Карен Рэнни - Моя безумная фантазия Страница 8

Много лет они были друзьями. Алиса стала единственным человеком, кому он признался, что хотел бы исполнять музыку, которая целыми днями звучит у него в голове. Когда выдавалась свободная минутка, он записывал ее — грандиозные симфонии. Ноты складывались у него в голове в поток музыки, сладостный источник, пробуждающий чувства. И только Алисе он играл самые любимые свои произведения на пианино — единственном вкладе ее матери в семейную жизнь, если не считать четырех дочерей.

Сидя однажды вечером в гостиной при мягком свете свечей, он вдруг с ужасом и восторгом осознал, что его чувства к Алисе далеко не братские. Он уловил и запомнил эту минуту и сохранил ее глубоко в сердце, оберегая, как самое ценное сокровище.

Джеймс с трудом проглотил комок в горле, подумав, что бессонница обострила память. Год прошел, как она исчезла, — год, наполненный неотложными делами и ужасными мыслями…

Он не хотел, чтобы она выходила замуж за Арчера Сент-Джона. Об этом человеке рассказывали всякое. Поговаривали, что и в юности он стремился к уединению, а с возрастом и вовсе стал избегать людей. Одно время Джеймс даже думал, что Алиса отвергнет ухаживания Арчера, но она только улыбалась и называла Джеймса глупеньким, а весной стала невестой.

В тот день он потерял своего лучшего друга, и с тех пор все пошло не так.

Он часто ловил себя на том, что, сам того не желая, вспоминает день ее возвращения из свадебного путешествия и бередит свои старые раны. Молодожены отсутствовали целых полгода, путешествовали по всему континенту — такой свадебный подарок преподнес жених невесте.

Джеймс помнил тот день, словно это было вчера. Алиса стояла у него перед глазами — в платье цвета морской волны, с маленькой муфточкой, согревающей ее нежные пальчики. От нее пахло лавандой, и этот аромат смешивался с запахом раннего листопада.

Она изменилась, стала печальнее, не такой живой и веселой. Его подозрения подтвердились два месяца спустя, когда она плакала на его плече и жаловалась на неудачное супружество. А он обнимал Алису, благодарный за любую возможность держать ее в своих объятиях. Джеймс закрыл глаза.

Закутанный в тяжелое пальто и увенчанный высокой касторовой шляпой — непременными принадлежностями путешественника, — Арчер Сент-Джон стоял рядом со своим экипажем и с нетерпением наблюдал, как Джереми в очередной раз проверяет упряжь, просматривает связки между лошадьми, кожаные крепления, серебряные заклепки, удила, кожаные шоры. Подобная дотошность подтверждала его репутацию ценного работника, великолепного знатока своего дела. Однако Арчеру казалось, что он слишком уж старается.

— Если ты еще раз проверишь упряжь, Джереми, то, клянусь, я уволю тебя по возвращении в Сандерхерст. В последнюю неделю ты стал таким въедливым, каким был до отъезда моей матери в Индию.

Обветренные руки замерли, их владелец как будто вздрогнул.

— Уж не из-за того ли случая, Джереми? Ты же знаешь, я тебя ни в чем не виню. Именно я приказал ехать побыстрее.

Джереми взглянул на небо, потом себе под ноги и наконец поднял взгляд на стоявшего перед ним хозяина.

— Она заставила меня дать обещание, сэр. Поклянись жизнью отца, сказала. Чтобы я проверял все дважды на случай неполадки.

— И кто же так заботится о моем благополучии, что сумел заставить тебя дать такое обещание?

— Миссис Беннетт, сэр. Она еще в гостинице мне сказала, что боится за вас. Получила предупреждение, ну и хотела, чтобы вы побереглись.

— Ты всегда так чутко прислушиваешься к словам женщин, Джереми?

Арчер никогда прежде не видел своего кучера в замешательстве. Чуть ли не по-девичьи смущенно кучер пробормотал:

— К этой — да, сэр, прислушался. Она сказала, что вас надо защитить, сэр. Так сказала ей графиня. Алиса хочет, чтобы вы побереглись.

Глава 7

Мэри-Кейт понадобилась почти неделя, чтобы добраться до деревни Денмаут. Теперь она передвигалась медленнее, потому что ее по-прежнему преследовали непонятные и изматывающие головные боли. Когда начинался приступ, девушка садилась у обочины и ждала, пока он закончится. Вместе с болями приходили и сны наяву, которые она принимала с любопытством.

Ее не оставляло чувство, что она что-то забыла. Оставила утюг на углях? Подвесила котелок так, что он выкипит? Подрезала ли фитиль у свечи? Бессмысленные тревоги. Теперь ее должен заботить только теплый прием в конце пути. Или его отсутствие.

Помоги ему… Помоги…

На этот раз она вздрогнула, едва не обернувшись. Ведь позади никого нет. Но она не выдумала голос, она слышала его внутренним слухом. Голос находился в ее мозгу — постоянный, неусыпный, настойчивый.

Лучше бы сделать вид, что ничего не произошло. Разве не разумнее отказаться от странных, беспокойных снов? В конце концов она выздоравливает после ушиба головы. А сны ей не принадлежат, как и чувства, и события. Два человека слились в одного, и она испытывает чувства Алисы Сент-Джон, осознавая себя как Мэри-Кейт Беннетт?

Но если так, почему же она не боится? Она чувствует смущение, может быть, стыд. В какое жалкое создание она превратилась! Одинокая женщина, радующаяся присутствию призрака! К тому же голос не страшный, а тихий и нежный. В словах нет Печали, только определенность, нет скорби — лишь решимость.

И посещавшие ее образы несли не грусть, а радость, жизнь, обогащенную такой сильной любовью, что Мэри-Кейт чувствовала ее отголоски даже сейчас.

Она не обладала даром ясновидения и никогда не принимала всерьез сказки и колдовство. Да, возможно, она была немного суеверна, однако не испытывала судьбу, не говорила о том, чего не понимала. Мэри-Кейт не хотела иметь ничего общего с потусторонним миром, с явлениями, которые не могла объяснить, с головными болями, видениями и приносимым ветром шепотом.

Надо забыть это происшествие, непонятные, тревожные грезы и впечатление, которое произвел на нее Арчер Сент-Джон. Вернись к своим заботам, забудь о пропавших женах, чужих краях и разговорах между Алисой Сент-Джон и ее мужем.

Полли сообщила множество подробностей о графе Сандерхерсте, включая титулы и размеры огромного богатства. От Полли Мэри-Кейт узнала и о том, что Алиса Сент-Джон исчезла год назад. Поговаривали, что она прячется от мужа, сбежала на континент с другим мужчиной, а может, ищет спасения от церкви или от семьи. Но похоже, ни одна из версий не соответствовала действительности. Богатые и знатные женщины не отказываются ни с того ни с сего от всех преимуществ, вытекающих из богатства и знатности. А если они совершают подобную глупость, подумала Мэри-Кейт, значит, заслуживают своей участи.

Мир, который ей снился, искушал, словно медленно приоткрывающееся окно: «Подойди и загляни. И посмотри, чего ты лишена». Арчер Сент-Джон заворожил ее, он занимал все ее сны. Казалось, в воздухе вокруг нее витало его присутствие. Этот человек достоин обожания даже на расстоянии.