Виктория Холт - Веселый господин Роберт Страница 74

Но он был знатоком подобных дел. Ему удалось заманить ее в сторону от всех остальных во время охоты; он знал гостиницу неподалеку, где они могли ненадолго остановиться, чтобы освежиться. Он был очарователен, так учтив, что мог устраивать такие вещи легко и грациозно. Дуглас Роберт казался всемогущим; и в любом случае он был неотразим.

И все же такая важная особа не могла отсутствовать даже несколько часов, не привлекая к этому внимания. К счастью, королева не заметила его отсутствия, но другие улыбались, закрываясь рукой, и перешептывались о новом любовном похождении милорда.

Когда королевское общество покидало Белвуар, любовники обменивались обещаниями.

Это произошло некоторое время назад, но все же Роберт никогда не терял интереса к Дуглас. Она была так очаровательна, так прекрасно воспитана, будучи одной из эффингемских Говардов; в ней не было никаких капризов Тюдоров.

Через два или три года после их первой встречи лорд Шеффилд, к несчастью, умер. Роберт сожалел об этом, так как Дуглас, став вдовой, изменилась. От природы она была добродетельной женщиной, и только великое очарование, исходившее от Роберта, могло заставить ее нарушить брачные обеты; впоследствии она сильно раскаивалась и жаждала законного союза. Пока был жив ее муж, об этом, к радости Роберта, не могло быть и речи; но, когда он умер и прошел соответствующий период, Дуглас начала умолять о браке. Она была влюблена в него даже больше, чем тогда, во время экстатических дней в замке Белвуар. Для нее настанут счастливейшие дни ее жизни, говорила она ему, когда она сможет наслаждаться их союзом и чувствовать себя свободной от греха.

Именно в это время возникла новая опасность. Дуглас появилась при дворе; и ее сестра, Фрэнсис Говард, тоже находившаяся при дворе, влюбилась в Роберта. Две сестры ревновали друг друга, и их ревность стала предметом сплетен.

И как будто одного этого было недостаточно, Дуглас продолжала молить о свадьбе.

Роберт очаровательно выражал сожаление:

– Но, моя дорогая Дуглас, вам известно мое положение при дворе. Вам известно, что я обязан этими милостями королеве. Я не сомневаюсь, что потеряю все, что приобрел, если мы поженимся.

– А тайный брак, Роберт?

– Неужели вы думаете, что подобную вещь можно будет долго держать в тайне от королевы? У нее везде шпионы. А у меня – враги.

– Но наша любовь была тайной.

Он кисло усмехнулся ей в ответ. Если бы только это было так, у него на душе было бы гораздо легче.

– Вы знаете, – спросил он ее, – чем я рисковал ради вас?

– О, Роберт, если бы я навлекла на вас несчастье, я никогда бы себе этого не простила.

Он сказал, что риск того стоил, но подвергать себя опасности без необходимости неразумно.

Потом настали беспокойные времена. Восстание и казнь Норфолка дали ему другую пищу для ума. При дворе появилась новая личность – сэр Фрэнсис Уолсингам – протеже Бергли, человек величайшей проницательности. Он был послом при французском дворе, а возвратившись в Англию, стал членом тайного Совета. Роберт распознал динамичные качества этого смуглокожего человека и старался перетянуть его на свою сторону, чтобы, если возникнет необходимость, они могли вместе противостоять Бергли. Эти дела отвлекали его от мыслей о Дуглас до тех пор, пока не встал вопрос о том, что ей необходимо покинуть двор, поскольку она ждала ребенка.

Теперь Дуглас поочередно впадала то в радость, то в отчаяние. Она хотела ребенка, но не могла вынести мысли о том, что он будет незаконнорожденным. Женщина хотела знать, как она объяснит его существование. Ее муж умер несколько лет назад. Теперь Роберт должен жениться на ней.

Сам Роберт разрывался от нерешительности. А что, если родится мальчик? Разве он не мечтал всегда о сыне? И все же… А королева?

Он отчаянно искал решения.

Дуглас, какой бы застенчивой она ни была, ни в коем случае нельзя было назвать спокойной женщиной. Она оказалась подверженной приступам меланхолии и истерии. Роберт опасался, что во время беременности эти ее слабости только усилятся. У него было много врагов, но были и сторонники. Прежде всего, его собственная семья – братья, и сестры, и все, кто был связан с семейством Дадли, которые смотрели на него как на их лидера и зависели от него, так что он мог положиться на их верность. Без сомнения, он был могущественным человеком, но, поскольку могущество пришло к нему скорее благодаря его личным качествам, чем благодаря достижениям, он относился к нему гораздо проще, чем человек, который добился бы власти путем тщательных постоянных усилий. Роберт достиг большого успеха; он верил, что может преуспеть там, где другие даже не осмелятся сделать попытку.

Так что в конце концов он согласился потихоньку вступить в брак с Дуглас в Эшере, где присутствовали как свидетели всего лишь несколько его доверенных слуг.

Это казалось ему мастерским ходом, поскольку он был уверен, что гнев королевы будет недолгим, если он не женится по всем правилам; и в то же время после этой свадьбы Дуглас сможет – втайне – именовать себя графиней Лестер и успокоится.

Она успокоилась и не думала ни о чем, кроме рождения ребенка.

Родился мальчик, его назвали Робертом.

Но их враги уже перешептывались, что граф Лестер тайно женился и что всем хорошо известно, что он и его леди стали любовниками еще до смерти лорда Шеффилда.

Смерть лорда Шеффилда! А от чего умер лорд Шеффилд? Говорили, что от катара. Не мог ли это быть искусственно вызванный катар, остановивший его дыхание?

Стоило только вспомнить о другой смерти. Разве они забыли о бедной леди, которую нашли со сломанной шеей у подножия лестницы в Камнор-Плейс? Это случилось тогда, когда лорд Роберт думал, что сможет жениться на королеве. А теперь, когда граф Лестер пожелал жениться на другой леди, муж этой леди очень вовремя умер.

Подобные слухи всегда распространяют о тех, кто так заметен, о тех, кому выпала блестящая удача.

Роберт должен был постараться, чтобы эти слухи не дошли до ушей королевы.

До Англии добралась весть о самой страшной кровавой бойне, которую когда-либо видел мир.

В канун дня Святого Варфоломея король Карл вместе со своей матерью, Екатериной Медичи, и герцогом Гизом подговорил католиков Парижа перебить тысячи гугенотов, съехавшихся в столицу на свадьбу дочери Екатерины, Маргариты, с Генрихом Наваррским.

Весь протестантский мир был шокирован и возмущен зверской жестокостью, с которой это было проделано. Говорили, что улицы Парижа были залиты кровью. Две тысячи, по сообщениям, было убито в одном только Париже, но этот ужас повторился в Лионе, Орлеане и многих других городах. Благородный адмирал Колиньи – известный всему миру как самый достойный из людей – тоже пал жертвой; за ним последовал его зять, как и многие другие кавалеры самой блестящей репутации.