Сьюзен Кинг - Заклятие ворона Страница 81

Вот уж сколько дней он находился в камере Эдинбургского замка, с южной стороны дворцовых апартаментов. Дункан знал это место… не раз и не два сам приходил сюда к узникам, но никогда не проводил здесь больше часа. Теперь же шла третья… нет… скорее, четвертая неделя… Он пытался следить за сменой света и тьмы, но не был уверен в счете.

Тюремная камера была тесной, темной, угрюмой. Ночной холод пронизывал до костей, и узник вынужден был зарываться в жидкий ворох соломы. Мебели в его подземелье не было, так что груда тряпья и соломы служила и постелью, и столом, и креслом. Дважды в день дверь открывалась, и на пороге для узника оставляли миску пустой овсяной болтушки и ломоть хлеба. Каждые три дня караульный приносил кувшин воды.

Вполне приличные условия для осужденного, думал узник. Другие не получали и этого – если только приговоренный к смерти человек не относился к высшему сословию и не мог подкупить стражников. Узник уже отдал все, что имел, и даже ботинки обменял на свежую воду.

Деньги у него были, вот только получить их он мог, лишь связавшись с кем-нибудь из друзей. А иначе – что ж… Для стражников он был одним из заключенных, ожидающих через неделю-другую казни. Здесь его положение королевского адвоката и лэрда крупного горного поместья никого не интересовало. Можешь – плати. Не можешь – довольствуйся тем, что дают. Платить ему было нечем. Так что теперь он перешел на хлеб, болтушку и воду. Даже солому – и ту вряд ли кто-нибудь позаботился бы сменить.

Узник со вздохом опустился на сырой пол. Железные кандалы, обнимавшие лодыжки, позволяли сидеть только в одной позе. Тяжелые цепи соединяли оковы на ногах с теми, что обхватывали запястья. Длина цепей позволяла двигаться по камере, а их тяжесть бросала вызов мускулам узника. Он часами методично поднимал железные оковы и вышагивал кругами в своем каменном мешке.

Тело его было таким же сильным, как и в тот день, когда он оказался здесь. Он дал себе зарок – не умирать беспомощным и слабым. Узник съедал хлеб до последней крошки, проглатывал пустую жижу и затхлую воду до последней капли.

Большую часть времени он проводил в раздумьях. Вновь и вновь взвешивал способы избежать казни. Тайный совет приговорил его к смерти на плахе…

Узник почти никого не видел со дня той пародии на суд, которую каким-то образом удалось устроить Роберту Гордону. В соответствии с жесткими шотландскими законами обвиняемого в убийстве даже не пригласили на заседание совета.

Роберт как-то раз появился в тюрьме, но в камеру не прошел. Сунул между прутьями решетки документ, где требовалась подпись узника, – и был таков.

Угрюмая дряхлая служанка пришла только для того, чтобы узнать – не нужно ли сдать квартиру узника другому постояльцу. Он попросил сохранить за ним комнаты… до казни. И обратился к женщине с просьбой передать весточку Уильяму Мейтленду, секретарю Тайного совета, надолго уехавшему из Эдинбурга; а также графу Морею, кровному брату королевы. Служанку так напугали сами имена высокопоставленных особ, что узник понял – надежды на то, что она исполнит его просьбу, нет.

День проходил за днем. Он спал, ел, тренировал мышцы, поднимая тяжелые цепи, мерил шагами свой каменный мешок, следил за сменой дня и ночи.

Не в силах хоть как-то повлиять на собственную судьбу, он ждал чуда.

* * *

На двадцать седьмой день заключения в камере Дункана вновь появился Роберт Гордон. В замке лязгнул ключ, дверь распахнулась. Роберт спрыгнул вниз, на склизкий каменный пол. С ног до головы закутанный в черный плащ, он лишь отбросил капюшон за спину. Дверь снова закрылась, но Дункан знал, что в коридоре посетителя дожидается охранник.

