Констанс Холл - Мой порочный маркиз Страница 8

Гарольд побледнел.

— Вы не можете ставить так много, — сказал он. — Здесь, верно, тысяч на пять наберется.

— Неужто слишком много? Для благородной-то крови? — Баррет пристально смотрел на Фенвика через свой монокль. — Тогда, может, вам лучше уйти, пока не поздно? — Он перевел взгляд на пустое место на столе, где час назад перед его соперником лежали шесть стопок фишек.

— Нет-нет. — Глаза Фенвика засверкали алчностью. Он воззрился на фишки Баррета и облизнул губы, словно вся эта гора уже перешла к нему. — Я уверен, в этот раз я выиграю.

— На что будете ставить? — Баррет опустил монокль и вытянул под столом свои длинные ноги.

— У меня есть поместье под Уэймутом. Это потянет штук на тридцать.

— И что еще? — спросил Баррет в привычной ему манере — самым что ни на есть монотонным голосом.

— Еще? — Фенвик заерзал и обхватил края стола, — У меня есть небольшой охотничий домик под Глазго.

— Мне нужно что-то посолиднее. Недвижимость в Шотландии сейчас не в цене.

Фенвик вытер взмокший лоб.

— Предлагаю руку моей сестры.

Среди зрителей прокатилась волна тихого ропота.

— Говорят, она божественно красива.

— А я слышал, такая уродина, что родители держали ее взаперти.

— Да, малышка никогда не появлялась в обществе.

— Так не о ней ли ходили слухи, будто из-за какой-то кожной болезни у нее все тело в струпьях?

— По слухам, эта девушка заумная, скучная педантка.

— Старая дева, должно быть. Зачем Уотертону такой товар?

Баррет размышлял точно таким же образом. Однако, следуя выработанной привычке, он не уступал ничего своего — никогда и никому. Если Джеймс собирается выбить правду из Фенвика, может, сам он извлечет какую-то пользу из его сестры. Да вдруг она еще и причастна к «Адвокатам дьявола»! В прошлый раз Джеймс не пожелал особенно распространяться на эту тему.

— Очень хорошо. Кидайте. — Баррет жестом показал Фенвику на кость.

Все тотчас замолчали. В тишине комнаты урчащие звуки в желудке Стокмэна мешались со свистящим дыханием официанта.

Брошенная кость ударилась о стол.

Присутствующие затаили дыхание.

Баррет посмотрел на пару шестерок, и губы его медленно растянулись в улыбке.

Стокмэн стукнул по его спине.

— Дупель! Вы чертовски удачливы, Уотертон! Я всегда это знал. Говорил ему, чтобы не тягался с вами. Вот и пролетел. Не зря же говорят, что вы мастер делать деньги из ничего. Весьма удачная шутка! Вы и так у нас самый богатый, да еще всегда выигрываете. — Толстяк запрокинул голову и расхохотался.

Фенвик не мог оторвать глаз от кости. Лицо его исказилось недоверием и горечью. И рука, бросавшая кость, так и застыла над столом.

Обычно игра возбуждала Баррета, но Фенвик был не тот соперник, который мог доставить радость победы. Он был словно несмышленый щенок и даже вызывал к себе жалость. Почти вызывал. Джентльмен, который проигрывает последнюю монету, подобен глупой рыбешке. Такой человек заслуживает своего крючка во рту.

Официант тронул Фенвика за руку.

— Вам что-нибудь принести, сэр?

Гарольд покачал головой. Он осознавал щекотливость положения. Но потом запустил пальцы в свои белокурые волосы и, закрыв лицо руками, еле слышно сказал:

— Виски.

— Сию минуту, сэр, — поклонился ему официант.

Баррет увидел, что в окна проникают первые лучи восходящего солнца.

— Расписку можете оставить у портье на конторке. — Он сделал шаг, чтобы удалиться из залы, но его остановил голос Фенвика:

— Когда вам угодно нанести визит моей сестре?

— Возможно, сегодня вечером, — сказал Баррет, нахмурясь. Он повернулся и зашагал к двери. В его планы не входило встречаться с сестрой Фенвика. Не хватало еще тратить время на какую-то хворую отшельницу! Пусть теперь Джеймс сам возится со старыми девами, а он будет отлавливать другую рыбку. Принцессу зимы.

Уотертон вышел из клуба. Порывы декабрьского ветра задували в лицо. Вдоль всего небосклона возвышались непрерывными рядами каменные трубы, из которых тянулись змейки дыма. С противоположной стороны улицы, от булочной, наплывал аромат свежеиспеченного хлеба.

Уотертон проследовал к своему экипажу — самому первому в длинном ряду прочих, стоявших перед «Уайтсом». Сзади еще несколько джентльменов тоже усаживались в кареты.

— Баррет!

Он обернулся, увидел Джеймса, расплачивающегося с извозчиком, и поспешил навстречу своему родственнику.

— Здравствуй, кузен. Я как раз подумал, что могу встретить тебя здесь.

— Есть новости? — спросил Джеймс с загоревшимися глазами.

— Он разорен и целиком в моей власти.

— Я знал, что ты сможешь это сделать. И в такое короткое время! Теперь нам нужно слегка на него надавить.

— Да, кстати, я получил в придачу его сестру в качестве невесты. Может, сумеешь как-то этим воспользоваться?

— Я? — Джеймс вскинул бровь и посмотрел на Баррета своими блестящими глазами.

— Да, ты. Я свои обязательства выполнил.

— Но нельзя же тотчас устраняться, — сказал Джеймс. — По всей видимости, я не смогу сейчас подключить другого человека. Ты должен помочь мне довести это дело до конца, — с отчаянием в глазах добавил он.

Уотертону это не понравилось. От недовольства у него пролегла глубокая складка на лбу. Пять лет назад, после смерти своего отца, Джеймс занял место руководителя главной разведывательной службы страны. С тех самых пор потаенные, жесткие свойства его натуры время от времени всплывали на поверхность. Зная Джеймса так, как знал его Баррет, можно было понять, что и в данный момент его кузеном руководит та же безжалостная изворотливость. Однако то, что Джеймс делал для Англии, вызывало восхищение. Поэтому Баррет не мог сейчас просто так раскланяться и уйти. И Джеймс это понимал.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — с легкой иронией спросил Уотертон.

— Женился на его сестре.

Баррет опешил:

— Ты шутишь! — Он крепко сжал набалдашник трости. — Я слышал, она старая дева и у нее какая-то болезнь кожи.

— Нет, я говорю совершенно серьезно. Это идеальный вариант. Он обеспечит нам постоянный надзор за Фенвиком и его сестрой.

— Однако я не могу на ней жениться. Ни на ней, ни на ком бы то ни было. И ты, черт побери, прекрасно знаешь, что я на сей счет думаю.

— Все грустишь о леди Матильде? — Джеймс неодобрительно посмотрел на кузена. — Ты это хотел сказать?

— Я больше о ней не вспоминаю. И не собираюсь валять дурака, как в прошлый раз, — сказал Баррет. Эта женщина сделала его сердце каменным.

Джеймс снова нарушил молчание:

— Пора уже подумать о детской комнате в доме. Тебе тридцать три, а наследника все нет.