Ланс Хорнер - Хозяйка Фалкохерста Страница 8

– Да, сэр, целых три дня, сэр.

– И все это время твой хозяин тебя не разыскивал?

– Нет, сэр, он знает, что я все равно вернусь, сэр.

Белый заговорил другим тоном – вкрадчивым, елейным:

– Как тебя зовут?

– Большой Джем.

– Подходящее имя для такого видного парня – крупного, красивого. Объясни, как же так получается, что хозяин не посылает по твоему следу ищеек?

– Я же говорю: он привык, что я часто пропадаю по нескольку дней. Когда я возвращаюсь, меня бьют, но стоит мне захотеть бабу – и я снова убегаю.

– Что же, у тебя на плантации не хватает негритянок, которыми ты мог бы насытиться?

– Их там всего-то две-три. У моего хозяина сильный недобор по части рабынь. Вот мне и приходится отмахивать столько миль, чтобы взять свое.

– Не дело, Большой Джем, не дело! Куда это годится? Такой здоровяк, как ты, способен обрюхатить целую роту! Тебе небось их только и подавай?

– Это верно, сэр, я негр крепкий.

Белый в задумчивости прикусил губу, а потом дружески положил руку Большому Джему на плечо:

– Жаль, что ты принадлежишь не мне. Я знаю одного человека, хозяина большой плантации у Клаксбурга. Вот у кого от девок бараки ломятся! А негра ни одного! То есть такого, который мог бы брюхатить девок. Не рожают они там у него, хоть плачь. Вот он и просит меня, чтобы я нашел для него могучего негра, который день и ночь только бы и делал, что покрывал его девок. Уж больно этому плантатору нужен молодняк. Представляешь?

Большой Джем восхищенно закатил глаза. Ему было трудно поверить, что на свете существуют такие волшебные местечки.

Белый заговорил еще доверительнее, его слова текли, как упоительный мед:

– От такого негра он не стал бы требовать никакой работы в поле. Ему нужен просто племенной негр. Девок у него то ли тридцать, то ли сорок штук, и всех давным-давно пора покрывать. Вот бы тебе туда! Там бы у тебя не осталось ни одной свободной минутки.

– Да уж, хорошо бы! Оттуда мне не пришлось бы убегать. И никто бы меня больше не лупцевал.

– Вот именно! – Белый подвел Большого Джема к костру. – Для тебя это самое подходящее местечко. Давай поступим вот как: я захвачу тебя с собой и отдам тому плантатору. Он предложит за тебя хорошую цену, а я вернусь и отсчитаю деньги твоему хозяину. Как, говоришь, звать твоего хозяина?

– Масса Маклин, плантация Элм Гроув, сэр.

– Так и поступим! – Работорговец дружески похлопал Большого Джема по плечу. – Ты поедешь со мной. Я напишу мистеру Маклину письмецо, в котором все объясню честь по чести: ты, мол, не беглец, я тебя продал и отсылаю ему деньги. Ну как, идет?

– Не годится мне так поступать, не переговорив сперва с массой Маклином. То есть я хочу сказать, что сперва вам надо бы с ним договориться, сэр.

– Как ты это себе представляешь? Я мчусь туда, поднимаю его среди ночи и расписываю, что за славное местечко для тебя нашел? Ничего, он все равно получит письмо. Вот увидишь, он ничего не возразит против такого твоего поступка. Да он будет просто счастлив! Ведь он выручит за тебя около тысячи долларов!

Большой Джем стоял смирно, обдумывая предложение. Слово белого человека было для него законом; если белый говорил ему поступить так-то и так-то, то ему полагалось одно: безоговорочно подчиниться. На самом деле предложение незнакомца казалось ему сомнительным, но раз белый считает, что дело верное, значит, так тому и быть. К тому же он страшился бича, которого ни за что не избежал бы, если бы вернулся в Элм Гроув. Он не сомневался, что на сей раз масса Маклин прикажет Джубо взгреть его в полную силу.

– Так вы говорите, что на этой новой плантации мне придется не работать, а просто брюхатить негритянок?

– И притом хорошеньких! На той плантации полным-полно светлокожих девчонок. Не знаю только, нравятся ли они тебе…

– Мне всякие нравятся, – с усмешкой ответил Большой Джем.

– Тогда поедем вместе. Называй меня масса Бакстер. Меня тут всякий знает. Я – честный работорговец. Спроси любого, и он расскажет тебе о «честном Томе Бакстере». Ты узнаешь, что я – человек мягкий и справедливый. – Он подошел к дремлющим невольникам и пинками разбудил их. – Вставайте, пора в путь! Нас ждет дальняя дорога.

Бакстер повернулся к Большому Джему, полный дружеского расположения.

– Ты, поди, здорово притомился после такой прогулки? Полезай ко мне в телегу! Остальные пускай бредут пешком.

– А вы уверены, что мы не подводим массу Маклина? – спросил Большой Джем, которого все еще точил червь сомнения. Ведь раньше он никогда ничего не предпринимал, не считая традиционных отлучек, без хозяйской санкции. И вот теперь к нему обращался другой белый и предлагал совершить поступок, который, по его словам, доставит мистеру Маклину бездну удовольствия. Большому Джему трудно было усомниться в его правдивости. Белые всегда правы.

– Положись на мое слово, слово «честного Тома Бакстера»! Будь мистер Маклин здесь, он бы сам поторопился загнать тебя за этакую кучу денег.

– Недавно один работорговец предлагал ему за меня восемьсот долларов, – припомнил Большой Джем. В тот раз он до смерти перепугался, что его сбудут с рук.

– Восемьсот? Экая безделица! Благодаря мне мистер Маклин заработает на тебе добрую тысячу. Ты только представь – тысяча долларом!

– Что ж, наверное, мне и впрямь лучше ехать с вами.

– А то как же! Вот увидишь, тебе так понравится на новом месте, что ты будешь благодарить меня по гроб жизни.

В телегу впрягли пару лошадей, невольничий караван, в котором оказалась дюжина скованных попарно чернокожих разных возрастов, от четырнадцати до сорока лет, выстроился сзади. Большой Джем уселся на облучок рядом с новым хозяином.

С каждой минутой расстояние между Большим Джемом и его родной плантацией все больше увеличивалось. Бакстер надеялся, что за сутки отъедет от Элм Гроув миль на двадцать. Этого будет достаточно, чтобы ни Маклин, ни кто-либо еще не сумел разыскать Большого Джема. На таком расстоянии ищейки не возьмут след. Работорговец поздравлял себя с дармовым приобретением.

Стоило лошадям тронуться, как Большой Джем испытал соблазн спрыгнуть с телеги и устремиться назад, к Элм Гроув. Разве не там его дом? Однако пересилила боязнь наказания и неспособность ослушаться сидящего рядом белого. Слово белого господина было для него законом – к этому его приучил сам Маклин. Тем более что по здравом размышлении роль племенного жеребца казалась куда заманчивее роли беглеца, подвергаемого жестокой экзекуции. У Большого Джема заранее текли слюнки. Откуда ему было знать, что путь его лежит в зловещее место – к пользующейся дурной славой развилке вблизи Нашвилла, где он будет продан на луизианскую сахарную плантацию? Там его заставят трудиться не поднимая головы, и на закате он будет валиться на солому без задних ног, уже не помышляя о блуде.