Сабрина Джеффрис - Не соблазняй повесу Страница 75

Эти ее слова обрушились на Лукаса, словно штормовые волны на корпус корабля. Она собиралась бросить его. После всего, что они пережили вместе, она еще...

– Ничего у тебя не выйдет. – Страх, от которого у него стеснило грудь, был посильнее того, какой он терпел в убежище священника. – Можешь бушевать сколько тебе угодно, если хочешь, но ты моя жена, и я не позволю принуждать себя к чему бы то ни было пустыми угрозами.

– Это не пустые угрозы. Я не смогу жить с человеком, которому не могу доверять.

Уинтер постарался скрыть свой страх и заговорил как можно спокойнее:

– Насколько я припоминаю, дорогая, брачные обеты не включают в себя слово «доверие». Но я хорошо помню кое-что о том, что ты должна меня слушаться.

– Так вот чего ты хочешь? Жену, которая станет слепо тебе повиноваться, как солдаты, тебе подчиненные? Которая никогда не посмеет высказать собственное мнение, не посмеет ничего от тебя потребовать?

Он хотел только одного – чтобы она его не покинула. Но провалиться ему сквозь землю, если он в этом признается.

– Не имеет значения то, чего я хочу, поскольку я это не могу получить, верно? Ведь ты не можешь стать «послушной женой», даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

– А ведь ты и не хочешь от жены слепой покорности, что бы ты там ни думал.

Лукас вдруг увидел возможность получить то, чего он хотел по-настоящему: сохранить в неприкосновенности самолюбие и обладать женой где и когда ему это будет приятно.

– Почему бы нам не договориться, дорогая? Если ты согласишься быть моей послушной женой одну ночь, я поеду во Францию. Но ты будешь делать в точности то, что я тебе скажу. Если же ты не оправдаешь мои надежды и проявишь обычное своеволие, то я поступлю с твоей мачехой как мне заблагорассудится. И разговоров о раздельном существовании у нас больше не будет. Договорились?

Отличная стратегия! Она не выдержала до конца роль кокетливой глупышки, когда они впервые познакомились. Скорее всего и роль покорной воле мужа супруги ей не сыграть в совершенстве, и когда потерпит неудачу, он окажется в выигрыше.

В таком случае, когда он утром великодушно даст согласие на поездку во Францию, это не будет выглядеть так, словно он подчинился ее требованию, а, бесспорно, сойдет за благородный поступок. И если во Франции окажется, что он был прав насчет Теодора Фрайера, Амелия не станет возражать, когда он потребует, чтобы Дороти сообщила, где он скрывается.

Блестящий план – если Амелия примет вызов.

С минуту он опасался, что не примет. Сначала она, прищурившись, изучала его физиономию, а потом одарила его подозрительно сияющей улыбкой.

– Как пожелаешь, муженек! Когда же мы начнем?

Глава 27

Дорогая Шарлотта!

У Вас есть основательная причина беспокоиться о леди Амелии и ее муже. Американский морской офицер вряд ли станет терпеть дерзости от своей супруги, а леди Амелия кажется мне наиболее способной на дерзости из всех ваших воспитанниц.

Ваш в равной степени дерзкий кузен

Майкл.

– Сейчас такое же подходящее для этого время, как и любое другое, – сказал Лукас.

Амелия кивнула. Не напрасно провела она последние несколько ночей, согревая постель мужу. Она знала, что ему нравится, и начинала понимать, чего он от нее ждет. Тем не менее послушная жена совсем не то, что Лукас вбил себе в голову.

Настало время и его просветить кое в чем. Когда бы Амелия ни пыталась его в чем-нибудь убедить, Лукас первым делом ссылался на свой мужской авторитет. Она вовсе не собиралась ссориться с ним каждый раз, когда они не могли прийти к согласию по определенному поводу. Но она и не намерена была покорно наблюдать за тем, как он разрушает их совместное будущее и жизнь ее родных только потому, что не может переступить через свое прошлое. Если ее послушание, как он это называет, обусловит его поездку во Францию, она исполнит уговор. Раз уж он поедет в Л изьё и увидит там могилу Фрайера, а также побеседует с местными жителями, неужели он сможет после этого игнорировать реальные факты?

Итак, сегодня вечером она будет послушной, даже если это ее убьет. Судя по дьявольскому блеску в глазах ее мужа, он именно на это и делает ставку.

Лукас промаршировал к ее любимому креслу, расположился в нем и указал Амелии на сумки и чемоданы, доставленные из дома Кирквудов.

– Жена, ты можешь начинать. Распакуй и убери все вещи. – Когда Амелия молча кивнула и направилась к вещам, он сказал: – Я хочу, чтобы все было сложено аккуратно, а не в полном беспорядке, как у тебя обычно бывает, слышишь?

Амелия стиснула зубы.

В последующие два часа он отдавал приказание за приказанием, точь-в-точь как генерал на передовой линии фронта, и делал это до тех пор, пока Амелия не стала подумывать, в здравом ли уме была она, когда выходила замуж за военного. Когда вещи были разложены, наступил черед более интимных услуг. Уинтер приказал ей снять с него сюртук, жилет, галстук и ботинки. Она проделала все это с той же деловитостью, с какой совершал процедуру он сам.

Когда он велел ей почистить его ботинки, Амелия с трудом удержалась от шумного протеста. Он заставлял ее выполнять обязанности лакея, в то время как оба они знали, что женам офицеров не приходится, да и не пристало этим заниматься. Он старался подчинить ее своей воле, как офицер подчиняет своей воле солдата.

Очень хорошо, пусть он себе радуется. Скоро ему предстоит постичь все глубины женской воли.

К тому времени как она закончила возиться с его башмаками, они прямо-таки сияли, а Лукас уже не выглядел таким высокомерным, как вначале. Он, без сомнения, ожидал, что она откажется от своего «послушания».

Некоторое время он молча созерцал Амелию, затем указал на дверь.

– Из-за твоей мачехи я не съел свой обед. Спустись на кухню, поставь на поднос еду, которая могла бы утолить мой голод, и принеси поднос сюда.

– Да, муженек, – ответила она все тем же смиренно-тихим голоском, каким изъяснялась весь вечер.

На сей раз это вынудило его поднять одну бровь со словами:

– И никаких слабительных.

– Разумеется, – ответила она, хотя в эту минуту искушение казалось почти непреодолимым.

Она спустилась по черной лестнице, чтобы не натолкнуться на родителей, а в кухне позволила себе немного передохнуть. В конце концов, он не отдавал ей приказ поторопиться.

На деле существовало некоторое количество вещей, в которых Лукас не был искушен. Может, настал час довести эту игру в послушание до высшей точки.

Когда она вернулась в спальню с подносом, на котором лежали черный хлеб, колбаса и печеные яблоки, ее строгий муж устроился на ее кровати. Он сидел у самого изголовья в расстегнутой рубашке, скрестив вытянутые ноги.