Бренда Джойс - Маскарад Страница 8

Анна была всего на полтора года старше Лизи, и сестры были очень близки, но не только из-за возраста. Лизи восхищалась сестрой, потому что та была всем, чем не являлась Лизи. Она не могла представить себе, что значит быть такой красивой и так сильно всеми любимой. И из трех сестер Анна была единственной, кто целовался с мужчинами, и не один раз, а несколько. Они много раз до поздней ночи обсуждали смелые и шокирующие приключения ее сестры; Анна — с восторгом, Джорджи — с долей неодобрения, а Лизи — размышляя, поцелуют ли ее когда-нибудь, хоть раз, до того как она станет старой девой.

Лизи посмотрела на изумрудно-зеленое платье на кровати — свой костюм. Это было красивое, но простое платье с длинными широкими рукавами и скромным квадратным вырезом. Но на ее фигуре оно смотрелось очень провокационно. Лизи села перед ним, достала из корсета выстиранный льняной носовой платок и уставилась на инициалы на нем: Т. Д. У. Схватив платок, она закрыла глаза. Как бы ей хотелось исправить их встречу. Но никакая сила желания ничего не изменит, грустно подумала она. У нее был единственный шанс поразить Тайрела де Уоренна, и ей совсем не требовалось опыта, чтобы понять, что ничего у нее не получится.

Анна вернулась в спальню с Джорджи. Одетая как женщина норманнских времен, Джорджи была в длинной лиловой тунике с золотым поясом, а ее волосы были заплетены в косу. Она посмотрела на Лизи прямым испытующим взглядом:

— Анна говорит, ты странно себя ведешь. И вообще, ты ведешь себя странно со вчерашнего дня, с тех пор как вернулась из Сент-Мэри. В чем дело? Я не верю, что ты больна!

Лизи опустила платок в корсет.

— Он спас меня вчера на улице в Сент-Мэри, — прошептала она.

— Кто тебя спас? — спросила Джорджи. — И от чего?

Анна села рядом, когда Лизи заговорила.

— Меня чуть не переехала карета. Тайрел де Уоренн спас меня, — ответила она.

Обе сестры широко раскрыли глаза.

— И ты говоришь нам об этом только сейчас! — воскликнула Джорджи.

— Тайрел де Уоренн спас тебя?

Анна была поражена.

Лизи кивнула:

— Он спас меня — он такой добрый! Он поклялся, что найдет тех негодяев и накажет их. Он хотел проводить меня домой. — Лизи посмотрела на своих недоверчивых сестер. — Я вела себя как ребенок. Сказала ему, что он добрый, смелый и красивый!

Джорджи была потрясена, а Анна выглядела недоверчивой. Наконец Джорджи осторожно сказала:

— А что, собственно, не так? Разве ты не ждала с ним встречи все это время?

— Ты слышала, что я сказала? — заплакала Лизи. — Он, должно быть, знает, что я к нему чувствую!

— Что ж, тебе следовало быть более осторожной, — рассудительно согласилась Джорджи.

Анна со смехом встала:

— Мужчины любят, когда им говорят, что они сильные, храбрые и красивые. Не могу поверить, что он спас тебя. Лизи, ты должна рассказать нам все!

— Можешь сказать джентльмену, что небо падает ему на голову, и он будет клясться, что ты права, — не согласилась Лизи. — Можно сказать мужчине, что его оспинки милые, и я уверена, он опустится перед тобой на колени! Уверена, я не льстила Тайрелу де Уоренну намеренно. Я даже видела, как он стал смеяться надо мной. Я вела себя как ребенок.

— Он смеялся над тобой? — спросила Анна. И затем добавила: — Он должен был понять, что тебе всего шестнадцать!

На помощь пришла Джорджи. Она села с другой стороны Лизи и обняла ее.

— Уверена, что ты все преувеличиваешь, Лизи. Я уверена, что он ничего не имеет против твоих комплиментов. Как сказала Анна, мужчины любят, когда ими восхищаются. Сама подумай! Он спас тебя — это же тема романов, которые ты читаешь!

Лизи застонала.

— Я еще не рассказала вам самую худшую часть! Я была вся в грязи, Джорджи. Грязь была на одежде и на моих полосах. — Она не добавила еще более худшую часть — о том, что она представляла себя в его руках и подозревала, что он догадался об этом. — Он — джентльмен и хорошо исполнял свою роль, но я не думаю, что он слишком высокого мнения обо мне после случившегося.

— Ни один джентльмен не укорит женщину в ее внешности при таких обстоятельствах, Лизи, — спокойно произнесла Джорджи.

Лизи посмотрела на нее:

— Я была глупой, как мама, — болтала ерунду. Может, я глупая женщина — ведь я ее дочь.

— Лиз! Ты совсем не похожа на маму, — проговорила Джорджи.

Лизи протерла глаза.

— Мне жаль, что я такая дурочка. Но он такой смелый. Он спас мне жизнь. Что мне делать, когда я увижу его сегодня? Если бы мне только хватило храбрости сказать маме, что никуда не иду. Но я просто не могу подвести ее.

— Ты все нам рассказываешь? — спросила Анна.

— Конечно же все!

Лизи обхватила себя руками. Она ни за что не признается сестрам, какие постыдные ее посетили мысли.

— Он поцеловал тебя?

Анна, очевидно, чувствовала, что не все было высказано.

Лизи недоверчиво на нее посмотрела:

— Он джентльмен!

Анна пристально на нее взглянула.

— Не понимаю, почему ты так подавлена, — наконец сказала она.

Джорджи заговорила отрывистым тоном:

— Лизи, я понимаю, почему для тебя это оказалось так тяжело, но, как говорится, сделанного не вернешь. Ты не можешь взять свои слова обратно. Уверена, он даже не думает о них.

— Надеюсь, ты права, — пробормотала Лизи. Анна встала:

— Мы должны помочь Лизи с волосами. Джорджи, этот костюм слишком темный для моей кожи?

— Он безупречен, — отозвалась Джорджи. — Лизи, каким бы захватывающим ни было спасение, он — де Уоренн, а ты всего лишь Фицджеральд, — мягко сказала она.

Анна положила руки на бедра.

— И тебе всего шестнадцать, — добавила она, улыбаясь. — Мы вовсе не хотим показаться злыми, Лизи, но если такой мужчина и думает сейчас о ком-то, так это о какой-нибудь красивой куртизанке, за которой ухаживает. — Анна встала. — Мы все опоздаем!

Лизи застыла. Слова Анны были как брызги ледяной воды. И внезапно она поняла, что напрасно так беспокоится. Ее сестры правы. Он — де Уоренн, а она — обедневшая ирландская леди, к тому же ей шестнадцать, а ему двадцать четыре. Несомненно, он забыл об их встрече, как только покинул Сент-Мэри. Если он увидит ее снова, то вряд ли вообще узнает. Он волочится за какой-нибудь невероятно красивой знатной дамой или известной соблазнительной куртизанкой.

Странно, но она почувствовала себя еще более подавленной, чем обычно.

— Ты в порядке? — спросила Джорджи, видя ее огорчение.

— Конечно, — ответила Лизи, опустив взгляд. — Я дважды дура, если надеюсь, что он хоть на минуту подумает обо мне. — Эта мысль причинила ей очень большую боль, но она собралась с духом и встала, улыбнувшись. — Извините. Из-за моей истерики вам пришлось ждать меня, и теперь мы опоздаем.