Виктория Холт - Мой враг – королева Страница 77

И вскоре, конечно, Рейли был у ног королевы, развлекая и удивляя ее своим умом, комплиментами, обожанием, рассказами о своих прошлых похождениях. Она очень увлеклась им и посвятила его в рыцари в тот же год. Пенелопа рассказывала, что в одном из дворцов в компании королевы он, желая удостовериться в ее любви к нему, начертал алмазом на раме окна следующие слова:

Охотно взобрался бы на вершину – Но боюсь упасть, будто испрашивая у нее одобрения и заверения, что он не утеряет ее милости, на что она, взяв из его рук алмаз, под этим куплетом начертала свой:

«Если смелость покидает тебя – лучше не восходи на вершину».

Думаю, она подчеркивала, что ее милости следует искать в любом случае, но она не дарует ее без заслуг.

Роберт полагал, что его позиции при дворе незыблемы. Так оно и было, я думаю, ибо что бы он ни совершил, она не забывала, что между ними существует неразрывная связь. В то же время он ревниво следил, чтобы королева не проявляла более благосклонности к молодежи, чем к нему, и тут именно таким образом возвысился Рейли. Для Роберта было невыносимым постоянно видеть при королеве чужака и более молодого человека, а она чувствовала это и, несомненно, ей нравилось дразнить его. Я была убеждена, что она показывала большую благосклонность к Рейли, когда Роберт был рядом, чем в его отсутствие.

– Рейли много о себе мнит, – сказал Роберт. – Вскоре он возомнит, что он – самый важный человек при дворе.

– Но он очень красив, – язвительно сказала я. – У него, видимо, есть качества, которые нравятся королеве.

– Это правда, но он неопытен, и я не позволю ему задаваться.

– Как же ты его остановишь? – спросила я. Роберт задумался, затем сказал:

– Наступило время для молодого Эссекса быть представленным ко двору.

– Он говорит, что счастлив в Ллэнфиде.

– Нельзя провести там всю жизнь. Сколько ему сейчас?

– Всего семнадцать.

– Достаточно, чтобы начать прокладывать свой путь в жизни. Он имеет хорошие манеры и сможет сделать карьеру при дворе.

– Не забывай: он – мой сын.

– Это одна из причин, по которой я хотел бы видеть его при дворе, моя дорогая. Я желаю сделать для него все, что смогу… потому что знаю, как ты любишь его.

– Я им очень горжусь, – любяще сказала я.

– Если бы он был моим сыном! Но то, что он – твой, тоже очень хорошо. Пусть приедет. Я обещаю тебе: я сделаю все для его продвижения.

Я проницательно посмотрела на него. Я понимала, в каком направлении работает его мозг. Лейстер любил продвигать членов своей семьи, поскольку это было основным направлением его политики, тем, что он называл «иметь своего человека».

– Но тот факт, что он – мой сын, будет достаточен для того, чтобы наша Мегера выгнала его прочь.

– Не думаю… если она увидит его. Во всяком случае, стоит попытаться.

Я рассмеялась:

– Кажется, Рейли серьезно задел тебя.

– Он – временщик, – резко сказал Роберт, – я думаю, Молодой Эссекс понравится королеве.

Я пожала плечами:

– Я вызову своего сына, а затем, если твоя повелительница позволит тебе, ты приедешь сюда и уговоришь его.

Роберт сказал, что будет рад видеть молодого Эссекса и я могу быть уверенной в том, что он сделает все для него.

Когда Роберт ушел, я продолжала размышлять, рисуя себе сцену представления сына королеве:

– «Мой приемный сын, граф Эссекс, Ваше Величество». Ее глаза вспыхнут: ее сын! Щенок Волчицы! Какой шанс был у него? Правда, он рожден до того, как она узнала о нашей с Робертом, ее «милым Робином», страсти. Но нет, она не примет моего сына. Конечно, он был очень красив, у него был уникальный шарм, он был того типа молодым человеком, которых королева любила держать возле себя. Но он имел один недостаток: он никогда не станет льстить ей.

Интересно было взглянуть, какое он произведет на нее впечатление. Я сделаю то, чего хочет Лейстер, и уговорю его быть представленным королеве.

Как часто я сожалела о том, что лишена дара предвидения. Если бы я смогла предвидеть будущее! Если бы я знала о предстоящей трагедии и муке, я бы никогда не позволила моему дорогому сыну пойти к ней.

Но наши с королевой жизни были связаны трагическим капризом судьбы. Мы с нею были обречены любить одних и тех же мужчин – и какая то была для меня трагедия! Но не думаю, что и королева избежала мук и страданий.

– Рейли? – переспросила Пенелопа. – Он лихой парень. О нем мне говорил Том Перро, когда я провела несколько дней с ним и Дороти. Том говорит, он пылок и горяч. Любое насмешливое слово в его адрес может вызвать в нем бешенство. У Тома с ним произошла ссора, из-за чего они оба были посажены в тюрьму и освобождены лишь через шесть дней. Но на другой день Рейли затеял драку на теннисном корте с человеком по фамилии Уингфилд. Он – авантюрист. Он похож на королевского любимца, Фрэнсиса Дрейка. Вы знаете, она любит таких мужчин.

– Значит, она любит и Рейли?

– О, он – один из ее любимчиков! Как она может слушать такие лицемерные комплименты – никогда не пойму.

– Немногие понимают королеву, но она и не стремится, чтобы ее понимали. Лейстер хочет представить ей Эссекса. Как ты думаешь – будет успех?

– Он красив собой, ей такие нравятся, и может быть очаровательным, когда пожелает. Он согласен?

– Пока нет. Я посылаю к нему гонца. Лейстер приедет на переговоры с ним.

– Сомневаюсь, что он согласится. Ты знаешь его упрямство.

– Упрямство и импульсивность, – добавила я. – Он всегда действовал необдуманно. Но он еще молод. Он изменится, я не сомневаюсь.

– Изменится – и быстро, – согласилась Пенелопа. – Но он никогда не будет говорить этих фальшивых комплиментов, которых королева требует от своего окружения. Ты знаешь, он всегда говорит то, что думает. Он такой с детства.

Так как Эссекс в последние годы провел много времени у четы Рич, я поняла, что Пенелопа знает его характер. Я сказала:

– Думаю, королева не примет его, потому что он – мой сын.

– Но она приняла нас, – отвечала Пенелопа, – хотя иногда она бросает на меня странные взгляды и довольно резко говорит. Дороти того же мнения.

– Она каждую минуту думает о вас, как о щенках Волчицы, как она элегантно обозвала вас.

– Кто знает, может быть, твой муж и твой сын вместе уговорят ее вновь принять тебя.

– Сомневаюсь, чтобы Эссексу удалось то, что не удалось милорду Лейстеру.

Хотя ей и хотелось подбодрить меня, она согласилась. Даже спустя годы мне напрасно было надеяться на снисхождение королевы.

Затем мы заговорили о ее ненависти к мужу и о том, как ей трудно жить с ним.

– Я могла бы переносить его, если бы он не был столь религиозен, – сказала Пенелопа. – Но это сводит меня с ума: он становится на колени и молится перед тем, как залезть в постель, а там… я оставляю это твоему воображению, потому что мне неприятно вспоминать. Теперь он требует моего приданого и говорит, что ничего не получил от этого брака. А я подарила уже ему сыновей Ричарда и Чарльза и – проклятие! – я снова беременна.