Моё живое сновидение - Алина Блинова Страница 8

— Благодарю, — вежливо бросила я и пошла дальше, всё ещё надеясь спугнуть его холодностью.

Тот день закончился так же, как и прошлый.

На следующий день всё повторилось, но мой новый поклонник был уже с какими-то колючками. Сказал, что раз я не «Ёжик», то мне нужны колючки для защиты. Потом следующий день и в руках лютики. Сказал, что раз в городе закончилось солнце, то теперь у меня должно быть своё. Я сказала, что больше люблю тучи. На следующий день герани и объяснил, что это маленькие синие тучки. Потом он спросил какие цветы я люблю, я ответила: «Не гадай» и он подарил мне следующим вечером ромашки. И так день за днём. Букеты всегда оставались у Светы, потому как ей в общежитии было проще объяснить откуда цветы, чем мне дома. Счастливая подруга уже гадала какие цветы будут сегодня, каждый раз придумывая что-то своё. А Рома всё продолжал нас удивлять. Маки, потому что я покраснела, когда ругалась на него. Герани, потому что я такая же горделивая и прекрасная.

Всё чаще он откуда-то брал лишь садовые цветы, всё ещё объясняя причину как-то оригинально. Но варианты цветов закончились, даже садовых, так что он стал дарить букеты из нескольких цветков. При чём уже без объяснений, только с той же неясной улыбкой. Я не обращала внимания на их содержание, пока однажды Света не решила присмотреться к ним поближе.

— Белые астры и белые гиацинты. Это же буквально признание в любви! — подруга посмотрела на меня с глазами полными неистового восторга, — Я в книге из дома родителей про такое читала. А что, если он молчит, потому что цветами разговаривает?

— Он? — я с сомнением посмотрела на букет, — Вряд ли. Судя по его виду, он не способен на такие тонкости.

— Вот и проверим, — энтузиазм девушки уже зажегся и его была не погасить, — Завтра подарит тебе очередной букет и поглядим.

— Поглядим, — в задумчивости отозвалась я, пальцами аккуратно гладя лепестки.

А следующим вечером были розовые розы. Света расцветала в улыбке и сказала, что это цвет нежной любви. И где он их взял было не ясно. Но было приятно и на следующий день я впервые улыбнулась ему. Перемену лица Ромы я запомнила навсегда: неясная привычная улыбка, изумление, секундно-нахмуренные брови и в конце сияющая улыбка. От этого моя улыбка тоже стала ярче. Эту перемену заметила видимо все те, кто стоял возле института. Что не могло не закончится историей, что и произошло на следующий день.

В тот день пары закончились немного позже обычного и потому я вышла вместе с толпой, а не впереди её. Заметив Рому, я направилась к нему, но не я одна. Не успела я спуститься по лестнице, как вдруг к моему цветочному гению подошли трое. Издалека я не сразу поняла кто это, однако, подойдя ближе, я узнала их. Сергей и его дружки Антон и Стас. Все трое учились на курсе старше нашего, и Сергей долго ухаживал за мной год назад, но затем сдался, не получив ответа. Потому как его цветы я спокойно вручала обратно или вовсе игнорировала, а билеты в театр и кино возвращала через как раз-таки Антона и Стаса. В отличии от Ромы, к ним я действительно ничего не чувствовала, а с своим старым другом лишь упёрто притворялась.

Все эти мысли проскочили в моей голове зайцем, пока я спешила к компании. И вот уже, когда я была совсем рядом, Сергей и его товарищи тоже меня заметили, потому стали напирать на Рому сильнее и громче.

— Работяга, хочешь мы тебе форму продезинфицируем спиртом? А то воняешь, будто купаешься в машинном масле, а не в воде.

Лицо Романа было не узнать. Широкая улыбка превратилась в тонкую полоску, напоминающие линию от карандаша. Тёмные брови сдвинуты в центр, глаза сверкают сдерживаемой яростью, все черты лица обострились. От него даже запах сегодня был острее и больше пахло железом, чем маслом. Я видела, что парень едва сдерживался, чтобы не ответить что-то грубое и посылающее в определённом направлении, но тут он увидел меня и переменился. Лицо немного смягчилось, тонкие губы превратились в извиняющуюся улыбку, брови немного разошлись, но вот взгляд… взгляд остался звериным. И с улыбкой он выглядит ещё более жутко.

Видимо это же почувствовали ребята, потому как нечаянно сделали шаг назад, а Рома вдобавок ещё проговорил низким голосом:

— У вас претензии к моему запаху? Однако я предпочту пахнуть как честный рабочий человек, чем как алкоголик и тунеядец. А вы, товарищи?

На это Сергей уже не смог ответить что-то разумное, а я молчала, переполненная чувствами. Там была и гордость за друга, и восторг его ответом, и небольшой стыд за моё неудовольствие запахом, и непонятное восхищение его видом и силой. Всё это перемешалось, потому, когда Сергей ушёл и Рома вручил мне новый букет голубой гортензий, я лишь смогла выдохнуть и все мои эмоции смогла отразить в одном слове:

— Спасибо.

— Не за что, — парень вновь улыбался искренне, ласково и зелёные глаза отразили улыбку, — Хочешь я тебя подвезу домой?

Я взглянула на железный агрегат, потом на Свету, которая быстро кивала, а затем, сама, не зная почему, тоже кивнула. Рома на это расплылся в улыбке и протянул мне шлем и тёплый подшлемник. Я села, пока не передумала и Рома поспешил следом. Быстро стянув шапку и засунув её в сумку, я натянула подшлемник, как получилось, сверху шлем. И лишь только когда завёлся мотор, а мы резко сорвались с места вдруг осознала — только что на глазах всего института я уехала с парнем на мотоцикле. При чём даже не в коляске, а сев за его спиной и обхватив сзади. Ужас! Кажется, завтра меня ждёт серьёзный разговор с ректором. Интересно, из комсомола за такое выгоняют? Если да, то бабушка с дедушкой такое не переживут. И я возможно тоже.

С этими мыслями я и не заметила, как мы выехали из города и теперь неслись по шоссе вдоль леса. Поняв, что так и не сказала Роме свой адрес и не знаю куда мы едем, я заволновалась, но он будто почувствовал это и остановился на обочине. Сняв шлем, он обернулся ко мне и посмотрел нечитаемым взглядом. Без улыбки. Я тоже сняла шлем, боясь заговорить первой,