Карен Хокинс - Ночь в Шотландии Страница 8

— Красота! — с округлившимися глазами воскликнула Абигейл, пока ее взгляд метался от мраморного пола к широкой двойной лестнице с резными дубовыми перилами.

Высокие стены, обитые красивым красным шелком, были украшены огромными яркими гобеленами, которые сводили с ума буйством красок, а высоко над головой висела массивная хрустальная люстра. Все дышало роскошью и великолепием.

«Могу себе только представить, — подумала Мэри, — насколько велико должно быть чувство самомнения у графа, живущего в такой роскоши». Ее беспокойство только возросло, когда она сунула свои перчатки в карманы намокшего плаща и передала его ожидавшему лакею. Мэри повернулась к огромному позолоченному зеркалу, висевшему у входа, когда в холле появился крошечный, похожий на карлика человек, одетый в степенную форму дворецкого, с удивительной гривой рыжеватых волос, с толстым приплюснутым носом, покрытым многочисленными веснушками.

Он с легкостью управлял работой большого количества лакеев. Одним щелчком пальцев или легким кивком головы он заставлял всех их двигаться в различных направлениях и выполнять его распоряжения.

Через несколько секунд сундуки Мэри и Абигейл были отправлены на хранение, а плащи и перчатки — в сушильное помещение.

— Добрый вечер, мисс, — поклонился он Мэри. — Меня зовут Хэмиш Муир, дворецкий замка Нью-Слэйнс. Граф попросил вас подождать его в библиотеке.

Прислуга графа уже доложила ему о ее приезде. И это хороший знак, что он согласился встретиться с ней, не располагая о гостях почти никакой информацией. Возможно, у мистера Хея сложилось ошибочное мнение о графе, только и всего.

— Превосходно. Я…

— Мисс, — Абигейл положила руку на плечо Мэри,— вы не возражаете, если я, вместо того чтобы сопровождать вас, немного отдохну? Я сыта этой поездкой по самое горло.

— Конечно, — ответила Мэри, глядя на бледное лицо служанки. — Правда, в таком случае я останусь без компаньонки. Ладно, попрошу, чтобы дверь оставили открытой и…

— Мисс, — ровным голосом сказал дворецкий, — Граф будет принимать вас не один. Все правила приличия будут соблюдены без присутствия вашей служанки.

— О? И кто же еще будет…

Но дворецкий уже давал указания лакею проводить Абигейл в комнаты для прислуги и распорядился, чтобы ей отнесли туда теплый поссет[3].

— Мисс, — повернулся дворецкий к Мэри, — пожалуйте сюда.

Он жестом указал ей на огромные двустворчатые двери в коридоре, украшенные искусной резьбой. В самой высокой точке они достигали десяти футов высоты и изгибались в форме арки, вписываясь в изящную дверную коробку. На фоне темного дерева, отполированные до зеркального блеска, сверкали, как два подозрительных глаза, две большие шарообразные ручки.

Мэри, собравшись с силами, последовала за дворецким. Увидев свое отражение в позолоченном зеркале, мимо которого они проходили, она поморщилась. За время поездки волосы растрепались, платье измялось, а лицо выглядело осунувшимся и усталым.

Она не могла себе простить, что предстанет перед графом в таком виде, и чуть было не попросила время, чтобы переодеться в свежее платье, но ей не хотелось откладывать встречу.

Она шла следом за Муиром, а через входную дверь проникал холодный воздух с улицы. Мэри вздрогнула, почувствовав свои сырые ботинки и намокший подол платья, которые отнимали у ее тела последние остатки тепла. Она больше не чувствовала пальцев ног, но из последних сил старалась не дрожать.

Муир постучал, распахнул обе половинки дверей и отступил в сторону.

— Мисс Мэри Херст, — претенциозным тоном возвестил дворецкий, когда Мэри прошла мимо него.

Она нахмурилась. Откуда ему известно ее имя? Она ему не говорила… Ее взгляд наткнулся на взгляд графа, когда тот повернулся к ней, оторвавшись от помешивания дров в камине.

Это был высокий человек, правда, не такой высокий, как тот гигант, что привез их сюда, и лицо его было чрезвычайно аристократичным.

Он походил на ученого, и Мэри мгновенно избавилась от смущения. Протянув руки, она бросилась к нему навстречу:

— Лорд Эррол, я так рада наконец познакомиться с вами.

— Да, но я… — граф взял Мэри за руку, — то есть мне очень жаль, что…

— Ради Бога! — раздался глубокий грудной голос, который Мэри моментально узнала. Это был голос мистера Хея. Она оцепенела, когда этот голос продолжил: — Нисон, не будь дрожащим дураком. Это не ты обязан извиняться, а леди. За ложь.

Глава 3

Письмо Майкла Ангусу Хею, графу Эрролу, с баржи на реке Нил, Египет:

«Я тем временем продолжаю искать сведения о последнем местонахождении амулета Херстов. Королева Елизавета получила его в качестве подарка от лорда клана Маклейнов, после того как он украл его у семьи Херстов. И именно по изображению на портрете королевы мы имеем представление о размерах и форме амулета. Семейная легенда гласит, будто королева Елизавета испугалась мистических свойств амулета и отдала его своему главному советнику, Уолсинтему, попросив его избавиться от этой штуки.

И вот после этого в течение нескольких веков у нас не было никаких сведений о нем. И только десять лет назад торговец памятниками древности принес нам рисунок амулета и сказал, что он спрятан в гробнице за пределами Фивы или Луксора, как теперь называется этот город.

Пока я не нашел никаких следов, но не успокоюсь, пока не найду амулет. Это стало для меня главной целью, навязчивой идеей, и я не хочу от нее отказываться. Наверное, это сумасшествие, но сумасшествие восхитительное и многообещающее».

Мэри медленно повернулась. У огромного оконного проема стоял, скрестив руки на широкой груди, их загадочный темноволосый спаситель.

К ней пришло внезапное и мучительное понимание того, что он не простой человек, потому что прислуга не посещает графов в их личных библиотеках и не обращается к ним по имени.

Он уже снял свой плащ, толстый шарф тоже исчез. Вместо него вокруг шеи был завернут шелковый платок, закрывающий горло и нижнюю челюсть. Мэри разглядывала шейный платок из черного шелка. Ее брат Роберт слыл известным щеголем, и она была уверена, что он бы посмеялся над неудачной попыткой мистера Хея следовать моде. Никто не завязывает свой платок так, что он закрывает часть подбородка. Даже франты, носившие рубашки с высокими воротничками, старались, чтобы лица были открыты.

В целом это производило таинственный и тревожный эффект, на фоне черного шелка его золотистая кожа выглядела еще более экзотичной, а зеленые глаза — еще более неотразимыми.