Лиз Карлайл - Верь только сердцу Страница 8

– Капитан Амхерст! – Дженет вскинула руку, чтобы остановить Коула и собраться с мыслями. Господи, как она и предполагала в свое время, молодой человек действительно стал настоящим ученым. – Похоже, для домашнего учителя вы... чересчур образованны.

– Да, это так, – согласился Коул.

Ощутив себя, к своему сожалению, полной невеждой, Дженет продолжила разговор, теперь уже особенно тщательно подбирая слова:

– Понимаете, сэр, мои сыновья очень молоды, им необходимо преподавать математику, литературу, возможно, греческий... все основные предметы. Однако их еще следует обучить верховой езде, танцам и игре в крикет. С этим вы справитесь?

На губах Коула промелькнула саркастическая усмешка.

– Простите мою дерзость, мадам, но британской армии удалось сделать из меня настоящего кавалерийского офицера, поэтому я прекрасно держусь в седле. А то, что я перетаскал в библиотеках множество тяжелых томов, только усилило мои способности к игре в крикет.

– О! – воскликнула Дженет, слишком поздно осознав, что своим вопросом как бы поставила под сомнение физическую силу капитана. Она осторожно дотронулась кончиком указательного пальца до нижней губы. – А как насчет танцев, капитан Амхерст? В них вы тоже столь талантливы?

Дженет тут же пожалела о своих словах, поскольку Амхерст с удивлением посмотрел на нее. «Господи, да что же это я вытворяю? Сначала вела себя как невоспитанная мегера, а теперь докатилась до вульгарного флирта. Такое отвратительное поведение наверняка только усилило плохое впечатление капитана обо мне».

– Должен признаться, мадам, что тут вы меня подловили. Что касается танцев, то вам лучше нанять специалиста.

От досады у Дженет появилось желание провалиться сквозь пол. К сожалению, осуществить его она не могла. Ничего не оставалось, как продолжить разговор. Маркиза снова напомнила себе, что на карту поставлено слишком многое.

Она нервно забарабанила кончиками пальцев по ручке кресла красного дерева. Ей не нравился взгляд капитана Коула Амхерста, давно забытого дальнего родственника. А может, все дело в том, что ей как раз он понравился? В нем чувствовался вызов, а уже долгое время никто так не смотрел на Дженет. Да, ее часто мучили и изводили. Но это совсем не то же самое, что вдохновляющее соперничество воли или ума.

Более того, будет трудно без причины отказать человеку с такими рекомендациями... не говоря уж о его настойчивости. Если только он сам не откажется от этой должности. Но если он желает отказаться, то какого дьявола вообще пришел сюда?

Дженет продолжало терзать ощущение опасности, не оставлявшее ее вот уже много месяцев, однако ее почти безошибочная интуиция не могла вычислить Амхерста, как причину этой опасности. И тем не менее его прислал тот самый человек, который и представлял наибольшую опасность. Человек, более всего на свете мечтающий увидеть ее на виселице, даже несмотря на то, какой это может вызвать скандал.

Дженет снова посмотрела на капитана Амхерста и поняла, что под его мужественной внешностью скрывается мощный интеллект. У нее не было ни малейших сомнений в его необычайной образованности. Джеймс не настолько глуп, чтобы прислать ей воспитателя для детей с сомнительными рекомендациями. У Дженет мелькнуло, что, возможно, ее деверь имеет определенную власть над капитаном Амхерстом, однако она быстро отогнала эту мысль.

У капитана острый ум, тогда как Джеймс – полный тупица, как и его покойный ныне брат. Однако нельзя оставить без внимания то, что Джеймсу удалось каким-то образом разузнать о ее объявлении насчет репетитора, хотя она скрывала это и соблюдала анонимность. И Джеймс правильно рассчитал, что ее поджимает время и что она ни за что не отдаст детей в школу. Дети могли покинуть дом на Брук-стрит, только переступив через ее безжизненный труп. От этой мысли Дженет от страха стало нехорошо.

Поэтому предложение деверя представляло собой своего рода компромисс, и у этого компромисса было имя. И огромные блестящие глаза с золотыми искорками. Если она откажет капитану Амхерсту, Джеймс наверняка пришлет кого-нибудь другого по своему выбору. И она ничего не сможет с этим поделать.

– Что ж, капитан, похоже, мы с вами поняли друг друга, не так ли? – небрежно бросила Дженет.

– Вы, мадам, возможно, и поняли, – спокойно ответил Коул, – и, наверное, готовы принять предложение дяди. А вот я не намерен играть в ваши игры. – Он пошевелился в кресле, словно собирался встать. – На этом закончим разговор, леди Мерсер. – Коул решительно, даже слегка высокомерно вскинул подбородок.

Дженет подумала, что капитан, как и многие другие, считает себя вправе давать ей оценку. Ей следовало бы уже привыкнуть к тому, что люди обычно судят о ней предвзято. Но подобное суждение именно этого человека необычайно разозлило ее.

