Андреа Кейн - Саманта Страница 76

— Да, капер издевался над нами, упоминая какой-то Атлантис. Все остальное время он ругал членов своей команды.

— Их было много?

— Я видел двадцать. Может, чуть больше. Они выполняли все, что он им приказывал.

— Они боялись его?

— Мы все его боялись. Во всем его облике было нечто угрожающее.

— Уверен, что он обращался со своей командой так же жестоко, как и с вами.

— Нельзя сказать, чтобы он был по-настоящему жесток. Наш страх происходил от того, что, мы знали, он был способен сделать. Говорил он холодным, монотонным голосом, и создавалось такое впечатление, что жизнь и смерть — ему все едино.

— Как долго вы пробыли на острове?

— Одну ночь. На следующее утро мне удалось ускользнуть.

— Вам предлагали еду? Воду?

— Нам дали несколько сухих ягод и по глотку воды, только чтобы мы не умерли с голоду, добираясь до места назначения. Они накормили нас, прежде сняв с глаз повязки. Именно тогда предводитель этих разбойников впервые заговорил со мной. Он сорвал с моих глаз повязку, схватил меня за рубашку и бросил мне в рот несколько ягод. Я был слишком голоден, чтобы быть гордым, но и тогда мне хотелось выплюнуть ему это в его немытое, исполосованное шрамами лицо. Через некоторое время нам дали воды, потом нам снова завязали глаза — на этот раз до рассвета. Остальное вы знаете. Черт возьми, Гришэм, мне бы очень хотелось припомнить побольше.

— Вы и так сказали мне достаточно много, чтобы мы имели возможность схватить капера, который работает на Саммерсона. Вы поведали мне, что у него монотонный голос, лишенный чувств, огромные руки, шрамы на лице. Великолепное описание.

Ремингтон зашагал к двери.

— Скажите Хэррису, я не мог ждать. Спасибо, капитан Товерс.

Поездка в Аллоншир заняла почти час, и Ремингтону этого хватило, чтобы обдумать план действий. Очень многое зависело от предстоящей встречи, от встречи, о которой герцог Аллонширский даже не подозревал. Ремингтону предстояла битва не только за честь Англии, но и за свое будущее.

— Здравствуйте, Хамфри! — поприветствовал он дворецкого. — Я бы хотел встретиться с герцогом.

— Он ждет вас, лорд Гришэм?

— Несомненно. Мы оба ждем графа. — Это в разговор вмешалась Александрина Баретт. — Хамфри, будьте добры, доложите его светлости о приезде графа не позже чем через четверть часа. Сперва мне бы хотелось самой поговорить с лордом. Мы будем в желтой гостиной.

Алекс жестом предложила Ремингтону пройти в южное крыло дома.

— Здесь мы сможем поговорить без посторонних.

— Примите мои поздравления с рождением дочери.

— Спасибо, — поблагодарила Алекс и потянулась к буфету. — Что я могу вам предложить?

— Объяснения.

— Перейдем к ним, — предложила Александрина. — Хамфри предан герцогу и не станет ждать более пятнадцати минут, чтобы доложить ему о вашем приезде. Так что по крайней мере через двадцать минут мой дражайший муж ворвется сюда, чтобы потребовать у меня объяснения по поводу этого разговора. Итак, начнем с фактов. Я люблю Саманту как родную дочь или сестру. Кажется, именно вы оказались тем счастливчиком, которому Саманта готова вручить свое горячее сердце. Мое предложение заключается в следующем: если вы действительно тот рыцарь без страха и упрека, который любит Саманту так же сильно, как она его, тогда я тотчас же пойду вместе с вами в кабинет Дрэйка и останусь там на все время вашего разговора, чтобы поддерживать вас. Но если вы не любите эту юную леди, если вы всего лишь соблазнили ее, как соблазнили десятки женщин до нее, ступайте отсюда и жалейте о том, что вы появились на свет, потому что отныне я стану самым яростным вашим противником. Вам это ясно, Ремингтон?

Граф восхищенно улыбнулся:

— Вы именно такая, как вас описывала Саманта. Если позволите, отвечу откровенностью на откровенность. Я никогда не верил в любовь. Во всяком случае мне казалось, что для меня она не имеет значения. Но Саманта ворвалась в мою жизнь, как фейерверк, озарив ее светом любви, и от моего цинизма не осталось и следа. Саманта для меня значит больше жизни, она мне необходима более, чем воздух, которым мы дышим. Я хотел бы, чтобы она стала моей женой. Я бы хотел, чтобы жизнь ее была полна радости и детей, которых она родит от меня. И я вступлю в сражение со всяким, кто станет на моем пути.

Алекс с сожалением взглянула на часы:

— Наше время истекло. Я предлагаю вам найти Дрэйка, прежде чем он найдет нас.

Собеседники уже прошли вестибюль и находились возле самой лестницы, когда раздался взрыв смеха и собачий лай.

— Алекс, представляешь, Рэскал и здесь стащил чулки Синтии!

Неожиданно смех смолк, Саманта замерла на месте как вкопанная: позади Алекс стоял Ремингтон.

Саманта взяла себя в руки, приказав себе вести себя как воспитанная барышня. Ремингтон же в два шага оказался возле нее и раскрыл свои объятия. Раздался полувздох-полувсхлип, и Саманта утонула в них.

— Ах, Рем, — она поцеловала его куда-то в подбородок. — Ты здесь.

Граф провел рукой по волосам:

— Господи, как я по тебе соскучился.

— Когда ты приехал в Аллоншир?

— Полчаса назад. Сейчас направляюсь, чтобы встретиться и побеседовать с твоим братом.

Саманта, побледнев, отпрянула назад.

Алекс была потрясена сценой, которая происходила между графом Гришэмом и Самантой.

— Сэмми, жди меня здесь. Я провожу Ремингтона в кабинет Дрэйка. Им следует договориться о помолвке.

— Спасибо, Алекс, — прошептала Саманта. Потом она встала на цыпочки, чмокнула Ремингтона в щеку и отправилась в свою комнату.

— Ну что ж… ведите меня в логово льва, — невесело пошутил граф.

Возле кабинета мужа герцогиня остановилась на секунду и Прошептала:

— Постарайтесь держать себя в руках, — и, постучав в кабинет, спросила: — Можно нам войти?

— Ну конечно, моя дорогая, — ответил Дрэйк и переспросил, неожиданно осознав, что супруга употребила множественное число: — Кто?

— Я и лорд Гришэм.

Дрэйк быстро поднялся из-за стола:

— Я и не знал, что граф прибыл.

— Это я сказала дворецкому, это представлю графа после того, как немного побеседую с ним. И вот он перед вами.

Алекс улыбнулась так, что противостоять ее обаянию было невозможно.

— Желаю вам приятно побеседовать, господа, — улыбнулась герцогиня, — а я буду в спальне у Саманты.

Наступившее после ее ухода гнетущее молчание нарушил граф:

— Я покорен мудростью и красотой герцогини.

— Как и красотой моей сестры, — съязвил Дрэйк. — Садитесь, Гришэм, вам многое придется объяснить мне.

— Больше, чем вы думаете. Но прежде мне бы хотелось заручиться вашим словом, что ни одно слово, сказанное в этом кабинете, не просочится за его стены.