Ханна Хауэлл - Любовь-волшебница Страница 8

— И был лэрд, даже двое, кого ввела в искус эта необычная сила, и они стали ее лелеять?

— Да, таких было несколько. Но только не Алпин! — твердо заявил Эрик. — Если это то, о чем вы подумали. Силой воли Алпин превосходит любого мужчину из тех, кого я знал или о ком слышал за всю жизнь. Если было бы возможным побороть эту беду, он бы это сделал, но пока я не вижу и намека, что он одерживает верх. Нет, все, что ему удается, — это замедлить течение болезни, ослабить ее хватку.

— Значит, его недуг протекает медленней, чем у отца или деда?

— Да, но в его годы отец был уже женат и произвел на свет наследника. Его дед, — Эрик пожал плечами, — ну, о нем я слышал нехорошие вещи. Не знаю, может быть, он был из тех, кто упивался ужасом, который сеял вокруг. Его убили жители деревни после того, как он убил свою жену. Разорвал ее на куски, как мне говорили. Жену и ее любовника, которого он застал.

Нелла пробормотала молитву, но Софи ее не слушала. Она кивнула:

— Он потерял голову. Застать жену с другим мужчиной — это любого выведет из себя.

Она улыбнулась Эрику и потерла ладони.

— Кажется, я придумала план. — Нелла сдавленно ахнула, и Софи бросила на нее сердитый взгляд. Потом снова взглянула на Эрика, делая вид, что не заметила, как он спрятал усмешку. — Немедленно начну делать все, что в моих силах. Сэр Алпин борется с недугом? Так я знаю, как сделать для него защиту, придать ему новых сил. Ветки рябины, камни с рунами, травы, — быстро перечислила она, стараясь вспомнить, что еще ей может понадобиться.

— Но, миледи… — начал было Эрик.

Погруженная в собственные мысли, Софи быстро направилась к замку.

— Не думаю, чтобы лэрд согласился надеть амулет-другой. Нет, он ничем не хочет мне помочь. Избегает меня, точно я — поедатель жаб, демон, который размахивает над его головой рукой скелета, — бормотала она про себя.

— Вы не пойдете за ней? — спросил Эрик Неллу, которая просто стояла и, хмурясь, смотрела вслед хозяйке.

— Она бормочет, — ответила Нелла. — Иногда лучше не слышать, что она говорит в таком состоянии. Она бормочет себе под нос, когда злится. Она милая, великодушная девушка, но когда злится, говорит очень опасные вещи.

— Она ведь не отступит, правда?

— Не отступит. Она упряма и, кажется, ужасно стыдится того, что натворила ее родственница. Да. А еще она так горевала из-за того, что сделала ее мать! Миледи будет стоять на своем, пока не отправится на небеса к ангелам.

— Нелла? — позвала Софи, внезапно увидев, что осталась в одиночестве.

— Иду, миледи.

Нелла бросилась вслед за хозяйкой.

— Отлично. Нам нужно переодеться и идти собирать ветки рябины.

— Зачем?

— Я хочу развесить их по всему замку, чтобы ослабить силу проклятия, — ответила Софи, бросаясь вверх по лестнице.

— Лэрду это не понравится, — отозвалась Нелла, следуя за хозяйкой.

— Значит, мы ничего ему не скажем.

Алпин понимал, что ему не следует идти в главный зал, но тем не менее продолжал шагать. Там будет Софи с ее улыбкой, немеркнущей надеждой и той невинной красотой, что заставляла его страдать. Но избегать ее было не в его силах; к собственному удивлению, он подсматривал за ней, как влюбленный юнец. Впрочем, у нее, кажется, был особый талант выскакивать из-за каждого угла. Он решил — хватит прятаться в собственном доме, и вот теперь решительно шагнул в главный зал, чтобы со всего размаха удариться обо что-то твердое.

