Альма-Мари Валери - Единорог и три короны Страница 8

Король все еще боялся ошибиться. Неужели речь действительно идет о его внучке, которая таинственным образом исчезла семнадцать лет назад? Он хорошо знал Бассампьера — в свое время тот проявил себя как опытный и хитрый военачальник. Королевская резиденция кишела шпионами всех мастей — этим можно было объяснить нежелание барона высказаться прямо и прибегнуть к посредничеству графа де Ферриньи.

Конечно, в силу возраста старый дворянин мог впасть в слабоумие, однако чем больше размышлял над посланием король, тем решительнее отметал эту, казалось бы, очевидную мысль. Многие события прошлых лет предстали перед ним в совершенно ином свете. Особенно заинтриговало его упоминание о Тиборе, венгерском оруженосце принца, которого в Турине считали мертвым. Но некоторые очевидцы утверждали, будто наследник перед смертью доверительно беседовал со своим верным слугой и передал ему какой-то сверток. Неужели это была девочка? Ведь тела ее так и не нашли.

Оставалось только ждать. Если Тибор и в самом деле появится, то многое прояснится. Разумеется, нельзя исключать возможность некоей хитроумной махинации, но монарх был уверен, что при взгляде на девушку — если таковая действительно существует — сумеет определить, является ли она дочерью Амедея.

Покончив со своими раздумьями, король позвонил секретарю — государственные дела требовали неустанной заботы, а Виктор-Амедей был правителем искушенным и неутомимым. Ему исполнилось шестьдесят три года; уже более пятидесяти лет он сидел на троне, но только теперь достиг абсолютной власти в своих государствах.

Он был совсем ребенком, когда по смерти отца, Карла-Эммануэля II, стал пятнадцатым герцогом Савойским и принцем Пьемонтским. Его мать, Жанна-Батиста де Савуа-Немур, будучи регентшей, почти полностью утратила бразды правления, целиком подчинившись французскому королю Людовику XIV. Однако юный Виктор-Амедей II очень скоро восстал против такого положения дел, равно как и против бесчисленных шпионов, следивших за каждым его жестом. Он жаждал независимости — освобождения от опеки слишком уж алчного соседа и родича. В восемнадцать лет после бурных столкновений с регентшей он взял власть в свои руки и, проявив удивительную для юноши зрелость, составил план действий на сорок лет вперед.

Ему удалось оздоровить систему финансов, добиться порядка в налоговых сборах, сократить излишние расходы — тем самым была создана прочная основа для будущего процветания его государств. Предметом неусыпного его внимания стала армия: он установил строжайшую дисциплину и привлек на свою сторону самых достойных офицеров. Коренной переделке подверглась и судебная система.

В войне за испанское наследство Европа сплотилась против непомерных претензий французского короля. Ценой неслыханных жертв Савойе удалось вырваться из цепких объятий Франции — теперь это государство заставило всех считаться с собой.

Период смуты, ознаменованный заговорами знати и происками европейских монархов, завершился. Виктору-Амедею удалось укрепить свою власть и установить равновесие в стране. Трагическая смерть старшего сына, погибшего в результате каких-то темных интриг, потрясла короля, но он сумел справиться с душевной мукой, проявив редкую силу характера.

Этот умный, честолюбивый человек имел только одну цель — создать мощное, богатое государство. Из простого герцога Савойского и принца Пьемонтского он превратился в короля, когда присоединил к своим владениям Сицилию по Утрехтскому договору 1713 года, завершившему разорительную войну. В конечном счете ему пришлось обменять Сицилию на Сардинию в 1718 году, однако титул короля остался за ним.

Среди знати у него было мало друзей, ибо он стоял за отмену неоправданных привилегий и за справедливые налоги со всех сословий. Но король отличался проницательностью в выборе помощников и окружил себя способными, преданными людьми из всех классов общества.

В настоящее время его сильно тревожил вопрос о преемнике, поскольку он считал своего второго сына, Карла-Эммануэля, мало пригодным к делам правления. Такой наследник вполне может лишиться трона, которого он с великим трудом добился для древнего савойского рода — одного из старейших в Европе.

Однако воскрешение из мертвых его внучки, дочери обожаемого старшего сына, могло бы все изменить…

6

Рано утром Тибор и его ученица спустились в конюшню, чтобы приготовить лошадей. Камилла оделась в скромный мужской костюм черного цвета, надеясь, что в этом одеянии ее красота будет не так бросаться в глаза. Высокие сапоги из мягкой кожи, суконная треуголка и широкий серый плащ дополняли ее походный наряд.

Она с необыкновенным тщанием седлала коня, действуя с непривычной для себя медлительностью и стараясь сосредоточиться только на том, чем занималась в данную минуту, — иначе ей было бы трудно справиться с горечью разлуки, ибо покидала она людей, которых глубоко любила. А силы нужно сохранить, поскольку предстоит долгий — и в прямом, и в переносном смысле — путь. Необходимо невредимой добраться до Турина, избегая ловушек и засад со стороны тех, кто отныне знал, где ее искать; по прибытии же в столицу убедить короля, что она действительно его внучка, а главное — достойна стать полноправным членом савойского дома; наконец, она должна найти убийц своих родителей и воздать им по заслугам за отвратительное преступление.

Камилла чувствовала, что может совершить все это, однако с тревогой думала о неизвестных и неминуемых испытаниях.

И вот настала минута прощания. Девушка ощущала растерянность: знакомые места уже казались ей чужими, а будущее расплывалось в тумане. Внезапно она увидела Пьера — тот решительным шагом направлялся к ней, неся на плече маленький узелок.

— Неужели ты воображаешь, что я останусь прозябать здесь, пока ты будешь странствовать по свету? — воскликнул юноша, притворившись рассерженным.

Девушка невольно рассмеялась. Пьер единственный продолжал обращаться к ней на «ты», и ей это очень нравилось. Вот и сейчас фамильярный тон друга детства помог ей справиться с волнением. Впрочем, она тут же стала серьезной и с сожалением произнесла:

— Как бы мне хотелось взять тебя с собой! Но нам предстоит очень опасное путешествие… Было бы несправедливо подвергать риску и тебя! А твоя мать? О ней ты подумал? Ты нужен ей здесь. Нет, боюсь, это невозможно.

Кларисса поспешно вмешалась в разговор:

— За меня не беспокойтесь, наоборот, я с радостью отпущу Пьера. Я знаю, что он будет за вами присматривать. Не забудьте, ведь именно он предупредил вас о тех двух бандитах. А я буду очень гордиться тем, что он увидит Турин, нашу столицу. Какое будущее ждет его в этой глуши? А там перед ним откроются многие пути. Любая мать порадовалась бы, зная, что дети ее приняты при королевском дворе.