Филиппа Карр - Черный лебедь Страница 8

Родители обменялись заговорщическими улыбками, еще раз подтвердив, что у них есть общие планы, касающиеся нас.

— Поездка в Буганду — почти решенное дело, — сказал сэр Джон.

— Если меня изберут, — добавил Джоэль.

— Дорогой мой мальчик, неужели ты и впрямь думаешь, что они собираются сломать вековую традицию, а? Гринхэмы занимали кресло в парламенте в течение последних двухсот лет.

— Цыплят по осени считают.

— За наших цыплят мы можем быть спокойны, сынок, — сказал сэр Джон.

— Полагаю, у нас достаточно прочные позиции, — заметил мой отец. — Конечно, в последнее время чувствуются тенденции к изменениям. Куча дураков постоянно болтает о необходимости перемен. Им нужны просто какие-нибудь перемены, все равно — к лучшему или к худшему. Перемены ради перемен.

— Ладно, поживем — увидим, — сказала леди Гринхэм. — Возможно, некоторые люди и желают изменений, но я не могу поверить в то, что наши сторонники да и все люди в этой округе настолько глупы.

Никто из нас не мог и представить, чтобы Джоэлю не удалось выиграть на выборах.

Наконец наступил знаменательный день выборов.

Мы собрались в городском зале в Мэйнорли, чтобы ознакомиться с результатами. Все произошло так, как мы и предполагали: отец одержал уверенную победу.

Ближе к ночи прибыл посыльный с сообщением о том, что Джоэль тоже выиграл выборы с солидным перевесом.

Увы, у партии в целом дела обстояли не столь хорошо. Гладстон сумел получить большинство, но очень незначительное, и это не предвещало спокойной жизни.

Он отправился в Осборн на острове Уайт, чтобы поцеловать королеве руку, что, кажется, не доставило ей особого удовольствия. Итак, Великий Старикан был вновь готов занять свой пост, и, несмотря на слабое здоровье, его сила духа оставалась той же. Таким образом либералы стали правящей партией, несмотря на то, что победили очень незначительным большинством голосов. Это значило, что обширная программа реформ, которую они предлагали, вероятно, будет блокирована оппозицией. Ничего хорошего это не сулило и всему парламенту. Была одержана пиррова победа.

Формирование правительства шло с трудом, и, возможно, именно поэтому вопрос о миссии в Буганду вновь был поднят.

В конце августа, то есть через год после того, как мистер Гладстон целовал в Осборне руку королевы, миссия была наконец готова к отправке, и одним из шести ее членов был избран Джоэль.

За два дня до его отъезда мой отец дал званый обед, чтобы все друзья и доброжелатели могли попрощаться с Джоэлем.

Это был чудесный вечер, хотя члены правительства были несколько подавлены размышлениями о том, надолго ли им удастся сохранить свои посты; но Джоэль ощущал себя триумфатором как один из самых молодых членов палаты общин, избранный для выполнения этой важной миссии.

После того как мужчины оставили свой портвейн и присоединились к дамам в гостиной, мы с Джоэлем уселись вместе в уголке.

— Все идет прекрасно, — сказал он. — Не знаю, как долго я буду отсутствовать. Вероятно, не более двух месяцев, а уж тогда…

— Я не думаю, что они очень удивятся, — сказала я.

— А разве не приятно сознавать, что мы сделаем то, о чем они все мечтают?

— О да. Приятно делать то, что приятно людям.

— Тем не менее, — добавил Джоэль, — я хочу, чтобы ты знала, Люси, что, если нам придется встретиться с сопротивлением, пусть даже со стороны твоего отца, мое решение останется неизменным.

— Я рада этому, — ответила я. — Да, я очень рада.

К нам подошел мой отец.

— Вы весьма оживленно беседуете, — сказал он. — Могу ли я поинтересоваться, чему вы так радуетесь?

Я заколебалась.

— Какие-нибудь секреты? — спросил отец.

Я взглянула на Джоэля и почувствовала, что он понял, о чем я хотела бы его попросить. Мы уже понимали друг друга без слов.

Я сказала:

— Когда Джоэль вернется из Буганды, мы, возможно, объявим о помолвке — Удовольствие моего отца было очевидным.

— Это кажется мне превосходной идеей, — сказал он.

— Мы уже говорили об этом и сейчас как раз подумали, что это всех вас обрадует.

— Так вот, значит, чем вы так довольны. Что ж, вы совершенно правы. Мы все хотели бы именно этого.

— Но пока это секрет, — предупредила я. — Сейчас его знают только три человека. Мы хотим подождать, пока Джоэль не вернется из Буганды.

— Момент выбран прекрасно.

Он улыбнулся мне. Нечасто мне приходилось видеть отца таким довольным.

Позже я порадовалась тому, что в тот вечер сообщила ему о нашем решении.

Мой отец, Селеста и я поехали в Саутгемптон, чтобы проводить Джоэля. Отправление было торжественным. Репортеры явились, чтобы осветить отбытие членов парламента, и с явным энтузиазмом излагали свои взгляды на проблему Буганды.

Мой отец дал короткое интервью журналистам, а затем мы поднялись на борт корабля и выпили по бокалу шампанского.

— Это будет серьезным шагом в карьере Джоэля, — говорил отец по пути в Лондон, — Он очень молод, а быть избранным для такой важной миссии — большая честь. Хотелось бы мне, чтобы наше правительство оказалось немножко покрепче. Солсбери полон решимости избавиться от нас, и с тем ничтожным большинством, которое есть у него, нам трудно сопротивляться.

Мы бессильны.

Вскоре после этого мистер Гладстон представил свой законопроект о самоуправлении Ирландии. Мой отец был очень озабочен этим. Во время одной из наших вечерних посиделок он сказал, что, по его убеждению, ирландский вопрос окончательно подорвет позиции Глад стона и приведет к смене правительства.

Отец все больше и больше ощущал, что стоит перед дилеммой, а это было для него непривычной ситуацией. Он был уверен в своей правоте и наконец признался мне, что не согласен с решением Гладстона.

Его раздирали сомнения. Он чувствовал, что правительство действует в неверном направлении и долго ему не продержаться. Надежды отца занять пост в кабинете министров становились все более и более эфемерными. Он относился к тем людям, которые, единожды решив добиться какой-то цели, никогда не сдаются.

Я начала понимать, что все это время отец пытался найти какое-то решение.

Однажды он уже признался мне в том, что разделяет взгляды оппозиции на законопроект. А если он выступит против лидера своей собственной партии?

Каковы будут тогда его шансы на дальнейшее продвижение? Что предпочесть: лояльность лидеру или верность собственным убеждениям?

Мог ли он поддерживать дело, в праведность которого не верил? С другой стороны, имел ли он право проявить нелояльность по отношению в собственной партии?

Мы без конца обсуждали с ним эти вопросы. Он колебался. В конце концов, он был очень честолюбивым человеком, но при этом был уже далеко не молод.