– Прошу вас, капитан Амхерст, скажите, пожалуйста, что вам наговорил обо мне мой дорогой деверь?

Коул снял очки и аккуратно сложил их.

– Что бы ни говорил мне дядя, это не повлияло на мою оценку, леди Мерсер. Я составил о вас собственное мнение.

– Мне кажется, вы сделали это слишком поспешно.

– А я так не думаю.

Поднявшись с кресла, Дженет пристально посмотрела на Коула.

– И каково же ваше мнение, сэр? Не поделитесь со мной?

– Пожалуй, нет, мадам. – Коул убрал очки в карман.

– А я настаиваю на этом. – Дженет вплотную приблизилась к креслу, в котором сидел Коул. Ее так и подмывало растерзать этого капитана.

Амхерст посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы всегда добиваетесь того, чего хотите, леди Мерсер? Дженет отвернулась, сделала несколько шагов, затем снова повернулась к капитану. У нее чесались руки залепить ему пощечину за дерзость.

– Могу предположить, что вы наслушались обо мне грязных сплетен, – стараясь сдерживаться, сказала Дженет. – Вы, разумеется, знаете, что обо мне ходит много разных толков.

Капитан полуприкрыл глаза. Казалось, он чувствовал себя совершенно спокойно.

– Да, миледи, похоже, вы пользуетесь определенной репутацией. – Его чуть хрипловатый голос расслаблял не хуже хорошего коньяка.

К удивлению Дженет, ее злость сменилась любопытством. Ей захотелось узнать, что скрывается под франтоватой формой капитана Амхерста. А что, если просто соблазнить его и все выяснить? Возможно, она сможет предложить ему то, чего он не получит от Джеймса, и тогда игра будет вестись на ее поле.

Наверное, Дженет следовало бы устыдиться подобных мыслей, но она не сделала этого. Разумеется, с ее стороны это чистое безрассудство, и упаси Боже, чтобы оно не было вызвано чем-то более серьезным и опасным... например, искренним влечением к этому человеку. Судя по виду капитана Амхерста, соблазнить его ей ничего не стоит, разве что в ее душе появится очередное черное пятно. Однако Дженет уже давно научилась все ставить на карту, когда ставки столь велики.

Она снова посмотрела на Коула и заметила, что взгляд у него уже не тяжелый, а пронзительный и необычайно внимательный. Казалось, что Амхерст проникает этим взглядом сквозь завесу ее тайны прямо в сердце. Неужели он и вправду способен на это и испытывает такое же необъяснимое влечение к ней, как и она к нему? Дженет вздрогнула. Господи, она часто страдала от одиночества, но откуда у нее такие мысли?

– Леди Мерсер! – нарушил ее мысли глубокий, проникающий в душу голос Амхерста. – Хотите верьте, хотите нет, но многие люди далеки от праздности. И если я не могу быть вам полезен, может, покончим с этим?

– Как... покончим? – Дженет опустилась в кресло.

– Если вы не нуждаетесь в моей помощи, то я откланяюсь, на сегодняшний вечер у меня другие планы.

Настроение у Коула совсем испортилось. Он внимательно посмотрел на женщину, сидевшую напротив, и подумал, что по крайней мере один раз за всю свою затворническую жизнь дядюшка беспристрастно оценил другое человеческое существо. В леди Мерсер действительно было нечто от ведьмы. А еще, по мнению Коула, она была похожа на кошку. Высокая и гибкая, она двигалась с таким изяществом, какое ей вряд ли мог даровать Создатель. И вполне вероятно, Джеймс прав, называя ее шлюхой.

Ей, безусловно, доставляло удовольствие дразнить и мучить мужчин. И его она откровенно мучила. Белые, изящные руки леди Мерсер покоились на ручках кресла, но ритмичные движения кончиков пальцев, гладивших кожу и шляпки медных гвоздей, буквально завораживали. Это был чувственный гипноз, типично кошачьи движения. Коул решительно отвел взгляд от ее рук, испытав при этом определенное удовлетворение от того, что это ему удалось. А затем он намеренно в упор уставился на ее однотонное черное платье, строгое, но служившее прекрасным фоном для ее безукоризненной кожи цвета слоновой кости. На черных гагатовых бусах висел крестик, спускавшийся в ложбинку на высокой и округлой груди.

Мягкие и пушистые волосы леди Мерсер красиво обрамляли ее лицо с тонкими чертами и будто молча приглашали мужчину запустить в них пальцы, вытащить шпильки и позволить им рассыпаться по ее плечам. Коул с трудом перевел дыхание, заставив себя вернуться к действительности. В конце концов, в волосах этой женщины не было чего-то сверхнеобычного. А одета она вполне подобающе своему положению. После четырех месяцев вдовства траур леди Мерсер по-прежнему свидетельствовал о том, что она глубоко скорбит о потере мужа, который, по слухам, причинял ей одни неприятности.