шерифа подозрения. Но в то же время позволить Эштону Уингейту утверждать, что на такие подвиги не способен, тоже не годится. Не мог же он объявить во всеуслышание, что Корисса посоветовала Мэри убираться подобру-поздорову после того, как он затащил ее в дровяной сарай. Он прекрасно помнил ту свару, которая началась потом между ним и сестрой по поводу того, как обращаться со слугами и черномазыми. В конце концов, другие плантаторы делают с ними что хотят, а почему ему нельзя? Больше всего Тич хотел, чтобы его считали мужчиной. Но не обязательно доказывать свою мужественность с совсем молоденькими, пока Марелда не соизволила снизойти до него, Тич всегда обращал внимание на невинных девчушек. И Мэри тоже была когда-то очень молодой... и совсем неискушенной.

Эштон спокойно улыбнулся.

— Извините, если я каким-нибудь образом задел вас, Хорэс.

— Вы даже и вообразить не можете, как сильно вы меня задели. — Коротышка хлопнул в ладоши и, распаляя себя, продолжал: — Последнее время я, похоже, вообще стал объектом преследования либо с вашей стороны, либо со стороны ваших друзей. Например, Харви Доббс пришел ко мне, чтобы спросить, знаю ли я что-нибудь о поджоге ваших складов.

Эштон по-прежнему ласково улыбался.

— Я и сам собирался вас об этом спросить, но в последнее время был слишком занят и не мог уделить этому делу того внимания, которого оно заслуживает.

— Знаю, чем вы были заняты, — Хорэс фыркнул и вытянул свой едва заметный подбородок в сторону Леноры. — Это, конечно, не мое дело, но вас когда-нибудь прикончат, если будете бегать за чужими женами. Или вы все еще хотите убедить всех, что это ваша давно исчезнувшая Лирин? — Увидев, что стрела попала в цель, Хорэс пережил мгновенное ощущение триумфа. Трудно было поверить, что удалось найти слабое место в дубленой шкуре, которая заменяет этому человеку кожу.

Эштон посмотрел на коротышку сверху вниз. Было большое искушение схватить и встряхнуть его так, чтобы он завизжал, как испуганный поросенок. Однако же Эштон сдержался и ограничился короткой репликой:

— Посмотрим, как оно все обернется, Хорэс, — и для вас, и для меня.

Эштон повернулся к коротышке спиной и присоединился к другим участникам траурной церемонии, которые уже покидали кладбище. Малкольм остался с шерифом у могилы, явно уговаривая последнего принять против Уингейта какие-то меры.

Эштон криво усмехнулся. Лучше бы он объяснил, где сам находился в это время, коль скоро уж Лирин решила сказать шерифу, что была на судне. Когда Эштон сам туда вернулся, вахтенный помог ему подняться на борт, а больше ни одна лодка не отчаливала от «Русалки».

Увидев Эштона, Хикори посмотрел вниз со своего места. Как было велено, он приехал в Билокси в небольшом ландо, запряженном двумя лошадьми, а любимую кобылу Эштона привел на привязи. Он нашел пристанище в местной конюшне, где можно было в ожидании следующего хода в этой игре ухаживать за лошадьми. Мистер Уингейт сравнивал свои маневры с шахматной партией, цель которой заключалась в том, чтобы поймать королеву, и, если представится возможность и дама захочет, Хикори исполнит роль коня, который прикроет королеву, пока Эштон поведет бой с противником. В этот день по сигналу с корабля Хикори явился на берег и отвез хозяина на кладбище.

— Хозяйка вроде как нервничает, сэр, — заметил он.

— Мне и самому так показалось, — откликнулся Эштон, глядя, как Ленора приближается к экипажу Сомертона. Отец протянул ей руку, и она с облегчением оперлась на нее.

— Вы думаете, этот мистер Синклер как надо с ней обращается, хозяин?

— Да уж, надеюсь, иначе плохо ему придется, — проворчал Эштон.

Ленора медленно подняла взгляд на отца.

— Я, пожалуй, отдохну немного, — сказала она, стараясь подавить тошноту, волнами набегавшую на нее. Жару и духоту терпеть больше не было мочи, Ленора едва дышала. — Мне что-то нехорошо.

Роберт потрепал ее по плечу, выказывая необычное для него участие, а в его покрасневших водянистых глазах мелькнула искра сострадания, на которое Ленора не считала отца способным.

— Я приведу Мейган, дорогая. Может, она поможет тебе.

— Могу я чем-нибудь быть полезен?

Услышав знакомый голос, Ленора широко раскрыла глаза. Эштон был рядом — стоило лишь протянуть руку — и, как всегда, готовый к услугам.

Темное, четко очерченное лицо выражало тревогу, а взгляд карих глаз мягко и нежно ласкал ее.

— Ты нездорова?

Ленора посмотрела своими изумрудными глазами куда-то мимо него и нервно прошептала.

— Уходи! Малкольм идет.

Эштон не обратил никакого внимания на его приближение, как и на собравшихся вокруг зевак, и открыл дверцу экипажа. Придерживая ее плечом, он поднял Лирин на руки и усадил внутрь.

— Что это значит? — запыхавшись, Малкольм резко остановился у экипажа. Схватив Эштона за локоть, он повернул его и столкнулся с насмешливым взглядом.

— Прошу прощения, Малкольм. Даме стало нехорошо, а я не видел, что вы поблизости.

Ястребиное лицо Малкольма покрылось краской, а глаза сузились и потемнели, как у орла, заметившего добычу. Разница состояла только в том, что этого противника не устрашишь одними лишь словами, а нападать на него вот так, без подготовки, было опасно. Того и гляди, сам окажешься жертвой.