Алпин тихо выругался. Какой дурак поставил табурет на стул прямо в дверях? И тут на него упало что-то мягкое. Софи — немедленно откликнулось его тело. Он быстро обхватил ее руками, чтобы она не упала на иол. Тем не менее потерял равновесие сам и, понимая, что ему не устоять на ногах, развернулся, чтобы принять на себя основной удар при падении. Он упал на спину, а Софи, источающая сладкий запах и заодно поток ругательств, распростерлась на нем сверху.

Он тут же с какой-то болезненной отчетливостью понял, как чудесно держать ее в объятиях. Аромат ее тела кружил голову — волнующая смесь запаха женщины, ее чистой кожи и аромата лаванды. Когда она слегка шевельнулась, он сильнее стиснул ее в объятиях, не желая выпускать на свободу. Он слышал, как убыстряется биение ее крови, чувствовал, как нарастает в ней жар, но — какое разочарование — она тоже его боялась! Он сделал глубокий вдох и вдруг понял, что это вовсе не страх. В ней поднималось желание. Алпину захотелось немедленно перебросить ее через плечо и утащить в спальню, но, разумеется, он не сделал ничего подобного. Он спокойно взглянул в ее широко раскрытые глаза — очень нелегко далось ему это спокойствие, — заметив попутно, что под наплывом страстного желания ее глаза сделались скорее зелеными, чем голубыми.

— Могу я узнать, чем вы здесь занимались?

Он взглядом указал ей на стул и табурет.

— Хотела повесить над дверью ветки рябины, — ответила она.

— И некому было помочь?

— Я никого не просила. Хотела сделать это втайне. Позвала бы кого-нибудь на помощь — и все бы узнали, разве нет?

Алпин взглянул на ветки, прибитые поверх дверей, ведущих в главный зал, и вздохнул, снова пристально глядя ей в лицо.

— Зачем?

— Для защиты. Вы пытаетесь побороть проклятие, — принялась она торопливо объяснять, не давая ему возможности возразить. — Вот я и решила сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Вас нужно окружить защитой, поставить щит на пути злых сил. Разместить предметы, которые укрепят вашу волю к борьбе или по крайней мере будут ее питать. — Софи вздохнула. — Знаю, что вам это не по нраву, поэтому хотела сделать все втайне.

— Значит, вы собирались мне лгать?

— Нет! Я вообще не собиралась вам ничего говорить. Вам нужны все эти предметы, чтобы укрепить волю, пока я найду способ исцеления. Но я знала, что вы будете все отрицать, спорить со мной. Поэтому решила, что проще всего самой схватить поводья и устремиться вперед без оглядки.

— И переехать меня.

— Ну, — она поморщилась, затем улыбнулась, — скорее, я хочу скакать рядом с вами.

Все это, разумеется, глупость, размышлял Алпин. Рябина, волшебные камни, особые травы и прочие фокусы его не спасут. Надежда, которой лучились ее прекрасные глаза, вызывала в нем и восхищение, и раздражение. Ему хотелось и упиваться этой сладостью, и раздавить ее с помощью холодной, жестокой правды. Софи сведет его с ума гораздо раньше, чем проклятие, когда оно наберет полную силу.

Но потом он спросил себя — а когда в последний раз хоть кто-нибудь в стенах Нохдаэда позволил себе надеяться? И разве было так, чтобы кто-нибудь изо всех сил старался ему помочь? На его памяти — никогда; таков был его ответ самому себе. Алпин не разделял ее надежд, но желание девушки помочь затронуло какие-то чувствительные струны в его душе. Он положил ладонь ей на затылок, перебирая в пальцах ее длинные мягкие волосы, и заставил нагнуться, чтобы коснуться губами ее губ. Ощущение ее стройного тела, ее аромат и даже глупые попытки помочь сломили его сопротивление, разбили вдребезги. Он должен ее поцеловать, сорвать с ее губ вкус сладкой невинности, драгоценной, но бесплодной надежды, ее желания.