Александрия Скотт - Во власти твоих глаз Страница 8

В памяти Тревиса живо возникло покрасневшее лицо Харви, его смущение.

Тревис помнил, что он ничего ему не ответил. В то время он еще не мог разобраться в своих чувствах. Ему только что сообщили, что человек, бывший ему отцом, умер. Тревис понимал, что он должен что-то чувствовать, но не чувствовал ничего. Этот человек никогда не проявлял к нему ни любви, ни симпатии, так какие чувства мог он испытывать в ответ? Конечно, некоторые отцы никогда не признают своих незаконнорожденных детей, так, может быть, Тревис должен испытывать благодарность? Но он не был благодарен.

Его отец, может, и дал ему образование, но только потому, что Тревис остался единственным продолжателем рода Монтгомери. Затем Джексон отправил его в Америку к его матери, подальше от себя, подальше от своей жены.

Когда Тревис сообразил, что ничего не сказал мистеру Джеффрису, он поспешил закончить объяснение:

– Простите, я вспоминал разговор с Мидуэем, моим банкиром, от которого я и узнал эту новость. – Тревис раздраженно пожал плечами. – Честно признаюсь, это был неприятный день.

– Я глубоко сожалею об этом, сэр, – покачав головой, сказал мистер Джеффрис. – Должно быть, мой помощник перепутал адрес. Вы должны были получить это письмо раньше, чем компаньоны вашего отца.

Тревис понимал, что произошла непреднамеренная ошибка, но все равно чувствовал себя оскорбленным, хотя и не знал почему.

– Старый скряга никогда ничего не делал, не имея на то причины. Образование я получил лишь после того, как он понял, что, кроме меня, некому носить родовое имя. Только тогда он признал меня своим сыном. А теперь новое оскорбление – женщина, владеющая половиной этой проклятой плантации, как хочет… как хотел мой отец!

– Я не могу обсуждать это, сэр, – сказал мистер Джеффрис, сведя брови в мучительном волнении. – Но я могу сказать, что ваш отец был очень высокого мнения о мисс Брук.

– Это очевидно, – проворчал Тревис. – Он оставил ей половину этой чертовой плантации! – Он развернулся и направился к амбару. – Хочу проверить, как там тростник, – бросил он через плечо. – Если хотите посмотреть, как обстоят дела в «Старой роще», я прикажу оседлать вам лошадь, и вы можете поехать вместе со мной.

– Благодарю вас, – тяжело дыша, сказал мистер Джеффрис, стараясь не отставать от Тревиса. – Я могу понять ваше огорчение от создавшейся ситуации… – Джеффрис запнулся, получив предостерегающий взгляд Тревиса, но продолжил: – Я путешествовал с миссис Хэммонд и ее подругами, и все они очень милые леди. Может быть, вы измените…

Тревис неожиданно остановился и перебил Джеффриса:

– Какие леди?

– Я думаю, они подруги, но считают себя сестрами, сэр. Очень близки друг с другом, я убежден. На самом деле две другие женщины были племянницами вашего отца и вашими двоюродными сестрами. Некоторое время они жили в доме герцога.

Небрежным, насколько ему это удалось, тоном Тревис заметил:

– Не говорите мне, что еще две женщины свалятся мне на голову, как будто у меня недостаточно неприятностей. – Он схватился за голову. – Слава Богу, здесь нет моей матери! С ней бы случился припадок или она бы бесилась так, что я бы не знал и минуты покоя.

– О нет, сэр! Леди расстались в Нью-Йорке.

– Прекрасно, – прекратил разговор Тревис и жестом показал конюху, чтобы тот оседлал вторую лошадь. Тревис сел в седло, но не удержался и высказал свои мысли: – Какая, черт побери, жалость, что миссис Хэммонд не поехала вместе с ними.

Мистер Джеффрис тоже взобрался на лошадь.

– Я надеюсь, вы измените ваше отношение, когда поближе познакомитесь с миссис Хэммонд. Она очень милая женщина.

Тревис усмехнулся:

– Только не ручайтесь своей жизнью.

Мамми вела ее подлинному коридору. Тишину нарушал лишь стук их каблуков по паркетному полу. Мамми явно не была расположена к болтовне. Когда они дошли до конца коридора, мамми распахнула дверь и объявила:

– Вот ваша комната. Я думаю, она вам понравится, вот так.

Пахло чистотой и свежим запахом лимонного воска. Этот освежающий запах был так приятен после сырости на корабле и затхлости трактиров и экипажей, в которых они путешествовали!

Брук оглядела просторную комнату. Вся мебель была сделана из красного дерева. Середину помещения занимала большая кровать с белым кружевным пологом, и еще там были диван и два розовых кресла, стоявших по обе стороны камина.

Комната была приготовлена для женщины, вероятно, для невесты. Только насколько Тревис и его невеста были близки? Любил ли он эту… как ее там звали?

Он не был похож на влюбленного мужчину. Любовь смягчает мужчину. В Тревисе Монтгомери определенно не было никакой мягкости. «Холодный» – такое слово, прежде всего, приходило ей на ум. Не было ли, возможно, другого объяснения предстоящему браку?

– Вы пока устраивайтесь тут, а я пришлю сюда ваши сундуки, мисс Хэ…

Брук дотронулась до руки мамми.

– Я бы хотела, чтобы ты называла меня мисс Брук. – Брук подумала, что женщина могла бы, по крайней мере, улыбнуться в ответ на дружелюбное обращение, но она ошиблась. Все, что она получила, был короткий кивок. Однако она не собиралась сдаваться. – А как мне называть тебя? – спросила Брук.

– Можете тоже называть меня мамми, вот так. Все так зовут, – сказала толстуха, расправляя покрывало темной загрубевшей рукой. – Ваша горничная скоро приедет, мисс Брук? – В ее голосе звучало неодобрение.

Брук задумалась на минуту, прежде чем ответить. Она сознавала, что здесь она незваная гостья, и не хотела ни с кем ссориться. Экономка могла бы стать ее союзницей, тогда жизнь стала бы куда легче.

– Моя горничная еще очень молода и не захотела расставаться со своей семьей.

Мамми выпрямилась и посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.

– Вы ехали одна, без сопровождающих, вот так?

– Не совсем. Со мной были мистер Джеффрис и две мои подруги, но мы расстались в Нью-Йорке.

– Ну, так вот, – сказала мамми, упираясь кулаками в мощные бедра. – Вам не следует выходить из дома одной, слышите, если не хотите, чтобы люди в Нолинзе начали болтать, – проворчала она.

Брук кивнула:

– Буду иметь это в виду, спасибо тебе. Ты давно служишь в «Старой роще»?

– Ну, трудно сказать! Его милость приезжал сюда редко, но в доме всегда была прислуга, и я всегда была главной. Затем приехали мисс Маргарет и мастер Тревис, и дом снова ожил. Мы кое-что изменили, избавились от всего ненужного, вот так, – покачала головой мамми. – Сейчас у нас хорошие люди.

– Понятно, – сказала Брук. Она надеялась, что мамми помогала растить Тревиса и может рассказать ей, что он за личность. – В таком случае, думаю, ты сможешь подобрать мне личную горничную. Уверена, у тебя должен быть превосходный вкус.