Лей Гринвуд - Лорел Страница 77

— Она умерла?

— Пока нет, но что это меняет? Все как один обвиняют Рандольфа в том, что он не убил тебя. В конце концов, он не выдержит и пристрелит тебя.

Эллисон боялся спорить с дедом, но и смолчать не мог.

— Он даже не пытался меня убить. Он был вне себя от злости, но не собирался убивать меня. Я видел это по глазам.

— Ты сам не знаешь, что за вздор несешь. Хен Рандольф — убийца.

— Нет, ты ошибаешься, — смело возразил юноша. Присутствие спасительных решеток придавало ему сил. — Он мог застрелить меня в любую секунду. Но он хотел преподать мне урок.

— Надеюсь, ты усвоил его урок. Щенок не может тягаться с таким матерым волком, как Рандольф. Оставь его мне.

— Но зачем его убивать? — не унимался Эл. — Он же ни кого из нас не убил.

— Как быстро ты забыл, что он сделал с Эф-рамом!

— Ты же говорил, что Эфрам сам виноват. Мы просто должны забрать Адама и забыть о шерифе.

— Ну, уж нет! Тот, кто перешел дорогу Блакторнам, должен умереть. Шериф избил Дэмьена, унизил Эфрама и опозорил тебя. Стоит забыть об этом, как любой неоперившийся птенец готов будет поднять на нас руку. Нет, этого шерифа стоит хорошенько проучить.

— Но он не похож; на всех остальных шерифов. Он благородный человек.

— Возможно, но ему, однако, суждено умереть, как всем остальным.

Но Эллисон не желал Рандольфу смерти. Более того, ему начало казаться, что Хен Рандольф сделал для него гораздо больше, чем кто-либо из родственников за все шестнадцать лет.

— Вижу, ты совсем ничего не ел. Скоро ты высохнешь и станешь худым как щепка, — заметил Тайлер, собирая после завтрака тарелки со стола.

— Что это такое? — спросил Хен, пренебрежительно ткнув пальцем в пищу.

— Насколько я помню, раньше тебя, в отличие от Монти, не интересовало, как выглядит еда. С тобой творится что-то неладное. Ты принял случившееся слишком близко к сердцу.

— Беспредметный разговор. Напрасно стараешься.

— Ты всегда был упрямым как осел. Самым упрямым обычно считали Монти, но он просто привык поднимать много шума.

— А вот ты ведешь себя так, словно знаешь ответы на все вопросы.

— Если это тебя утешит, то признаюсь, что знаю далеко не все ответы.

— Я уже и сам заметил.

— С каких это пор ты стал таким проницательным?

— Неважно. Главное в том, что ты зашел в тупик и не знаешь выхода.

— А ты знаешь?

— Возможно. Только вряд ли ты последуешь моему совету.

Хену нечего было возразить. Он не привык делиться проблемами с младшим братом. Чем Тайлер может помочь?

— Естественно, я не собираюсь прислушиваться к советам человека, который рассылает пугающие людей телеграммы и распространяет слухи.

— Прекрати раздражать меня и поговори с Джорджем. Вряд ли у тебя получится.

— Что вряд ли получится?

— Вывести меня из терпения. Я перестал обращать внимание на вас с Монти уже несколько лет тому назад.

Хен с удивлением посмотрел на младшего брата. «Похоже, Тайлер повзрослел. Странно, что я не заметил, — подумал молодой человек. — Что же еще я упустил из внимания?»

Джордж сидел за столом и писал письмо, когда в комнату вошел Хен.

— Не отвлекайся, — заметил вошедший, когда Джордж отложил перо в сторону. — Я подожду.

— Думаю, не стоит откладывать разговор, — отозвался старший брат, закрывая чернильницу и поворачиваясь лицом к гостю. — Со дня моего появления в городе ты с успехом избегал меня.

— Тебе не следовало приезжать. Глупо с твоей стороны было поддаться на небылицы Тайле-ра. Кстати, как Роза?

— Прекрасно. Хен прищурился.

— Она ведь ждала ребенка, не так ли? Джордж; широко улыбнулся.

— Перед самым отъездом она родила девочку с темными волосами и огромными карими глазами.

— Значит, она как две капли воды похожа на тебя.

— Возможно, но я настоял, чтобы ее назвали по имени матери: Элизабет Роза.

Хен от души порадовался счастью брата. Роза всегда хотела иметь много детей, но по состоянию здоровья не могла. Пару лет назад она тяжело пережила потерю ребенка. И все боялись, что она больше не решится на другого ребенка. Но, видимо, ее плохо знали: если она чего-то очень сильно хотела, непременно добивалась.

Джордж; пронизывающим взглядом посмотрел на брата.

— Но ты же пришел сюда не за тем, чтобы говорить о новорожденной племяннице?

— Проклятье! Я и сам не знаю, зачем пришел.

— Знаешь, только не хочешь признаться. Ты никогда не умел выражать свои мысли и чувства.

Джордж замолчал. Хен понимал, что пришло время объяснить причину визита, но не знал, с чего начать.

— Ты считаешь меня убийцей? — вырвалось у молодого человека. Возможно, не стоило так прямо ставить вопрос, но именно из-за него он и пришел. Казалось, все зависело только от ответа Джорджа.

— Конечно, нет.

— Но я убил несколько человек.

— Я тоже. Однако не считаю себя убийцей.

— Ты другое дело. Ты убивал на войне.

— Но я бы убил снова, если бы возникла такая необходимость.

— Это совершенно разные вещи, — возразил Хен. — Ты мог бы многое сделать в случае необходимости, но не сделал. Мне же неизбежно приходится то и дело нажимать на курок.

— Напротив, мне всегда казалось, что ты до последнего момента избегал пользоваться оружием.

Хен выглядел удивленным.

— Но так думаешь, должно быть, только ты.

— Ошибаешься. Мы все так думаем. Например, Монти не раз говорил то же самое.

Хен призадумался. Вполне естественно, что семья, особенно брат-близнец, старались видеть в нем только хорошее. Кто же захочет признать, что его брат — убийца?

— Ты знаешь, почему этот город нанял меня?

— Нет.

— И не догадываешься?

— Не ходи вокруг да около. Скажи сам.

— Жители Сикамор Флате постоянно страдали и несли потери от набегов грабителей, которые убили трех предыдущих шерифов. Питер Коллинз убедил горожан не только в том, что я превосходный стрелок, но и в том, что я не особенно щепетилен в случаях, когда нужно нажать на курок.

— Какое мне дело до Питера. Он ошибается, как все смертные.

— Если бы только ты. До вчерашнего дня, когда я выстрелил этому мальчишке не в сердце, а в руку, в городе не нашлось бы ни одного человека, который согласился бы с тобой.

— Но почему ты не убил его? Он заслужил смерть. Открыл стрельбу в городе, наглец!

— Но ему только шестнадцать!

— Пуле все равно, кто нажимает на курок. Она не разбирает возраста.

— В этом мальчишке я увидел себя. Таким же был и я до тех пор, пока те негодяи не поймали Монти.

— Я думал об этом.

— Если бы я убил его, то стал бы убийцей.

— Но ты не убийца.

— Город платит мне именно за то, чтобы я убивал. Я ведь начал убивать не потому, что мне нравится это. Но кого это интересует? Честно говоря, я начинаю бояться за себя. Тогда в ущелье я готов был убить Дэмьена. Один выстрел — и он был бы мертв. Если я сейчас не остановлюсь, если убью кого-нибудь, то обратной дороги не будет.