Селеста Брэдли - Самый желанный герцог Страница 8

В конце концов, он знал все, что ему нужно было знать.

Глава 3

Дни в конце лета в Лондоне во многом выглядели точно так же, как любые другие дни в Лондоне. Дождь готов был привычно пролиться с небес в любое время, неся на себе груз сажи, которая постоянно висела в воздухе. Влажный холод в летние месяцы превращался во влажную гниль, и сейчас уже казалось, что запах канализационных труб никогда не выветрится из ноздрей.

Тем не менее, цветы ярко цвели в зеленых садах и птицы весело чирикали на деревьях, бережно лелеемых вокруг зажиточных домов. Красивые девушки в ярких шляпках прогуливались под ручку с денди, горничные и лакеи шагали за ними следом, обремененные зонтиками.

Даже в этом, менее модном окружении, на краю Мэйфера, жители Примроуз-Стрит старались оправдать это название [4]. Отдавая предпочтение ящикам на окнах полномасштабным садам, дома с террасами, тем не менее, были окружены таким количеством цветов, сколько могли вместить, не нарушая приличия. Все это было немного убого, но очаровательно, если кто-то потрудился бы заметить.

Стоя снаружи арендованного дома леди Тессы в несусветно ранний час дня, Грэм очень мало беспокоился о цветах, или чертовых птицах или даже хорошеньких девушках. Он не спал всю ночь, пытаясь прочитать горы бумаг, которые оставил после себя Эббот.

Грэм не был глупым человеком, он знал это, но именно таким он ощущал себя этим утром. Как он сможет вместить в себя информацию, для изучения которой требовалась целая жизнь, и суметь попрактиковаться настолько, чтобы спасти Иденкорт?

А хочешь ли ты этого? Разве не проще ли будет позволить ему умереть?

Очевидно, его отец думал именно так. Сам Грэм склонялся к тому, чтобы в первый раз в жизни последовать примеру своего отца — до тех пор, пока не прочитал об условиях, в которых живут оставшиеся несколько фермерских семей.

Его семьи. Его люди.

Что было смешным, если подумать об этом. Что за идиотская система наследования заставляет его заботиться о реальных людях? У него никогда не было даже домашнего животного!

И все же груз ответственности, возложенный однажды, никогда не снять со своих плеч. Грэм запихнул в свое сознание столько информации, сколько сумел освоить к настоящему моменту, а затем вышел из Иден-Хауса и беспокойно пошел через Мэйфер к знакомому дому.

Все, о чем он мог думать — так это о том, что Софи знает, что делать. Что, конечно же, было верхом идиотизма. Софи была благородно воспитанной леди из маленького поместья в провинции. Она была умна, это правда, но ученые переводы сейчас не помогут Грэму.

Тем не менее, Софи была единственным человеком в Лондоне, который на самом деле заботился о нем. Все это обязательно изменится, он знал это. Как только объявят о его титуле, его тут же возьмет в осаду внезапный прилив «друзей». Не так много, как если бы он был богатым, но все же достаточно, чтобы очень сильно раздражать.

До этого момента ему хотелось еще один день побыть просто лордом Грэмом Кавендишем, младшим сыном, мужчиной, обладающим очарованием, досугом и небольшой важностью. Пока он поднимался по ступеням арендованного дома, Грэм не подумал спросить себя о том, почему ему захотелось провести этот последний день ни с кем-нибудь, а с мисс Софи Блейк.

Грэм вошел в музыкальную комнату.

— Софи?

Ее бумаги были повсюду, разбросанные в хаотичной версии порядка, который понимала только сама Софи — и пусть побережется тот, кто передвинет хотя бы один лист!

Но Софи не было. Он собирался поискать в другом месте, когда заметил одну из ее туфелек на полу рядом с амбразурой окна. Затем молодой человек увидел обтянутые чулком пальцы ноги, выглядывающие из-за портьеры. Его губы устало скривились.

— Я нашел тебя.

Когда он подошел ближе, то осознал, что девушка не прячется. Она уснула, сбросив туфли и подогнув прикрытые листами колени, очки криво сидели на ее носу и все такое. Мрачная улыбка Грэма смягчилась. Бедная девочка. Софи слишком уж усердно работает над своими треклятыми переводами — а Тесса, вероятно, делает ее жизнь ужасно несчастной, в этом она весьма преуспела.

Грэм осторожно убрал страницы с переводом с колен Софи и отложил их в сторону — конечно же, сохраняя их точно в таком же порядке. Затем нежными пальцами он снял очки с ее носа и вытащил дужки из-за ушей.

Без проволоки и стекла ее привычные худые черты лица казались довольно уязвимыми и незнакомыми. Она представляла собой настоящую витрину. Только посмотрите на нее! Бесконечно длинные ноги неловко подогнуты под себя, как у новорожденного жеребенка, пальцы в чернилах, ногти обкусаны, волосы свисают вниз…

Ее волосы проиграли сражение со шпильками и гравитацией и упали на ее грудь тяжелой перекрученной косой. Из любопытства Грэм потянулся, чтобы ослабить узел. Внезапно он обнаружил, что в руках у него оказались удивительные шелковистые пряди цвета красного золота. Ощущение от прикосновения пальцев к ее теплым волосам послало неожиданный толчок его забытым мужским чувствам.

Веки Грэма почти полностью опустились от ленивого, чувственного удовольствия. Он позволил косе скользнуть по его ладони, отмеривая длину, до тех пор, пока его рука не остановилась под ее подбородком. От легкого тепла, исходящего от его пальцев к ее коже, Софи перекатила голову так, что ее щека устроилась на его запястье и ладони. Нежный, сонный вздох слетел с ее губ, прикоснувшись к чувствительной коже с внутренней стороны его запястья.

В теплом, уединенном месте позади портьеры Грэм осознал ее запах так, как не осознавал прежде. Софи на самом деле замечательно пахла. От нее доносился аромат практичного мыла, нагретой солнцем кожи и чего-то еще, чего-то девического и сладкого, словно у невинности были свои собственные духи.

Ее ресницы затрепетали. Грэм выпустил волосы девушки и выпрямился, сжав руку в кулак от ощущения потери при расставании с этим шелковистым великолепием. Когда Софи потянулась и открыла глаза, он уже стоял на приличном расстоянии от нее, усмехаясь в своей обычной приветливой манере.

В конце концов, это всего лишь Софи. Он просто просрочил свой визит к Лайле, вот и все.

— Грэй? Что ты здесь делаешь?

Он склонил голову набок вместо ответа.

— Ты никогда в жизни не обрезала свои волосы, не так ли?

Вздрогнув, она протянула руку, чтобы почувствовать, что ее волосы распустились. Софи покраснела так, словно ей было за что стыдиться, и быстро села. Она казалась настолько смущенной, что Грэм вежливо притворялся заинтересованным видом из окна до тех пор, пока она не привела себя в порядок. Однако как только ее приправленные рыжиной волосы были туго обернуты вокруг головы, у него возникло необъяснимое желание снова вытащить все шпильки и распустить их.