Аннетт Мотли - Ее крестовый поход Страница 8

Неожиданно через высокие узкие окна над аркой мелькнули два тонких солнечных луча, упавших на покрытый белым алтарь и на раскрашенные медом камни перед ним. Лучи устремились друг к другу и соединились в том месте, где на молитвенном коврике преклонила колени Иден. Это случилось так быстро, как, наверное, в тот самый первый момент, — мелькнуло у нее в голове, — когда Создатель воскликнул: «Да будет Свет!»

Она поняла, что получила знамение. Луч света был мечом, вложенным в ее руку, оружием, чтобы поддержать ее в минуту слабости. Теперь она знала, что ей следует подняться и приготовиться к немедленному отъезду из Хоукхеста. Она должна уехать сейчас, в это утро.

Она должна отправиться в Винчестер и увидеться с королевой.

Глава 2

ВИНЧЕСТЕР

Иден выехала из Хоукхеста через добрых два часа. За это время, спокойно занимаясь своими делами под наблюдением слуг сэра Хьюго, она сумела по секрету переговорить со своим бейлифом и наиболее преданными сервами. Она побеседовала с тремя девушками, которых постигла та же участь, что и ее, но поняла по их поведению и дерзким блестевшим глазам, что они не нуждаются в сочувствии. Румяная толстушка Мэтти просто пожала плечами, сказав:

— Когда это случается — это случается, девушка не может постоянно себя блюсти.

— Что ж, когда нужда заставит, отправляйтесь со своими проблемами к Хэвайсе, — резко сказала им Иден. — Лесная женщина слишком грубо обходится с детьми, рожденными вне брака.

Она даже не осмеливалась подумать, что сама может оказаться в столь же затруднительном положении, если средства Хэвайсы окажутся недостаточно действенными.

Пока оставшиеся в доме люди сэра Хьюго были увлечены дневной трапезой, обилие которой превосходило все ожидания, Иден собирала те ценности, которые могла взять с собой в дорогу, — к счастью, таковых оказалось достаточно, поскольку на каждый день рождения и праздник сэр Годфри дарил ей драгоценные камни, все изумительного качества и огранки. Когда она была наконец готова к отъезду, в ее седельных сумках лежало значительное богатство. Для защиты в пути Иден взяла с собой Ролло и пять других молодых и сильных сервов. Отъезд нужно было произвести скрытно — каждый из них должен был самостоятельно выбраться из поместья во время дневного отдыха и присоединиться к Иден и Ролло на поляне в лесу. Риска неожиданно встретиться с сэром Хьюго не было — границы его земель лежали в противоположном направлении. Ролло засомневался, стоит ли везти с собой столько драгоценностей.

— Ты полагаешь, что я предпочту оставить их здесь для удовольствия барона? — спросила она ледяным тоном. И поскольку ее «правая рука» так нервничал, она предпочла не говорить ему о полученном от еврея золоте, которое лежало в кошельке у нее за пазухой.

Отец Себастьян был расстроен и обеспокоен ее отъездом, но согласился с ней, когда она откровенно сказала ему, что это лучше, чем остаться согревать постель сэру Хьюго. Мудрая Хэвайса горячо ее поддержала. Она ничего, кроме хорошего, не слышала о королеве Элеоноре и считала поездку стоящим предприятием.

— Будь уверена, ничего не изменится в доме к твоему возвращению, — твердо пообещала она. — Как бы долго ты ни отсутствовала. Этот грязный негодяй не будет командовать мной и моим хозяйством, не волнуйся.

Для того чтобы укротить гнев сэра Хьюго, они сочинили историю о том, что убитая горем Иден, в смертельном страхе за свою душу, отправилась в паломничество в Кентербери — покаяться и отстоять мессу в кафедральном соборе. Скорее всего, он должен поверить этому, поскольку каждый знает, что молитва в соборе гораздо действеннее, чем молитва в простой деревенской церкви или в собственной часовне.

Хэвайса надеялась, что все пойдет как по маслу.

— Он завтра же помчится за тобой со всех ног, попомни мои слова! А когда возвратится с пустыми руками, то, будь уверена, мы поднимем такой вой, которого не слышали со времен Вавилонской башни! Он ничего не заподозрит, моя госпожа, моя цыпочка. И ничего не узнает до тех пор, пока ты не вернешься с хорошим отрядом воинов и приказом королевы арестовать этого черного дьявола!

Первая часть плана удалась. К тому времени, когда Иден со своим маленьким отрядом достигла места своего первого ночлега, она перестала нервно оборачиваться. Они проскакали около сорока миль и достаточно устали, чтобы не обращать внимания на неудобства бедного постоялого двора, расположенного на обочине ухабистой дороги. Последняя ее мысль перед сном, когда она лежала на широкой бугорчатой кровати, стиснутая массивными формами трех бюргерш, направлявшихся в Голдфорд, была о том, что, хотя ее соседки и заняли почти всю постель, она до конца дней будет хранить о них добрую память, зная, кто мог бы быть на их месте. Снова поблагодарила она блаженную Магдалину за божественное побуждение к этому путешествию.

Утром она вместе с сервами позавтракала черствым хлебом и кислым элем. Все сервы яростно чесались и проклинали наводненные паразитами соломенные подстилки, на которых они ночевали, — вши, говорили они, были не той породы, к которой они привыкли.

Как бы там ни было, им пришлось пережить еще две такие ночи и два подобных завтрака, прежде чем они наконец благополучно влились в поток путешественников, двигавшихся по оживленной дороге в Винчестер. К этому времени они успели привыкнуть к суссекским вшам и уже не отличали их от кентских. Дорога к древней столице на всем протяжении была заполнена людьми, и они замедлили свое продвижение, используя любую возможность обменяться с попутчиками новостями и сплетнями. Иден узнала от словоохотливого писца, что королева находится дома в своей царской тюрьме и что, по последним сообщениям, полученным пять или шесть недель назад, король Ричард пока не достиг Иерусалима. Он все еще пребывал на острове Сицилия, где захватил город Мессину, поссорившись с королем Сицилийским Танкредом при обсуждении приданого своей сестры Джоанны. Она услышала от жены мясника историю о том, как в Глочестере из одной женщины изгнали двух бесов, но та тем не менее родила после этого уродливого ребенка, которого, разумеется, сразу же уничтожили. Ей рассказали, как некоему Уату, углекопу из Нового леса, удалось сохранить свои руки, хотя он и подстрелил королевского оленя, поскольку король продал за двести марок охранное право на лес рыцарям графства, а судья посчитал возможным соответственно уменьшить меру наказания для бедного простолюдина. Дамы, двигаясь иноходью на крепких лошадях, горевали по поводу непомерно вздувшихся цен на восковые свечи, и на тканое полотно, и на синюю и алую шерсть, и на нити для вышивания. Иден была рада такой компании: их бесхитростная болтовня отвлекала ее от мучительных размышлений о том, каким образом добраться до королевы и как ей преподнести свое дело в случае, если ей удастся добиться встречи с августейшей леди.