Джудит Макнот - Нечто чудесное Страница 8

Кажется, мать опять сердится!

Алекс мысленно собралась и приготовилась к очередной стычке с матерью из-за Уилла Хелмсли. Расправив худенькие плечи, девушка ступила в комнату. Миссис Лоренс сидела перед туалетным столиком, одетая в старый заплатанный пеньюар, и хмурилась, глядя в зеркало. За эти три года прекрасное лицо Фелисии постарело на десять лет. Лукавые искорки, светившиеся в глазах, погасли, волосы цвета красного дерева поблекли, превратились в тускло-каштановые, тронутые сединой. Но Алекс знала: не столько скорбь, сколько гнев и боль – причины разительных перемен. Три недели спустя после того, как Джорджа Лоренса опустили в могилу, перед их домом остановился великолепный экипаж, из которого вышли члены «второй семьи» ее любимого отца – жена и дочь, с которыми тот прожил в Лондоне свыше двенадцати лет. Его законная семья влачила едва ли не нищенское существование в маленькой деревушке, тогда как незаконную он содержал в роскоши. Даже сейчас Алекс корчилась от боли при воспоминании о том ужасном дне, когда ей пришлось неожиданно столкнуться лицом к лицу со сводной сестрой, необыкновенно хорошенькой девочкой по имени Роуз. Но самый жестокий удар был нанесен Алекс, когда она увидела великолепный золотой медальон на белой шейке Роуз, подарок отца. Он подарил точно такой же Алекс, только ее был оловянным.

Все это вместе взятое яснее слов говорило о том, какого мнения придерживался Джордж Лоренс об Алекс и Фелисии.

Впрочем, в одном он обошелся одинаково с обеими семьями – оставил их без гроша.

Алекс пришлось ради матери схоронить глубоко в сердце боль предательства и попытаться вести себя как обычно, но печаль Фелисии обернулась яростью. Миссис Лоренс почти не выходила из своей комнаты, бережно лелея оскорбленные чувства и предоставляя девочке вести дела. Два с половиной года Фелисия не проявляла ни малейшего интереса ни к хозяйству, ни к скорбящей дочери и открывала рот лишь затем, чтобы пожаловаться на несправедливость судьбы и измену мужа.

Однако шесть месяцев назад миссис Лоренс поняла, что положение не настолько безнадежно, как она считала. Она наконец нашла способ избежать уготованной ей печальной участи, и орудием избавления должна была послужить Александра. Фелисия решила, что дочь просто обязана поймать мужа, который спасет их обеих от нужды и бедности. С этой целью Фелисия обратила самое пристальное внимание на все сколько-нибудь состоятельные семейства в округе. Но только Хелмсли, по мнению вдовы, оказались достойными ее былого положения и честолюбивых устремлений, и поэтому их сын Уилл отныне в ее глазах стал самым подходящим женихом для дочери, несмотря на то что он был весьма скучным, не слишком умным, забитым, ничем не примечательным молодым чело-чеком, всецело находившимся под влиянием своих властных родителей, ярых фанатиков-пуритан.

– Я пригласила к ужину сквайра с женой, – сообщила миссис Лоренс, не отводя глаз от зеркала. – И Пенроуз обещал приготовить превосходный обед. – Пенроуз – дворецкий, мама. Нельзя ожидать от него кулинарных изысков!

– Я прекрасно осведомлена о том, какую должность занимает Пенроуз в нашем доме, Александра. Однако он стряпает лучше тебя и Филберта, так что придется ему потрудиться. Кстати, насчет рыбы, – продолжала она, деликатно вздрагивая, – мне хотелось бы, чтобы ее не так часто подавали, как в последнее время. Никогда особенно не любила рыбу!

Александра, добывавшая для семьи пропитание, покраснела, словно сознавая, что не смогла достойно выполнить долг главы этого странного семейства.

– Прости, мама, но дичь почему-то почти не попадается. Завтра я отправлюсь подальше в лес и посмотрю, не удастся ли добыть что-то получше. Ну а сейчас я уезжаю и вернусь поздно.

– Поздно?! – охнула мать. – Но ты должна, слышишь, должна приехать к ужину! Ты ведь знаешь, какое огромное значение придают сквайр с супругой женской скромности и хорошим манерам… хотя меня терзает сама мысль о том, как посмел этот человек оставить нас в-столь безвыходном положении, что теперь приходится считаться с каким-то сквайром!

Александре даже не стоило спрашивать, кто он, этот человек. Ее мать всегда упоминала о Джордже именно в таких выражениях либо небрежно бросала «твой отец», словно винила дочь за то, что та выбрала себе недостойного родителя, а она, миссис Лоренс, была лишь невинной жертвой этого выбора.

– В таком случае ты не обязана считаться со сквайром, – спокойно, но твердо отрезала Александра, – поскольку я не выйду за Уилла Хелмсли, даже если это спасет меня от голодной смерти, что, конечно, нам ни в малейшей степени не грозит.

– Не смей спорить со мной! – разъяренно прошипела мать, охваченная ужасом и отчаянием. – Я требую, чтобы ты вела себя как подобает благородной молодой леди. И никаких больше шатаний по окрестностям! Хелмсли не позволят, чтобы имени их будущей невестки коснулась хотя бы тень скандала!

– Я не желаю иметь ничего общего с Хелмсли! – воскликнула Александра, из последних сил стараясь сохранить хладнокровие. – Ненавижу Уилла Хелмсли, и, к твоему сведению, – закончила она, забыв в запальчивости, что рассудок матери держится на волоске, – Мэри Эллен сказала, что Уилл предпочитает молоденьких мальчиков.

Однако невероятная непристойность этого объявления, которое Алекс вряд ли понимала сама до конца, не дошла до миссис Лоренс.

– Ну да… конечно, большинство молодых людей выбирают общество своих приятелей. Впрочем… – продолжала она, вставая и прохаживаясь по комнате неловкой походкой человека, бывшего долго прикованным к постели, – именно поэтому он не выказывает сильной склонности к женитьбе на тебе, Александра.

Она оглядела старые узкие коричневые штаны, белую распахнутую сорочку с широкими рукавами и коричневые сапоги, носившие следы поспешной чистки. В этом костюме девушка напоминала юношу из обедневшей, но некогда состоятельной семьи.

– Ты должна начать появляться в платьях, хотя молодой Уилл, кажется, не возражает против твоего вида. Доведенная до предела, Алекс тем не менее терпеливо объяснила:

– Мама, все мои платья мне давно уже выше колена.

– Я велела тебе переделать одно из моих.

– Но я плохо управляюсь с иглой… Миссис Лоренс остановилась и наградила дочь негодующим взглядом.

– Вижу, ты пытаешься любым способом воспрепятствовать помолвке, но я намереваюсь положить конец этому жалкому существованию, которое мы ведем, и сын сквайра Хелмсли – наша единственная надежда. – Она мрачно нахмурилась, уставившись на упрямую женщину-ребенка, стоявшую в дверях. Бледное лицо исказила гримаса горького сожаления. – Понимаю, Александра, мы никогда не были по-настоящему близки, но только этот человек – виновник того, что ты выросла буйным, неуправляемым сорванцом и теперь бродишь по окрестностям с мерзким ружьем, в мужских штанах и вытворяешь все. что в голову взбредет.