Жюльетта Бенцони - Графиня тьмы Страница 76

Эту ночь накануне Рождества Мария-Терезия провела в одиночестве. Она предпочла пораньше отправиться в постель, что позволило ей избежать общества мадам де Суси, которую она недолюбливала, считая интриганкой. Эта женщина любила делать много шума из ничего! В довершение всего принцессе было совершенно непонятно, почему этой даме разрешили взять с собой сына и горничную, в то время как рядом с ней не было никакой прислуги! Но в этом путешествии и так было много чего странного! Однако долго она об этом не размышляла, а предпочла заснуть, поскольку уже в который раз опять не получится пойти к полуночной рождественской службе, а ведь некогда она была такой красивой!

А вот Лауре довелось побыть на службе в Базельском соборе неподалеку от гостиницы «Соваж», где она встречалась с Филиппом Шарром. Швейцарец понравился ей с первой же минуты: блондин лет тридцати, крепкого телосложения, с открытым лицом и прямым, вызывающим доверие взглядом голубых глаз. Он успокоил ее: все должно получиться наилучшим образом! Но Лаура все же долго молилась под старыми сводами собора под звуки органа и изысканное пение церковного хора, прося господа помочь ей в ее начинаниях…

Наутро детишки хозяев гостиницы принесли цветы красивой принцессе, о чьем отъезде все уже так сожалели. Они спели для нее рождественскую песенку по-французски, и Мария-Терезия прослезилась, потому что младший мальчик слегка напоминал дофина.

Затем она приняла первого секретаря французского консульства в Базеле господина де Баше, который заверил, что все подготовлено как следует, и предложил свои услуги. Однако, когда Мария-Терезия захотела выйти на улицу, ей ответили, что это невозможно. Она не должна покидать отель до часа, на который назначена ее выдача австриякам.

После полудня произошло новое событие: прибыла вторая карета. В ней находились огромные баулы с приданым, заказанным Директорией, чтобы принцесса не ударила в грязь лицом перед австрийским двором. И Директория не поскупилась: на целых девять миллионов нашили платьев из расшитого золотом органди[74], из белого сатина, розового бархата, из вышитого льна, шелкового муара; все это дополняли многочисленные кружева, меха, белье, ленты, перчатки и масса прочих пустяков, необходимых утонченной даме.

Но когда суетившийся Баше приказал показать приданое принцессе, она передала через мадам де Суси, что она в нем не нуждается. Мадам была благодарна правительству Республики, но от приданого отказывалась. Тем не менее поскольку она испытывала недостаток во многих вещах, то просила прислать к ней модистку. И к ней из Базеля, уведомленная Баше, срочно направилась некая мадам Серини с огромным количеством коробок и узлов. Мария-Терезия отобрала совсем немного: большую накидку, теплое платье, шляпу и несколько чепцов, которые предполагала раздать до приезда в Австрию дамам из ее свиты. Однако ей нечем было платить, и она не скрывала этого. Пришлось заплатить несколько удивленному месье Баше. Он это сделал не дрогнув, поскольку в голове у него было полно других забот: например, как помешать Ее Высочеству встретиться с депутатами, на которых ее предполагали обменять. Они ожидали этой процедуры в Базеле, в отеле «Три короля». Дело в том, что среди них был бывший почтмейстер Друэ, преследовавший королевское семейство и остановивший его в Варенне. Эту ужасную встречу нельзя было допустить ни в коем случае! И еще: принц Гаврский должен был принять принцессу в частном доме, принадлежащем Реберу, в ста шагах от заставы Базеля на дороге, ведущей туда из Юненга. Но ведь он находился на швейцарской территории, совсем рядом с границей!

Постояльцы провели в «Вороне» еще одну ночь. После ужина служанка с кувшином горячей воды поднялась в комнату мадам. Когда она вошла, принцесса чуть было не вскрикнула от удивления, но вовремя сдержалась, увидев, как служанка быстро приложила палец к губам. Дверь затворилась. Никто не должен заметить, как она будет выходить…

Последний день Мария-Терезия провела за написанием писем. В одном из них, к мадам де Шантерен, она описала это долгое путешествие и попросила в конце: «Молитесь за меня! Я нахожусь в весьма затруднительном и неблагоприятном положении!»

В шесть часов вечера было уже совсем темно. Обе кареты из гостиничного каретного сарая подкатили к дверям. Отряд драгунов был наготове: он должен сопровождать их до границы. Вдобавок ко всему начался дождь. Обстановка была печальной…

Мадам Шульц в слезах вышла проститься с постоялицей, которую не забудет никогда. Принцесса, приложив платочек к глазам, тоже утирала слезы. Платочек, кстати, она потом подарила мальчику, который прислуживал ей, сказав, что больше, к сожалению, ей нечем поблагодарить его за труды. Мадам де Суси уже устроилась в карете, а Мешен, которому уже не нужно было играть роль отца (с ней, впрочем, он справился из рук вон плохо), уселся рядом с кучером на козлах.

Меньше чем за десять минут они достигли пограничного столба. Драгуны здесь остановились и отдали честь путешественникам. Дальше им следовать нельзя: кареты поедут по территории Швейцарии. В этот момент на подножку экипажа вскочил офицер: это был адъютант принца Конде. Он о чем-то поговорил с принцессой, затем спрыгнул на землю и направился к своей лошади. Наверное, он передавал привет от принца юной кузине, из-за которой тот так переживал… или заглядывал внутрь, чтобы убедиться, кто именно сидит в карете с полузадернутыми шторками. Впрочем, по приказу принца он следовал за каретой от самого Парижа, дабы успеть составить свое мнение о мадам.

И вот, наконец, дом Ребера: красивое двухэтажное здание с двумя крыльями, расположенное в конце аллеи за живописной чугунной оградой. За домом к Рейну спускался обширный сад, а само здание находилось на отшибе. Когда кареты остановились, все еще шел дождь, а дорога совершенно раскисла от грязи. Баше приказал сходить за портшезом[75], чтобы перенести принцессу в дом, но она ответила отказом. Тогда к ней подошел «парикмахер» по имени Филипп Шарр. Взяв мадам на руки, он опустил ее у крыльца, и она, под руку с Баше, вошла в дом. Там ее уже ожидали принц Гаврский, отныне ее дворецкий, но на самом деле — тюремщик, и посол Австрии барон Дегельман.

Все остальные, разумеется, уже сошли с карет и направились к саду. Ворота Базеля наглухо заперли, и любопытных оказалось совсем не много, к тому же всеобщее внимание было приковано к исторической встрече. В это время Филипп Шарр вернулся к карете и приоткрыл ее левую дверцу.

— Идемте, мадам! — прошептал он, протягивая руку.

Из темной глубины кареты отделилась тень, закутанная в черное с головы до ног. Шарр взял ее на руки, перенес на гравий и быстро прикрыл дверцу кареты. Затем, взяв «тень» за руку, он совершенно бесшумно (ну какой же шум может произвести тень?) направился к неказистому домику, расположенному неподалеку. Они будут ждать там около часа…