Алина Знаменская - Рябиновый мед. Августина Страница 78

— Летите, глупые, чего вы? — говорил он, взмахивал руками и показывал в сторону леса, где, вероятно, он их ловил.

Доктор догадался вдруг, что момент прощания со своими птахами для дьякона важнее, чем беседа о политике. Доктор попрощался и отправился восвояси. К дому дьякона тем временем подъехала вторая подвода, и в молодых парнях-возчиках Потехин узнал братьев Кругловых. Увидев доктора, братья сняли картузы, поздоровались.

— Что же, вы теперь извозом кормитесь? — поинтересовался доктор, вспомнив, что у Круглова отобрали чайную с постоялым двором.

— Точно так-с, — лаконично ответил старший сын Круглова.

— Ну-ну, — задумчиво проговорил доктор и направился к площади, чтобы опустить письмо в ящик.

Примерно с неделю после отправки письма доктор находился в некотором боевом, приподнятом состоянии, которое замечали все его немногочисленные подчиненные.

Доктор объявил собрание и в ожидании персонала мурлыкал себе под нос мотивчик из оперы «Жизнь за царя».

Когда все собрались, он, потирая руки, будто намереваясь объявить что-то необыкновенно приятное, многозначительно проговорил:

— Ну-с, дорогие мои… придется поработать. Объявлена мобилизация на борьбу с Колчаком. Имеются желающие выехать в село?

— Вы об этом так объявляете, Семен Николаевич, — обиженно забурчал фельдшер Опосон, — будто на пикник приглашаете.

— Я покамест действительно приглашаю, а там вынужден буду назначать! Вот, полюбуйтесь, официальная бумага пришла, в которой черным по белому сказано, что наша больница должна обеспечить медицинский осмотр мобилизуемых в селе Закобякино. Возражения имеются?

— Кому же захочется в деревню-то из дома срываться? Ясно, к чему вы клоните, Семен Николаевич. У Вознесенской ребенок малый, Лобко по преклонности лет не может ехать… Кому остается?

— Нам с вами, милейший! — почти весело закончил доктор. — Да вы не переживайте, это ненадолго. За неделю, думаю, управимся. Ну максимум две. Сметанки закобякинской поедим…

— Как же! Так и разбежались тамошние куркули нам с вами сметанки… Да и неспокойно нынче в деревнях-то. Банды по лесам прячутся, по ночам набеги делают. Вот недавно…

— Какой вы, однако, бука, господин Оносов! Веселее надо глядеть, батенька мой, веселее!

Доктор остался доволен собранием и вечером домой шел, все также многозначительно вглядываясь в окружающий пейзаж, словно бы и в нем желая отыскать подтверждения своим мыслям.

На другое утро Ася, как обычно, пришла на работу и, едва переступив порог, почувствовала неясную вибрирующую тревогу, витающую в больнице.

— Семена Николаевича арестовали! — объявил бледный взволнованный фельдшер, когда коллеги собрались в ординаторской. — Ночью пришли двое вооруженных людей, все перевернули вверх дном и… увели нашего доктора… в неизвестном направлении.

— Господи! — воскликнул старый врач Лобко. — Он-то кому дорогу перешел?

— Давайте, коллеги, поосторожней с комментариями, — попросил фельдшер. — Это нас всех коснуться может! Вот Семен Николаевич не стеснялся своих настроений, за то и поплатился… Но что же теперь делать с деревней? Кто поедет со мной? Не один же я, в конце концов? Мне необходима помощь, хотя бы с документацией!

— Я не поеду, — раздраженно заявил Лобко, оглаживая бородку. — Здесь тоже полно больных и опять же — та же мобилизация.

— Тогда пусть едет Вознесенская, — заявил фельдшер так, будто Аси в комнате не было.

— Надо, значит, поеду, — сказала Ася.

Ее раздражали брюзжание фельдшера, его суета, казавшаяся ей совершенно лишней. Ну в деревню так в деревню. Юлика придется оставить на Александру Павловну, которая и без того постоянно с ним. Маша поможет.

— Ничего, Асенька, ты не одна там будешь, — поддержал ее дома отец Сергий. — В Закобякине все семейство отца Федора, люди тебе не чужие, у них сможешь остановиться. А за сына не беспокойся. Матушка Саша пятерых вырастила, и все, слава Богу, здоровы. И теперь ей ребенок как нельзя кстати. Как Владимира забрали, она места себе не находит.

С неспокойным сердцем отправлялась Ася в Закобякино — трудно оставлять ребенка. Но куда деваться? Пожалуй, ослушайся, уклонись — попадешь туда же, куда увели доктора Потехина.

В закобякинском сельском совете — большой просторной избе в два этажа — фельдшеру и Асе выделили отдельную комнату для осмотра мобилизованных. Напротив сельсовета — длинный ряд лабазов. Все дома на улице добротные, с каменным первым этажом и деревянным — верхним. Резные наличники, мезонины. Не дома — терема. На площади возле бронзового памятника Александру II шел митинг. Выступал городской оратор в военной гимнастерке с портупеей.

— Молодая республика в опасности! — орал он, разрубая кулаком воздух перед своим лицом. — Встанем на ее защиту, не дадим потоптать завоевания революции! Власть — Советам! Земля — крестьянам!

Кучкой стояли закобякинские мужики — крепкие, круглолицые, в жилетках и картузах с блестящими козырьками. Не крестьяне, купцы. Так и веяло от этой кучки скрытой недоброжелательной силой. Рядом толпились мужики из окрестных деревень, приехавшие на телегах, уставшие сидеть без дела на жаре. Они лузгали семечки и посмеивались над оратором. Потом кто-то не выдержал:

— Надоело воевать! Сеять некому!

— Мы той земли не видали еще!

За первой репликой посыпались еще более решительные. Мало кто из крестьян горел желанием сразиться с Колчаком.

Оратор, не вступая в дискуссию, уступил место другому военному, который не стал агитировать, а резко и деловито разъяснил порядок мобилизации.

Ася с фельдшером стояли на крыльце сельсовета и наблюдали за происходящим.

— Только мужик до дома добрался, до земли, а его хвать за шкирку — и вновь на войну, — рассуждал Оносов. — Чует мое сердце, обернется им кровушкой сия мобилизация. Не наберут.

— Как не наберут? — возразила Ася. — Село большое, наберут…

— Большое да зажиточное. Мужики свое добро не бросят, Мало лошадей для армии позабирали, излишки конфискуют, так теперь и самих хозяев повыкурят на войну… Нет, Августина Тихоновна, что-то будет…

Вопреки прогнозам фельдшера закобякинцы в открытую протеста не проявили. Выстроились в очередь на медосмотр и, как один, стали жаловаться на различные застарелые хвори, на что фельдшер не реагировал. Зато когда военные отправились по домам, сверяя списки, половины молодых мужиков недосчитались.

— Попрятались! — негодовал оратор в портупее. — Ну ничего, жрать захотят, приползут, переловим…

Неделю работала комиссия по мобилизации, но уклонившихся не дождалась. Отряд красноармейцев стоял в селе для соблюдения революционного порядка.