С каким наслаждением Дункан сомкнул бы руки на горле стоявшего сейчас перед ним человека. Эта мысль занимала его несколько секунд. Даже за попытку нападения на Гордона стражник убил бы заключенного на месте, но не это остановило Дункана.

Хладнокровный адвокат в нем победил неистового горца. Терпение, он знал, нередко приносит лучшие плоды, чем необдуманный порыв. К тому же неплохо было бы узнать, с чем заявился Гордон. Дункан с ледяным интересом рассматривал черную фигуру врага.

– Что нужно? – произнес он на гэльском – и не узнал собственный сиплый, словно заржавевший голос.

– У меня новости об Элспет, – сообщил Гордон. – Твоя жена скачет сюда в компании Фрейзеров.

Дункан медленно поднялся. Даже упоминание имени жены отозвалось невыносимой болью в сердце.

– Откуда она узнала, где меня искать? Я обещал ей написать, но не сделал этого. Не удалось.

Роберт пожал плечами:

– Вчера ко мне примчался гонец с сообщением от Элспет. Якобы ей известно о том, что ее муж в беде и ему нужна помощь. Возможно, она просто догадалась о твоих неприятностях и решила отправиться в путь до наступления зимы, пока перевалы не завалило снегом.

– Возможно. – Дункан шагнул вперед, в пыльный луч света, перерезавший камеру. Он знал, что выглядит не лучшим образом – заросший, с давно немытой и нечесаной черной шевелюрой, в грязной одежде… Но знал он и другое – ледяная ненависть, сверкавшая в его глазах, держала Роберта в напряжении. Тот нервно топтался у самой двери и заметно съежился от самого невинного движения заключенного.

– Я немедленно сообщил Тайному совету, что следует ожидать просьбы о помиловании. И по просьбе членов совета передаю то же сообщение тебе. Ты имеешь право знать обо всем, что касается твоего дела. Однако на твоем месте я не лелеял бы особых надежд на помилование. Тем более если перед Тайным советом предстанет дикарка в наряде горца. Уверяю тебя, ничего хорошего из этого не выйдет. Она лишь восстановит против себя всех членов совета. К тому же Фрейзеры сейчас не в чести.

– Как и Гордоны. – Дункан сделал еще один шаг. Роберт попятился. Позвякивая кандалами, Дункан приблизился еще на шаг, с жестокой радостью наблюдая, как мерзавец дрожит от страха и вжимается в дверь. – Ты много чего порассказал совету, а, Роберт?

– Таков мой долг.

– Долг, говоришь? А устраивать помолвку сестры с Рори Макдональдом – тоже входило в твои обязанности? Из этого ничего не вышло, и ты, расстаравшись, быстренько сообщил совету о нарушении договора – это тоже входило в твои обязанности? Ты же брат Элспет по крови. Где ж твоя верность семье? Где родственная привязанность?

– Гордоны – вот моя семья! – рявкнул Роберт. – А Элспет мне сестра только наполовину. Она Фрейзер! Я считал своим долгом выдать ее замуж за приличного человека. Никаких других…

– Она замужем, Роберт. Но ты сделал все, чтобы твоя сестра стала вдовой. И кого же ты подобрал ей в качестве второго мужа? Какую-нибудь влиятельную при дворе особу, чтобы втереться в доверие королевы и Тайного совета? Или же другого Макдональда? Макдональды, правда, нынче в немилости, но, чтобы услужить королеве, ты и собственной сестрой пожертвуешь, да, Роберт? Или же у тебя на примете кто-нибудь из Гордонов? Хотя это вряд ли… – Дункан потер подбородок, изображая задумчивость. – Что тебе даст брак сестры с Гордоном? Совершенно бесполезный шаг. Нет… Пожалуй, самое выгодное для тебя в данный момент – отдать ее за кого-нибудь, обладающего большой властью. Престарелого судью-вдовца, например… Ну а тот в благодарность уж осыпал бы тебя привилегиями… Хочешь стать королевским адвокатом, Роберт? – громовым голосом закончил он.