Карен Хокинс - Два сердца Страница 8

Конечно, можно остаться добрыми знакомыми и даже время от времени вступать в серьезные беседы, однако свобода отношений пропадет навеки. Странно, но уже сейчас жизнь заметно поблекла, потускнела и поскучнела.

Он и сам не знал, долго ли простоял неподвижно, уставившись невидящим взглядом в ту сторону, куда укатил экипаж мисс Притчард. Когда же, наконец, очнулся и направился к двери, лицо, руки и ноги онемели от холода. Экономка шумно захлопотала, немедленно отправила господина в гостиную, велела принести горячего чая и призвала камердинера, чтобы тот снял с хозяина насквозь промерзшие сапоги. Не прошло и нескольких минут, как сэр Ройс Пемберли оказался в уютном глубоком кресле перед ярко пылающим камином. Рядом, на серебряном подносе, стояла большая чашка крепкого чая, щедро сдобренного бренди.

Мысли оттаивали одновременно с ногами и руками. Прежде всего, следовало навестить леди Берлингтон и выяснить, что именно ей известно об этом выскочке, угрожавшем привычному, течению жизни. Ну а потом, вооружившись полезными сведениями, можно будет отправиться в театр «Друри-Лейн» и смело посмотреть Лизе в глаза. Да, не далее как завтра таинственного лорда Дарема ожидает судный день, и Ройс непременно окажется свидетелем падения негодяя.

Глава 2

«Что касается мисс Притчард, автор может рассказать лишь о том, какие цвета она предпочла на этой неделе (необходимо заметить, что все они сочетались в одном ансамбле). Итак…

Красный, голубой, зеленый, желтый, лавандовый, розовый (бледный оттенок).

Автору очень хотелось увидеть в композиции оранжевые нотки, однако таковых обнаружено не было».

Светские заметки леди Уислдаун 26 января 1814 года

Лиза вошла в гостиную и улыбнулась маленькой коричневой обезьянке. Увидев хозяйку, Джордж радостно запрыгал в клетке и приветственно заверещал.

- Соскучился? - Лиза сняла перчатки и бросила на столик возле двери. - Как себя чувствуешь? Все еще чихаешь?

Бедняга Джордж отчаянно простудился и вот уже несколько дней болел. Винить, разумеется, следовало холодную погоду да еще дурную привычку то и дело снимать шапку. Он что-то громко ответил и при этом скорчил такую уморительную гримасу, что Лиза не удержалась от смеха. Джордж был крошечным - размером с ее ладонь. Очевидно, он просто не дотянул до положенного роста, потому что все остальные сородичи - а по примеру мисс Притчард многие светские леди завели обезьянок - выглядели значительно крупнее.

- Зато ты у меня самый умный и послушный, правда? - утешила малыша Лиза.

Джордж подпрыгнул в знак согласия. Она выдвинула ящик стола, на котором стояла клетка, и достала пакет сушеных фиников. Приятель бережно принял угощение и начал деликатно есть, в то же время вопросительно поглядывая на хозяйку.

- Ужасное утро. Во-первых, дикий холод, а во-вторых, я споткнулась и поцарапала ботинок. - Лиза показала желтый сапожок. Джордж взглянул с вежливым интересом и продолжил трапезу.

Лиза ласково погладила любимца и занялась тюрбаном: вытащила шпильки, сняла причудливый головной убор и положила на диван. С грустным вздохом опустилась в большое кресло и откинулась на спинку. Она очень любила это кресло, купленное на аукционе в одном богатом поместье. Таким способом рачительная хозяйка приобрела почти всю свою мебель - где-то стол, где-то диван и зеркало. В результате обстановку дома трудно было назвать гармоничной, зато каждый предмет отличался уникальностью и радовал удобством. Что еще требуется от столь утилитарной субстанции?

Лиза провела рукой по волосам - локоны под тюрбаном слепо примялись - и спросила себя, что могло встревожить Ройса. Наверное, как всегда, причиной переживаний стала женщина. Красавец представлял очевидную угрозу для каждой из многочисленных жертв, попавших под его чары. Удивительно, что безжалостного, сердцееда до сих пор не пристрелили оскорбленные поклонницы.

Лиза сняла сапожки и положила ноги на невысокий желто-оранжевый пуфик. Даже в этот ужасный холод дома было тепло и уютно. Камин весело потрескивал, кресло казалось удобным, а милый. Джордж с удовольствием уплетал финики. Что еще нужно для счастья? И все же приходилось честно признаться самой себе, что чего-то в жизни не хватает. Вот уже несколько недель она ясно ощущала пустоту - огромную черную яму.

Джордж доел финики и подошел к краю клетки, чтобы обсудить новости. Склонил голову, посмотрел умными глазками и на своем языке спросил, почему Лиза загрустила.

- Не волнуйся, ничего серьезного. Всего лишь зимняя хандра. Впрочем… - Лиза снова вздохнула. - Сама не понимаю. Чувствую себя… потерянной. А после разговора с Ройсом стало еще хуже.

Да, сэр Пемберли казался искренне озабоченным появлением на горизонте лорда Дарема, и она даже ощутила себя… любимой. Разумеется, всего лишь на мгновение. Он сказал, что Маргарет считает ее сестрой, и сразу захотелось спросить, разделяет ли подобное отношение он сам. Но она решила не задавать глупых вопросов - поводов для грусти и без того достаточно. Зачем понапрасну себя терзать?

Каким бы внимательным и заботливым ни казался Ройс, когда помогал подняться в экипаж и с пристрастием расспрашивал о Дареме, Лиза понимала, что проявленное внимание - сущий пустяк по сравнению с потоками галантности, которые сэр Пемберли без устали обрушивал на дам, вызывавших серьезный интерес. Разумеется, как истинный джентльмен, он проявлял похвальную осторожность и старался никого не компрометировать излишним вниманием, по крайней мере, на людях. Но наедине… Лиза тревожно вздохнула и пошевелила пальцами ног. Тепло…

Чего она ожидала, в конце концов? Тот милый возраст, когда верят в сказки, давно миновал.

- Любовь, - презрительно произнесла она, и Джордж поддержал ее возмущенным возгласом. Сама Лиза никогда не влюблялась, да и вообще сомневалась, что способна на романтическое чувство.

Внезапно стало совсем грустно, а на глазах даже выступили слезы. Так вот в чем, оказывается, причина депрессии: уже много лет она ожидала «огромной страсти», однако ничего подобного до сих пор не случилось. Очень плохо, что не случилось, потому что любовь, несомненно, - самое прекрасное на свете чувство. Она знала, как это бывает; представляла состояние легкого безумия, счастливого возбуждения, взволнованного предвкушения. Знала потому, что видела, как в свое время Маргарет влюбилась в Шелбурна. Влюбилась и, что еще важнее, сохранила любовь.

А Элизабет ждала год за годом, и все-таки коварное, неуловимое чувство упорно обходило ее стороной. Не то чтобы она много думала о любви - в жизни и без того хватало дел и забот. Но вот в тридцать первый день рождения ее одолели сомнения: а вдруг ей вообще не суждено влюбиться? Никогда?