Мэри Спенсер - Сквозь все преграды Страница 8

— Вот, значит, как его зовут?

«Да, маршал Мэтью Кейган — настоящий изверг, — подумала Мариетта, — красивый изверг с садистскими наклонностями».

— Вам и без меня хорошо известно его имя! — раздраженно проговорила она.

— Мэм, — сердито сказал Мэтью, придвинувшись к ней. — Я ничего не знаю, ничего не понимаю, и мне это совершенно не нравится. Объясните, наконец, зачем парень сел в наш вагон?

Слегка отодвинувшись от нависшей над ней громады, Мариетта ответила:

— Я полагала, сэр, что раз вы работаете на моего отца…

На его лице появилось такое ужасное выражение, что она по-настоящему испугалась. Ухватившись за подлокотник, Мэтью придвинулся совсем близко и грозно прорычал:

— Никогда больше не говорите ничего подобного. Я работаю на правительство Соединенных Штатов, и ни на кого больше!

— Да, сэр, — послушно прошептала Мариетта, резко подавшись назад.

— Ну, так что же этот парень здесь делает?

Мариетте казалось, что ее спина вот-вот переломится от неудобной позы. Собравшись с духом, она ответила:

— Я думаю, он хочет убить меня. Мэтью ненавидел, когда происходило что-нибудь неожиданное, и тогда у него по позвоночнику сразу начинали бегать мурашки, а ненавидел потому, что всякий раз такое дело заканчивалось довольно скверно. Настолько скверно, что потом, даже спустя несколько месяцев, его продолжали мучить ночные кошмары.

Вот эти противные мурашки появились у Мэтью и сейчас. Минуты две он молчал, а крохотные иголочки покалывали позвоночник, плечи и даже затылок. Сейчас он думал о том, что перед ним сидит сенаторская дочка и, судя по выражению, ее лица, говорит чистую правду, что у нее красивые, полные решимости серые глаза и что, кажется, он попал в трудное положение.

— Я думаю, вам следует все рассказать мне, мэм, — повторил Мэтью, слегка отодвинувшись от своей спутницы.

— Я думала, вы все знаете, — ответила Мариетта, поправляя шляпку. — Честное слово, я была уверена.

Мэтью ответил не сразу. Сначала он сердито посмотрел на пассажиров, которые опять начали разглядывать их с нескрываемым любопытством, а когда они наконец отвернулись, сказал:

— Нет, вы ошиблись. Ваш отец наплел мне массу небылиц. Я понял, что он лжет, но читать чужие мысли я не умею. Откуда же я могу знать правду?

— Охотно верю, что отец солгал вам, — согласилась Мариетта. — Но я понятия не имею, с чего начать. Может быть, лучше всего… — Мэтью видел, с каким трудом она подбирает слова. — Вы… вы слышали о том, как погиб мой муж?

— Коронер[4] засвидетельствовал, что ваш муж умер естественной смертью. Так сказал мне ваш отец, миссис Колл, а также то, что вас в тот момент не было дома. А что вы думаете о его смерти?

— Я не думаю, маршал Кейган. Я знаю! Я нашла его труп в тот вечер. Он был избит, изувечен, словно животное! Мой муж… — Из ее груди вырвалось рыдание.

Мэтью сжал руку Мариетты.

— Сейчас же возьмите себя в руки, — приказал он шепотом. — На слезы у нас нет времени. Потом можете плакать сколько угодно, а теперь расскажите все.

Мариетта кивнула, шмыгая носом и утирая глаза.

— Хорошо. Значит, обнаружив труп мужа в таком виде, вы решили, что он был убит? Ладно, ладно, — сказал Мэтью, заметив ее негодующий взгляд. — Вы точно знаете, что его убили. Значит, ваш папочка соврал насчет вердикта коронера?

— Нет, — с еле сдерживаемой яростью ответила Мариетта. — Это правда. Так было записано в протоколе. — Ее серые глаза стали холодными как сталь. — Вам понятно, маршал Кейган, или нужно объяснить?

«Нет, — подумал он, — не надо никаких объяснений». За последние двадцать лет Мэтью не раз сталкивался с грязной стороной жизни. Теперь все стало предельно ясно — по крайней мере то, что касалось сенатора.

— Неужели ваш муж перешел дорогу своему тестю, за что его и прикончили? — Ум полицейского работал молниеносно, и не успела Мариетта и слова сказать, как Мэтью произнес: — Нет, это не так. Тогда непонятно, зачем ваш папаша втянул меня в эту историю. Если б он только захотел, вас обоих убрали бы в Сакраменто.

— Дэвида убил не мой отец, но он вполне мог сделать это. Папа был согласен с Эллиотом Чемберсом, что Дэвида следует допросить по поводу одного дела. Потом, после смерти Дэвида, он сказал, что члены палаты ни в чем не виноваты. Он умолял меня поверить ему, однако сделал все для того, чтобы скрыть правду. Представляете, как я чувствовала себя на похоронах, маршал Кейган? Знать, что отец отдал Дэвида на растерзание этим людям, стоять рядом с ним и молчать, слушая, как он принимает соболезнования от своих дружков-политиканов и рассказывает всем, что любил зятя как сына!

— Боже милостивый, — произнес Мэтью с огромной усталостью, которую вдруг почувствовал всем телом. — Вы говорите о том самом Эллиоте Чемберсе или у него есть тезка, на мое счастье?

— Сомневаюсь, и одного Эллиота Чемберса вполне достаточно для нашего бренного мира, — ответила Мариетта.

Она произнесла это имя таким тоном, что у Мэтью по спине опять побежали мурашки.

— Значит, ваш папаша оказался настолько глуп, что связался с Чемберсом? Помогал ему прикрыть незаконную деятельность, оказывал всякие услуги?

— Думаю, что да.

— А у вашего мужа зародились подозрения, и он тоже поступил глупо: начал искать сведения, компрометирующие их обоих, ведь так?

— Мой муж, — разгневанно возразила Мариетта, — не был дураком. Он был известным и уважаемым всеми профессором математики. Он…

— Он дурак, — прервал ее Мэтью, — потому что дал убить себя, ввязавшись в игру, от которой следовало держаться подальше.

— Дэвид пытался бороться со злом, с коррупцией! — запротестовала Мариетта. — Чемберса никто не мог остановить: не было улик, только слухи да сплетни. Дэвид, наверное, думал, что сможет добраться до Чемберса через моего отца и найти доказательства его преступной деятельности. Он был уверен, что доведет дело до суда. Неужели мой муж должен был закрыть глаза на все, что происходит, и притвориться, что ничего не знает, как вы думаете?

— Что я об этом думаю, не имеет никакого значения. — Мэтью пристально посмотрел на Мариетту. — Ваш муж умер, миссис Колл, и, когда он испустил дух, все его замыслы пошли прахом.

Мариетта яростно сверкнула глазами:

— Разве может так говорить человек, поклявшийся защищать закон? Мой муж отдал жизнь за государство, которое привык чтить, а вы, федеральный маршал Соединенных Штатов, презираете его за эту жертву.

— Господи, — с раздражением сказал Мэтью, — да что вы знаете о жертвах, черт побери? А если уж речь зашла о вашем муже, так что, спрашивается, дала его смерть? Он лишился жизни, сунув нос в дела, о которых, я уверен, и понятия не имел. Хотел свалить человека, которого и тронуть нельзя, — так он силен. И оставил вас одну, без защиты. Стоят ли того добытые им сведения?