Барбара Картленд - Подарок судьбы Страница 8

Утро этого рокового понедельника стало для Джеммы поворотной точкой.

Ей достались очередные побои, поскольку Ниоба, хотя и не желала в этом признаться даже самой себе, слегка нервничала из-за предстоящего объяснения с виконтом. Что же касается дяди, тот также находился в весьма скверном состоянии духа, так как с неудовольствием обнаружил, что адвокат маркиза Порткола никак не желает соглашаться на все требования сэра Эйлмера по поводу брачного договора.

Таким образом, можно было сказать, что Джемма попалась им под горячую руку, ведь только на ней одной они могли безнаказанно вымещать свое дурное настроение. К тому же бедняжке в это утро не повезло, она нечаянно опрокинула маленький столик с китайской фарфоровой статуэткой.

Неуклюжей назвать ее было трудно, однако одна из собак сэра Эйлмера кинулась к нему, когда он входил в дом, и едва не сшибла при этом Джемму с ног; девушка пошатнулась, взмахнула руками, невольно схватилась за столик и уронила его на пол.

Сэр Эйлмер вернулся с верховой прогулки и держал в руке стек, который тут же и пустил в ход. Когда Джемма после зверских побоев с трудом поднималась по лестнице, она испытывала, помимо невыносимой физической боли, еще и мучительное отчаяние из-за своего бессилия и абсолютной неспособности себя защитить. Вот тогда-то к ней впервые и пришла мысль о побеге, хотя она пока не представляла себе, как это осуществить.

Она знала, что после полудня виконт приедет к Ниобе, и, спустившись в это время в холл, чтобы выполнить множество ожидавших ее дел, увидела в открытую парадную дверь его элегантный фаэтон, стоявший возле ступеней дворца.

Виконт приехал один, без грума, и лошадей держал под уздцы Джеб, мальчишка из конюшни, добрый по отношению к животным, но не отличавшийся особой смекалкой.

И внезапно в голове у отчаявшейся девушки сложился дерзкий план побега.

Еще пару минут назад она с удивлением обнаружила, когда спустилась вниз, что все лакеи куда-то отлучились, вероятно, помогали приводить в порядок дом после субботнего грандиозного бала и разъехавшихся лишь под утро многочисленных гостей.

Времени на раздумья не оставалось, она, сознавая, что должна действовать быстро, тут же побежала к себе в комнату, переоделась, затем вытащила из огромного резного ларя один из хранящихся там дорожных пледов, выскользнула из парадной двери на улицу, сбежала по ступенькам к фаэтону, одним глазом поглядывая на Джеба. Тот в это время разговаривал о чем-то с лошадьми и Джемму не заметил.

Обежав вокруг фаэтона, она вскарабкалась в него с другой стороны, легла на пол и прикрылась пледом. И после этого, с пересохшими от страха губами и неистово бьющимся сердцем, стала дожидаться возвращения виконта.

Только теперь она осознала, что у нее появилась надежда обрести свободу.

Некоторое время назад, когда она торопливо переодевалась, узнав от горничной, что виконт приехал и разговаривает с Ниобой в салоне, в ее голове промелькнула пугающая мысль, что, возможно, она меняет одного тирана на другого.

Виконта она видела множество раз, и в Лондоне, и здесь, в загородном дворце, когда он являлся с визитами к Ниобе, и он всегда казался ей не только самым красивым из поклонников кузины, но и самым располагающим к себе своими манерами и сдержанным, мягким характером.

Самой ей никогда не приходилось общаться с ним, но в этом не было ничего удивительного, ведь ей не позволялось разговаривать ни с кем из высокопоставленных поклонников Ниобы.

Ей удавалось смотреть на них лишь издалека, когда они не замечали этого, увлекшись беседой с ее красавицей кузиной. Зрелище это казалось ей любопытным, хотя бы потому, что нередко они напоминали ей дрессированных зверей из бродячего цирка, смирявших свои дикие повадки под властью опытного укротителя.

В Лондоне она украдкой пряталась за портьерами и оттуда разглядывала гостей, съезжавшихся на грандиозные приемы, которые часто устраивал ее дядя.

А в загородном дворце званые обеды проходили, как правило, в огромном баронском зале с галереей менестрелей, украшенной резной дубовой перегородкой, из-за которой удобно было наблюдать за происходящим, самой оставаясь, невидимой для гостей.

Если в доме не было никого из посторонних, ей позволялось сидеть за одним столом с дядей и кузиной, правда, обычно они развлекались тем, что находили в ее поведении и манере держаться какой-нибудь изъян и зло и обидно высмеивали. Заканчивались такие трапезы очередной взбучкой. Поэтому Джемма предпочитала есть в утренней столовой, где она обычно писала вместо Ниобы ответы на письма многочисленных поклонников, надписывала приглашения на приемы и помогала секретарю сэра Эйлмера, всегда невероятно загруженному работой.

И теперь, глядя на едва знакомого ей мужчину, который совершенно невероятным и неожиданным образом стал ее мужем, Джемма не могла не задуматься, что за жизнь ожидает ее в будущем и насколько она будет отличаться от того кошмара в доме ее дяди, выдержать который она была уже больше не в силах.

Виконт закончил писать объявление в газету и торопливо поднялся из-за стола.

— Сейчас я поеду в клуб и отдам его там посыльному, — сказал он. — А тебе лучше всего отправляться спать.

Джемма покорно поднялась с кресла.

— Может быть, — тихо и нерешительно сказала она, — кто-нибудь… покажет мне… где я буду спать.

— Да, конечно. Это сделает экономка. Он протянул руку и дернул за висевший у дверей колокольчик.

— А нельзя ли мне… если это не слишком сложно… что-нибудь поесть?

— Ты голодна? — изумленно спросил виконт, как будто это было чем-то из ряда вон выходящим.

— Я сегодня не завтракала.

Джемма не стала объяснять, что ленч она тоже пропустила, так как плакала у себя в комнате после полученных побоев от боли и обиды.

Лишь теперь она внезапно почувствовала, что у нее кончились последние силы, и решила, что это от голода, которого, впрочем, почти не ощущала.

Дверь открылась.

— Мисс… — начал было виконт, а затем тут же поправился:

— Ее светлость хочет что-нибудь поесть, Кингстон, и пусть ваша жена покажет ей, где ее спальня.

— Леди останется здесь? Совершенно естественно, что дворецкий удивился. И тем не менее Джемма подумала, что тон его был совершенно недопустимым.

— Это моя жена, Кингстон, — объявил виконт с некоторым смущением, которое он изо всех сил пытался скрыть, — и ваша новая хозяйка!

Проговорив это, он вышел из библиотеки, а дворецкий с открытым от изумления ртом остался стоять на месте, глядя ему вслед.

Послышался звук захлопнувшейся двери. После этого дворецкий перевел взгляд на Джемму и поинтересовался, опять же без должной почтительности: