Диана Гроу - Песня любви Страница 8

Кроме того, она знала, что истинным злодеем является вовсе не Астрид. О, конечно, хозяйка Согне была неприятной, властной и становилась сущей ведьмой, если ей перечили, но не ее винила Рика в своих несчастьях.

Эта «честь» принадлежала мужчине, который бросил ее в цепкие руки Астрид. Этому мерзкому лизоблюду, бесчувственному, вшивому ублюдку… Бьорну Черному.

Глава 3

Рика зажала рот ладонью, чтобы не ахнуть. Она глазам своим не могла поверить. Астрид нарядилась в бледно-бежевую тунику Рики. Ее хорошенько почистили, но все швы топорщились, распираемые мощным телом Дракона Согне. Возможно, главным виновником этого был наследник, который находился в ее животе, но выглядело это так, словно большую толстую сосиску втиснули в слишком узкую для нее кишку.

Хозяйка остановилась перед ней.

— Ты что-то хочешь мне сказать?

— Нет, моя госпожа, — произнесла Рика, с трудом стирая с лица усмешку. — Разве… что этот цвет вам очень к лицу. — Ей подумалось, что хозяйка Согне должна была совсем отчаяться, если решила одеться в платье Рики, чтобы вернуть себе внимание мужа. Рика почти пожалела Астрид, если бы не обкромсанные волосы и мучительно ноющие руки. Кстати, Магнус всегда утверждал, что отчаявшиеся люди опасны, и хозяйка Согне не была исключением. Так что Рика вздохнула с облегчением, когда Астрид прошла мимо нее.

Она отправила Кетила в большой зал вместе с Сертом — рабом, рядом с которым он трудился весь день. Рабам позволялось есть только после того, как накормят воинов, но Рика и думать не могла о пище. Единственное, чего она хотела, это смыть с усталого тела запах выгребных ям и коровьей мочи. Она подумала, что сейчас самое подходящее время, чтобы пробраться в парильню, пока все отправились пировать в длинный главный зал.

Проскользнув в баню, она разожгла огонь, чтобы как следует прогреть камни, и стащила с себя царапающую тунику. Пока парильня нагревалась, Рика постаралась отстирать ее. Пусть ей придется натянуть ее на себя влажной, но по крайней мере она будет чистой.

Когда камни достаточно раскалились, она вылила на них ковшик настоянной на сосновой хвое воды, и над ними поднялось душистое облачко. Рика продолжала потихоньку плескать на камни воду, пока вся маленькая парильня не заполнилась молочным туманом. Тогда она на ощупь пробралась к гладким деревянным скамьям и улеглась, давая раскрыться каждой клеточке своей кожи. Когда все ее тело заблестело от испарины, она прошлась рукой по стене и обнаружила оставленные там березовые веники. Рика взяла один и как следует оттерла им пот и грязь… Уже приготовясь выскочить в предбанник со стоявшей там бочкой прохладной воды для ополаскивания, она вдруг услышала тяжелые шаги у входа и быстро забралась на верхнюю полку в самом дальнем углу.

— Кто-то уже затопил для нас баню.

Рика узнала рокочущий бас Бьорна, но разглядеть его в душистом молочном тумане не могла. Еще ковшик с шипением вылился на горячие камни. Она прижала колени к груди, стараясь свернуться калачиком, и отчаянно надеялась, что останется незамеченной.

— Это история моей жизни, братец. Все всегда подается ярлу Согне на тарелочке.

Бьорн ничего не ответил на подначку Гуннара. Рика услышала шелест стаскиваемой с мужских тел одежды, скрип кожаных башмаков, сдираемых с ног, и их стук о каменный пол. Она смутно разглядела сквозь пар силуэты братьев и поняла, что если они посмотрят в ее сторону, то наверняка увидят ее… Она могла лишь надеяться на то, что они не заметят ее, и затаилась.

— Ну-ну, братец, зависть тебя не красит.

— Я совсем не испытываю зависти, но если хочешь знать правду, титул ярла сейчас тебе не очень идет, Гуннар.

Рике показалось, что она уловила в ровном голосе Бьорна с трудом сдерживаемую ярость.

— Это звучит гораздо искреннее, чем то, что я привык слышать. — Холодный смех Гуннара не убедил ее в том, что он нашел замечание Бьорна забавным.

— Я этого ждал, — откликнулся Бьорн. — Пока меня не было, ты не подпускал к себе никого, кто мог осмелиться говорить тебе правду. — Голос Бьорна прозвучал ближе к ней, и она почувствовала, как прогнулась ступенчатая скамья под тяжестью усаживающихся ниже мужчин. Спасибо Тору, они сели к ней спиной.

— Ты заполонил дом нашего отца наемниками, которые за привилегию сидеть за твоим столом станут твердить только то, что ты хочешь слышать, — обвиняюще произнес Бьорн.

— Это точно, так я и сделал.

— Но почему? — В голосе Бьорна Рика услышала досаду и огорчение. — Я не так много времени охотился на моржей. Всего пару месяцев. Но, вернувшись домой, нашел, что весь фьорд страдает от твоих новых людей. Что в них хорошего? Они даже не смогли отразить набег в прошлом месяце. Подчищать их огрехи пришлось опять моей команде. В который раз.

— Нас здесь не было, когда случился набег, — объяснил Гуннар. — Видишь ли, братишка, если хочешь стать настоящим вождем, ты должен понимать, что людям нужно не только работать, но и отдыхать, развлекаться. Я взял этих людей в глубь страны, на охоту. Да налетчики ударили лишь по окраинным хозяйствам. Они не осмелились дойти до Согне. Так что никакого ущерба они не нанесли.

— Никакого ущерба? — возмутился Бьорн. — Спроси об этом Гимли Синеносого — и ты услышишь иную песню. Налетчики забрали у него дойную корову и оставили двух ее новорожденных телят-близнецов умирать с голоду. Корову мы вернули, но телят уже не спасешь. Каждый селянин в Согнефьорде может рассказать тебе нечто подобное. Как ты допустил, чтобы случилось такое, Гуннар? Как ярл, ты не можешь стоять в стороне и наблюдать, как эту землю грабят чужаки…

— А-а, эту землю. — Голос Гуннара звучал фальшиво и насмешливо. — Ты охотишься, торгуешь и совершаешь набеги как один из лучших викингов, но у тебя вечно земля под ногтями. Не так ли, братец? Ты еще продолжаешь мечтать о том, чтобы осесть на земле?

Бьорн проигнорировал этот укол.

— Признаюсь, что да, я тоскую по земле, но ты пренебрегаешь своими землями, а этого делать нельзя. Селяне и их холды ждут от Согне защиты. Ты не можешь бросать их на произвол судьбы.

— Ты забываешься, братец. Не смей указывать мне, что я могу и что не могу делать. — Рика услышала в тоне Гуннара ледяной холод и безжалостную резкость. — Разве ты забыл, что дал мне клятву в верности?

В последовавшем за тем молчании был слышен только стук капель, падающих с потолка на каменный пол.

— Да, Гуннар, я по-прежнему твой человек, — произнес наконец Бьорн. — Я не клятвопреступник.

— Отлично. Тогда послушай, о чем я думаю. — Гуннар понизил голос, и, несмотря на жару, у Рики побежали по телу мурашки. Что сделает ярл с рабыней, подслушивающей его тайные мысли?