Ирена Гарда - Мессалина. Трагедия императрицы Страница 8

До развязки оставалось еще несколько томительных часов, и надо было хоть немного подкрепиться и освежиться, чтобы быть готовым к любым поворотам дела.

Гость почти не удивился, когда ему навстречу из темноты вышла хозяйка дома в сопровождении дочери, но из осторожности предпочел изобразить изумление:

— Лепида, Мессалина, почему вы на ногах в такое время? Неужели я вас так напугал глупыми разговорами? Если так, то приношу свои извинения. Я сейчас лягу, если мне кто-нибудь укажет, где я могу преклонить свою голову, но перед этим, с вашего позволения, дойду до кухни и чего-нибудь перекушу. Честно признаться, несчастная куриная ножка только раздразнила мой аппетит, и я сейчас готов съесть целого быка.

— Мы велели не убирать со стола, так что можно вернуться и продолжить трапезу, — мягко улыбнулась заинтригованная матрона, надеявшаяся хоть что-то узнать о ближайших планах гостя. — Единственная беда — все остыло. Но, думаю, такая малость не остановит привыкшего к лишениям воина.

— Не остановит. — При мысли о еде Макрон сглотнул голодную слюну. Завтра в это же время он либо будет спать в шатре командира преторианцев, либо его тело сволокут по Гемониям в Тибр, но грядущая битва с Сеяном еще не повод, чтобы отказаться от доброго ужина. Старый солдат уже давно привык к опасностям и не позволял себе поддаваться страху или волнениям. Если уж говорить по чести, то вся его служба на Капри была хождением по лезвию меча. Что же тогда, с голоду помирать, что ли?

Они посидели еще за столом, пока гость насыщался после долгого воздержания, но сколько дамы ни пытались разговорить императорского гонца, тот не сказал больше ни одного лишнего слова, и разочарованные мать и дочь были вынуждены оставить его в покое.

В ту ночь никто так и не сомкнул глаз, да и отправляться в объятия Морфея было уже некогда. Когда Макрон, наконец, понял, что наелся, над городом уже простерла свои руки вечно юная Эос, возвещая о появлении коней Гелиоса. В какой-то момент от сытной пищи и приятного воркования двух мягких женских голосов у него начали слипаться глаза, но офицер поборол дремоту и, потребовав принести таз холодной воды, вылил ее себе на голову в перистиле. Столь оригинальное омовение на холодном ветру вернуло ясность мыслям, и мужчина понял, что готов к борьбе.

Слуги принесли почищенный от пыли плащ, а также снятые шлем и меч, которые тут же заняли положенные им места на плечах, голове и правом боку воина.

— Ну все, я пошел. — Он поднял руку в приветствии, как сделал бы перед своими легионерами.

— Да хранят тебя Юпитер с Квирином, — выдохнули одновременно Лепида и Мессалина, еще раз пообещавшие Макрону затаиться и, заперев ворота до его возвращения, сидеть тихо, как мыши.

Но как только гость скрылся за порогом, следом за ним скользнула тоненькая фигурка кухонного мальчишки, откликавшегося на кличку Воробей, известного лентяя и бездельника, отличавшегося, однако, хитростью, сообразительностью и изворотливостью. Парнишке было приказано проследить за красивым офицером и доложить, если в городе начнется что-нибудь необычное. Более точные указания Лепида не дала как из-за собственного неведения, так и из соображений безопасности — мало ли в какую передрягу может попасть паршивец. Чем меньше он сможет рассказать о своей хозяйке, тем спокойнее она будет спать. Чего-чего, а осторожности римляне были хорошо обучены еще со времен Суллы.

Над крышами Рима начало восходить солнце, возвещая наступление нового дня, и дамы разошлись по своим комнатам, чтобы облачиться в лучшие одежды. Если дело Макрона выгорит — пусть он увидит, что они были уверены в его успехе, а если прогорит, то Сеян наверняка решит с ними разделаться, а кончать жизнь самоубийством пристойнее в приличном виде.

В любом случае они встретят вести в подходящих событию туалетах.

Утро прошло в страшном напряжении. Лепида вздрагивала от любого шума, доносившегося с улицы, а для Мессалины ожидание больше походило на игру, и она при каждом удобном случае бегала к запертым входным дверям, чтобы еще раз прислушаться к привычным звукам города, живущего своей обычной жизнью. Их кухонный соглядатай тоже не появлялся, и раздраженная его отсутствием римлянка не раз давала себе клятву выдрать нерадивого раба за промедление.

Но вот, наконец, ближе к полудню кто-то замолотил кулаками по двери, и привратник впустил в дом запыхавшегося сорванца.

— Ну что там? — кинулась к нему Мессалина, от волнения позабывшая о необходимости шествовать с достоинством, как полагается знатной дочери Рима.

— Ой, что делается! Что делается! — затараторил задыхающийся от бега малец, хватая воздух ртом.

— Говори, или я продам тебя на галеры!

— Как домина велела, я побежал за господином… Он дошел до храма Аполлона, по ступеням которого уже поднимались люди в тогах… Я спросил у храмового раба, что происходит, и он ответил, что здесь будет заседание сената… В это время появился префект претория в сопровождении своих гвардейцев. Мой господин и Сеян раскланялись и, дружески разговаривая, вошли внутрь, а я остался дежурить у входа. Преторианцы окружили храм, и все затихло… Я уж подумал, что больше ничего интересного не случится, но тут вышел господин, о чем-то пошептался с трибуном преторианцев и передал ему небольшой мешочек. Тот кивнул головой, построил своих людей, и они куда-то ушли… — Он надсадно закашлялся. — Ой, можно попить водички, а то у меня в горле першит?

— Нет, это выше моих сил, — охнула подошедшая Лепида, которая слушала своего разведчика, затаив дыхание. — Я не знаю, что сейчас с ним сделаю!.. Эй, принесите быстрее воды!

Приказ хозяйки дома предназначался для двух служанок, которые, как и остальные обитатели дома, подслушивали разговор, прячась за колоннами и легкими занавесями. Девицы оказались чуть любопытнее, чем следовало, и попались на глаза раздраженной хозяйке, в нетерпении постукивавшей ногой по покрытому мозаикой полу.

Никогда еще хозяйские приказы не выполнялись с такой скоростью. Через пару мгновений ковшик с водой был уже в руках мальчишки, и тот, сделав пару глотков под суровыми взглядами своих повелительниц, продолжил повествование.

— Ну вот, они ушли, и тут появилась городская стража во главе со своим командиром. Они заняли места преторианцев, и снова все стихло. На улице все было как всегда, и я начал уже скучать, когда двери храма распахнулись, и оттуда быстро вышел господин, который сбежал по ступеням и быстро куда-то пошел. Я хотел бежать за ним, но отсидел ногу и не мог на нее наступить. Пока я ее растирал, господин скрылся в толпе…